Невольная связь

– Кстати, я тебе задолжал подарок, – спохватился Глеб, а я удивленно вскинула брови.

– В честь какого праздника? День рождения у меня не скоро.

– Два месяца с нашего знакомства. Так подойдет? – хмыкнул Глеб. – Хотя, я тебя помню мелкой девчонкой. Но влюбился я, когда фотку твою увидел.

Я счастливо вздохнула, осторожно потерлась подбородком о теплую ткань рубашки на груди Глеба, улыбнулась. Так тепло было от того, что Глеб абсолютно не стесняется говорить мне о своих чувствах. Даже на людях и при свидетелях.

– Заказал тебе безделушку, – продолжал говорить Глеб.

Перед моим носом появилась коробочка, гораздо больше той, в которой лежали наши с Глебом обручальные кольца. Их, кстати, привез Мухтар в больницу почти сразу после того, как Глеб пришел в себя.

– Я ведь тебя и без этого всего люблю, – проворчала я, не торопясь открывать подарок.

– Мне приятно баловать тебя, – улыбнулся Глеб. – Открывай.

Я подняла крышку... и рассмеялась. Громко. В голос. До проступивших слез.

Глеб тоже посмеивался, обнимая меня за плечи.

– И что мне с этим делать?

– Носить, конечно же, – фыркнул Широков.

Я, все еще посмеиваясь, промокнула слезы носовым платком Глеба.

– Очень красиво, Глеб, = улыбалась я, глядя на настоящее произведение искусства. Массивный кулон на толстой цепочке лежал прямо в центре подложки. Наверное, носить такое на шее нельзя. Этот шедевр нужно показывать в музее. Но я понимала, что подарок Глеб больше ценится из-за ассоциаций, связанных с ним, нежели из-за камней, что сверкали на золотом огнетушителе.

– Это ты у меня нереально красивая, ведьма моя, – уже серьезнее пробормотал Глеб, а я застыла.

Подняв голову, посмотрела в темные глаза. Нет, должно быть, я была полной дурой, когда считала Глеба монстром и чудовищем. Когда не замечала, какой он у меня красивый. Когда хотела сбежать от него подальше. Когда ненавидела его и постоянно твердила об этом.

А теперь... Теперь я и помыслить не могла о том, что не увижу его, не обниму, не услышу от него простых, но важных для меня слов.

А еще я понимала, что мне нечего дать ему. Нечем ответить взамен. Я не могу дарить Глебу дорогих подарков. Я бедна, как церковная мышь. Спасибо папочке.

А мое сердце... Тоже не получится. Ведь Глеб уже владеет им.

– О чем задумалась, малышка? – нахмурился Глеб, словно чувствуя мои душевные метания.

– О том, что мне нечем ответить. Я бы хотела подарить тебе что-то невероятное. Но..., – честно произнесла я.

– Глупости, – пробормотал Глеб, обхватил мое лицо ладонями, а кончиками пальцев поглаживал мои щеки, уголки рта. – Ты мне себя подарила. Ничего дороже у меня нет. Ты – самое мое дорогое сокровище.

– Ты нереально романтичный, Глеб Алексеевич! – выдохнула я.

– А ты мне обещала дописать мой портрет!

– Я обещала? Какой портрет?

– Тот, который Архиповы выкупили.

– А напишу новый, – возразила я.

– А чем тот не угодил?

– Ты не понимаешь! – возразила я. – Когда я его начала, я еще... Ты не значил для меня столько, сколько значишь сейчас.

Глеб лишь покачал головой и потянул меня не в спальню, на второй этаж, а вниз, в подвал.

Я послушно шла за мужем. Старательно прятала тревожные мысли о том, что именно здесь и ранили Глеба. Вспомнилось вдруг, что вопрос с Анваровой мы решили вместе с Мухтаром, не говоря об этом Глебу. И теперь женщина, стрелявшая в моего мужа, сожалеет о своем поступке каждый день. И вряд ли когда-нибудь выберется из той клоаки, куда отправил ее Мухтар.

Открыв тяжелые двери сейфа, Глеб пропустил меня внутрь. Я уже бывала в этой комнате прежде. Здесь мы с Глебом по-настоящему целовались в первый раз. И здесь Глеб хранил все самое ценное, включая драгоценности и произведения искусства.

Но на этот раз взгляд сразу же упал на те самые полотна, которые я подделывала для Пашки. И среди них был недописанный портрет молодого мужчины.

Заостренные черты лица, карие глаза и темные волосы – не оставляли сомнений, чей именно портрет это был. Сходство стопроцентное. А еще именно сейчас я заметила кое-что очень важное. Мужчина, изображенный на холсте, был невероятно красив. И в каждом мазке читались эмоции и чувства художника: восхищение, страсть, любовь... Тогда я не понимала этого, не замечала.

– Таким ты видишь меня, да?

Я застыла, внимательно изучая портрет Глеба. Картину нужно будет еще доработать, но становилось понятным, что уже тогда я любила этого мужчину, скучала по нему, писала по памяти его портрет – портрет моего персонального монстра.

– Вживую ты гораздо красивее! – шепнула я, уткнувшись носом в его рубашку.

***

Глеб стоически терпел шум и гам, царящий на его территории. Даже не кривился. Почти. Предпочитал все свое внимание переключить на Сабину.

Его жена была охренительно прекрасной в белоснежном кружеве. Сейчас Сабина казалась Глебу сказочной принцессой, а вовсе не ведьмой, которую он обожал и без которой не мыслил своего существования.

– Ну как ощущения?

– Зашибись все. Но по морде я кому-то явно врежу, – пробурчал Глеб, отметив, что кое-кто из гостей слишком настойчиво приглашает Сабину на танец. – Будь другом, подержи.

Глеб передал Владу полупустой стакан с выпивкой и ринулся спасать свою жену. Идея грандиозного торжества уже не настолько нравилась Широкову, как прежде. Нафиг было вообще кому-то показывать Сабину? Хватило бы мелькнуть в соцсетях, пару раз в клуб заявиться. И все. Нет же, сам настоял, чтобы весь город знал, что он женат, а Сабина замужем за ним!

Архипов, ясно дело, отпустил пару колких замечаний в адрес Широкова. Но это так, чисто по-дружески. А вот морду напыщенному гостю набить хотелось все больше.

– Я как раз предлагал Сабиночке участвовать в выставке, – натянуто заулыбался хмырь, а Глеб никак не мог вспомнить имени мужика. Только фамилию. Да и похрен.

– Все деловые вопросы к моей жене через Мухтара, – рявкнул Широков и наплевав на правила и нормы приличия, утащил Сабину подальше от воздыхателя.

– Я хочу танцевать, Глеб Алексеевич, – широко улыбалась жена и так взглянула на него своими невероятно огромными глазами, ладони устроила на груди Глеба, тесно-тесно прижалась ворохом юбок.

Глеб сквозь зубы выдохнул. Да к черту эту тусовку! У него ведь может начаться брачная ночь прямо сейчас? Пусть не первая. Но это же типа традиции? Почему нет?

– Боюсь, я не умею, – покачал головой Глеб, а руки уже сжимали хрупкую талию.

– Ты и целоваться не умел! – провокационно подметила Сабина и шепнула в губы: – Будем практиковаться?

– У меня есть варианты?

– Ты можешь отказаться.

– Судя по твоему взгляду, ведьма, отказываться не стоит, – негромко рассмеялся Глеб.