Невозможная музыка
Шрифт:
Сашка, вроде, даже не шевельнулся, а ей почудилось, будто он, как за инструментом, выпрямился и приподнял голову. И низкий голос его опять зазвучал, как у какого-нибудь сказочного принца:
– Мой папа играл и в концертных залах, и в больших соборах. Католических, конечно.
Почему-то Лильке сразу представился Папа Римский, каким его показывали по телевизору – в маленькой смешной шапочке. Но она не решилась даже заговорить о нём, чтобы не выдать своей дремучести. Может, этот Папа был совсем и не католическим…
– В церквях всегда играли только лучшие музыканты. А сочиняли лучшие композиторы.
– Бах? –
– Больше всех, наверное. Папа любил его «Токкату». Её ещё называют «фантастической».
Она мечтательно вздохнула:
– Послушать бы! А может, у тебя получится на том органе? Если мы его найдем, конечно… А как мы будем искать?
– Слушай, а давай спросим у моей учительницы, – оживился Саша. – Она уже… В общем, не очень молодая. Хотя и не старуха! Но вдруг она что-то слышала? Если это старая история…
– Наверное, старая, – задумчиво отозвалась Лилька и сдула серые пушинки одуванчика. – Мой дедушка тоже старый.
Сашка грубовато тряхнул её за плечо:
– Эй, ты давай не раскисай! Нам действовать надо. Пойдем.
Вскочив первым, он протянул руку, и Лилька на миг застыла в ошеломлении: никто никогда не подавал ей руки. Неуверенно улыбнувшись, она вложила свою в его ладонь. И впервые в жизни заметила, что ногти у неё обкусанные, неровные, хотя пальцы тоже длинные, почти как у него. Хотя ей это, вроде бы, и ни к чему.
Не заметив её замешательства, Сашка весело посоветовал:
– Ты пока заучи её имя, а то спутаешь. Ты такого наверняка не слышала! Её зовут Иоланта Сигизмундовна. Классно, да?
– Ого! – вырвалось у Лильки.
В этот момент она перепрыгнула через пыльное металлическое ограждение возле шоссе, и «го» вышло сдавленным, как будто девочка подавилась им.
Сашка рассмеялся:
– Я тоже в первый раз подумал: «Ого! В жизни не запомню». Ничего, привык. Она знаешь… такая светская дама. Маме кажется, что в молодости Иоланта была красавицей. Только сейчас как поймешь? Она седая вся и в морщинах.
– По глазам, – вспомнила Лилька. – Дедушка говорил, что у красавиц и в старости взгляд совсем не такой, как у всех.
И сама же усомнилась:
– Правда, у меня дедушка тоже фантазер.
– Меня к Иоланте дядя Валдис отправил, – сказал Саша. – У них тоже какая-то старая история. Он говорил, что сто лет её знает, но просил не называть при ней его имени. Я так думаю, он хотел на ней жениться… Давным-давно, конечно. А она не захотела. И он ведь так и не женился, представляешь?
– Я тоже никогда не женюсь, – гордо сообщила Лилька, покосившись на него.
Сашка же, не скрываясь, бросил на неё внимательный взгляд:
– А я вот женюсь. Мама говорит, что если у человека нет детей, значит, жизнь его не имеет смысла. Я так не хочу.
«Какой он!» – подумала Лилька с удивлением. Правда, так и не смогла решить – какой. Но ей и без этой ясности было радостно, что она встретила такого мальчишку именно сегодня.
Лильке даже захотелось подпрыгнуть и выкрикнуть что-нибудь, как она делала, если её переполняло ликование. Но при Сашке это казалось невозможным. Может, потому что он был пианистом… Или потому, что родился в Латвии, которая была для Лильки настоящим заморским
царством… Или это его отец, игравший на больших органах немного смущал её… Она ограничилась тем, что улыбнулась Сашке во весь рот и пошла быстрее.С другой стороны от шоссе за тополями дома тоже были двухэтажные, но кирпичные, белые. Дедушка называл их «сталинскими». Но Лилька не любила, когда он так говорил: в этом слове было что-то жуткое, а сами дома ей нравились.
Перед подъездами здесь были сделаны полуарки с одной колонной-кубом, верх которой оборачивался балконом второго этажа. А высокие узкие окна обрамляли завитушки, казавшиеся Лильке очень симпатичными. Она нисколько не удивилась, что женщина с таким чудным именем, как Иоланта Сигизмундовна, живёт именно здесь. Наверное, она тоже такая же – немного старомодная и потому особенно приятная.
– Шикарные домики, – она внимательно оглядела окна, слегка обидевшись на то, что Сашка насмешливо фыркнул. – Которые её?
Он взмахнул рукой, показав на балкон слева, а Лильке вдруг почудилось, да так ясно, точно она заглянула в щёлку между годами, – Саша подал знак огромному оркестру: «Начали! Все за мной!»
– Ты будешь дирижёром!
Слова уже вырвались, и Лилька не успела их поймать. Хотя произносить это вслух было совсем ни к чему: мало ли что кому мерещится, другим-то зачем голову морочить?
Остановившись, Саша посмотрел на неё без улыбки. Когда у него были такие глаза, Лильке начинало казаться, что на самом деле он очень даже взрослый, только прячется в мальчишеском теле. Осталось ощущение, что он смотрел так целую вечность, и под этим испытующим взглядом ей было совсем неуютно. Наверное, он пытался понять: то ли она так издевается над ним, то ли…
– Иоланта тоже хочет, чтобы я стал дирижёром, – наконец, сказал Саша.
А затем добавил то, от чего у Лильки в груди заволновалась радость. Она была лёгкая-лёгкая, как пух тополя.
– Не объясняй, почему ты так сказала.
Уже позднее Лильке пришло в голову: может, он просто испугался, что сейчас она отречётся от своих слов, посмеётся над ними, и всё, совсем всё испортит! Ведь Сашке, похоже, и впрямь хотелось стать дирижером. Раз он так сразу поверил…
– Нам придётся рассказать ей об органе? – торопливо спросила Лилька о другом.
– Сначала просто спросим, – решил Саша.
Он пропустил её в подъезд, придержав дверь, и это вышло у него так естественно, что Лильке сразу вспомнилось: «Дедушка говорил, будто рыцарями рождаются… Он обещал, что я встречу своего рыцаря, когда вырасту. А если я ещё не успела вырасти, а уже встретила? Интересно, рыцари играли на фортепиано? Или как там это тогда называлось?»
– Вот её квартира, четвёртая…
Голос у него стих до шёпота, и Лилька с недоумением взглянула на него через плечо: «Боится её? А вдруг она его лупит? Имя у неё такое… старорежимное…»
– Она злая? – запоздало поинтересовалась девочка, остановившись.
До верхней площадки оставалось каких-то две ступеньки, но всё равно ещё вполне можно было убежать.
– Иоланта Сигизмундовна? – произнёс он теперь уже полностью. – Нет, не злая, что ты! Но она… очень требовательная.
«Это разве не то же самое?» – Лилька продолжила допытываться: