Невозможно устоять

— Я главная шутница этого района и университета, разве ты не знал? — она наиграно удивилась и посмеялась, но слегка вздрогнула у меня в руках, когда я спустился поцелуями к её шее и перешёл к плечу, убирая и перекладывая оттуда волосы на другую сторону. — Эй, ну что ты творишь…

— А что не так? Сама ведь говорила что-то о том, что без халата будет лучше, — я улыбнулся и, не переставая целовать и покусывать её кожу, нежно прошёлся руками по её телу, чтобы нащупать пояс, сдерживающий одежду.

Хоа слабо простонала, переставая резать овощи, и откинула голову на моё плечо, предоставляя мне больше места для поцелуев. Девушка коснулась моих рук, которые были уже готовы убрать этот мешающий пояс, и слегка сжала их, останавливая меня.

— Чимин, не стоит сейчас…

Я резко отстранился и одним движением развернул Хоа к себе лицом, крепко прижимая к телу.

— Тогда, может, стоит потом? — я серьёзно посмотрел на неё, получая в ответ смущенный взгляд и красные щёки.

Я нежно погладил её по спине и обнял, прижимая к себе крепче.

— Я шучу, прости. Ты же знаешь, что я ничего не буду делать, пока ты сама не захочешь.

Почти сразу после моих слов свет в комнате начал мигать, заставляя Хоа отстраниться от меня и, нахмурив брови, уставиться на лампочку.

— Только не это… — не успела она закончить фразу, как свет в комнате резко погас, погружая нас в темноту и тишину. — Ну вот, как всегда.

Хоа тяжело вздохнула и выбралась из моих рук, начиная искать что-то в кармане, а спустя пару секунд мне в лицо ударил яркий свет фонарика, заставляющий меня зажмурить глаза и скривиться.

— Ой, прости, — быстро пролепетала девушка и отвела телефон в сторону, нащупывая в темноте мою руку и ища в тумбочках, как я предполагаю, свечи. — Мне очень неловко из-за этого, прости-прости.

— О чём ты? — я удивлённо поднял брови, непонимающе глядя на неё.

— Ты хотел провести этот вечер по-особенному, а тут это… В последнее время здесь часто выключают электричество, скоро, наверное, я начну жаловаться! — она недовольно надула щёки и сокрушительно простонала, обнаружив, что свечей нет на месте. — Похоже, я израсходовала вчера последнюю… Иногда мне нравится сидеть в тишине и смотреть на огонёк от свечи, думаешь, это странно?

Я улыбнулся, в очередной раз умиляясь ей, и потрепал её по волосам, вызывая этим её недовольное ворчание.

— Всё, что делаешь ты, в моих глазах идеально. Наплюй на свечи, мы можем просто полежать вместе на диване, — я сильнее обхватил её руку и, забирая у девушки телефон, потянул её к гостиной, где был большой диван, который мы приготовили и застелили для просмотра фильма, но, видно, не дано сегодня это сделать. — Ну же, укладывайся, ничего страшного не случилось.

— Нет, погоди, — она дёрнула меня за рукав, и я остановился на месте, так и не плюхнувшись на мягкие подушки, — давай лучше на балконе, а? Здесь слишком темно, меня это пугает.

Не особо удивившись её боязни темноты, я с издёвкой ответил:

— Сразу бы и сказала, что боишься лежать со мной в темноте, — я глупо хихикнул, невольно вспоминая, что моей маме жутко не нравится, когда я так делаю, и дёрнул смущенную девушку на себя, заключая в объятия. — Хочешь балкон — будет тебе балкон.

Я чмокнул её в губы и сразу же отпустил, краем уха вслушиваясь в её недовольное и смущённое ворчание, пока мы пробирались сквозь комнату прямиком к балкону. По пути я споткнулся о маленький пуфик и тихо выругался, чуть ли не рыдая, как девчонка, от такой резкой волны боли в районе моего мизинца, но, пережив и пройдя все препятствия, мы выбрались на балкон, вдыхая полной грудью свежий весенний воздух.

— Очень красивый вид, верно? — Хоа мечтательно облокотилась о перегородку и слегка наклонилась вперёд, глядя на ночное небо и улыбаясь своим мыслям.

Ничего не ответив, я лишь мысленно согласился с ней, но небо меня не интересовало ни капли, потому что мой взгляд мог сфокусироваться только на ней.

В такие моменты я забываю абсолютно обо всем, что происходит у меня в жизни: будь то что-то хорошее или плохое. Нам двоим легко вместе, и разве обязательно знать друг друга много лет, чтобы испытывать сильные и искренние чувства? Пусть мои рассуждения и могут прозвучать наивно, такой уж я есть: слабый, влюбчивый, бесхребетный. Слова Тиён часто всплывают в памяти против воли, и я ничего не могу поделать с этим. Живу, словно игрок, на два фронта: родителям обещаю одно, а Хоа — другое. Смелости бросить её я не нахожу, но и не в моих силах отказаться от своих слов, от своего обещания, данного семье.

«Мы становимся теми, кого опасаемся больше всего», — эта мысль постоянно приходит мне на ум, ибо, будучи всегда слишком здравомыслящим, непритязательным, тем, кто ценит все данные обещания, я презирал тех, кто способен лишь раскидываться своими словами, а на деле эти люди — лишь хвастливые лицемеры. Как бы то ни было, сейчас я, кажется, совсем не тот, кем был буквально несколько месяцев назад. Всю жизнь я был тем, кто жертвует собственными интересами ради других, и именно сейчас во мне проснулось желание, очень сильное и искреннее, проросшее с корнями внутри, хотя бы один раз поступить так, как велит сердце, а не отец или мать.

— Чимин! — Хоа сильно дернула меня за руку, буквально силой вырывая из моих мыслей и смотря на меня широкими глазами, в которых отражались отблески от уличных фонарей и рекламных блоков. — Разве ты не слышишь, что твой телефон звонит?

Я непонимающе округлил глаза и потянулся к карману, только сейчас почему-то услышав звонок мобильного телефона. Быстро выйдя из оцепенения, под пристальным взглядом девушки я достал телефон и скривил лицо, увидев, от кого звонок.

— Здравствуй, отец, — я тяжело вздохнул в трубку, но тон голоса старался не делать слишком недовольным.

— Чимин, мы с мамой ждём тебя к ужину, поспеши, — совсем не удивившись приказному тону и отсутствию приветствия, я недовольно сжал губы и, заметив заинтересованный взгляд Хоа, покачал головой, давая понять, что ничего интересного не случилось.

— Я понял. Ждите в течение часа, смотря как будет с пробками, отец, — спорить даже в голову не приходило, я привык с первого раза выполнять то, что он скажет мне, ибо дважды повторять он не любит.

— Ты опять уходишь? — Хоа слегка насупилась и печально посмотрела на меня из-под ресниц, закусывая нижнюю губу.

Не описать, насколько виноватым я себя чувствовал в этот момент, но девушка, пусть с этим тяжело смириться, привыкла, что родители в любую секунду, которую мы проводим вместе, могут позвонить и вызвать меня домой из-за какого-то пустяка, словно бы чувствуя, что я сейчас с той, с кем быть не должен.

— Прости, цветочек, — я подошёл ближе и нежно обнял её, зарываясь носом в её коротенькие волосы, — но отец снова хочет, чтобы я ужинал с ними. Просто ложись спать, а завтра утром я уже буду рядом, и, надеюсь, целую вечность проведу подле тебя.