Невозможность страсти

– Что ты теряешь?

– Себя. – Ровена засмеялась. – Биг, ну ты как маленький. Ты должен понимать, что так неинтересно совсем. Раз-два, и всё решили. А повыпендриваться? А пострадать какой-нибудь фигнёй? Нет, Биг, ты же взрослый, должен понимать правила. Ой… что, Ленка?

Что-то ей сказала Лена, Павел попытался услышать, но не получилось, зато он услышал Ровену.

– У нас девочка родилась. – Ровена смеётся. – Ещё одна вертихвостка пришла в этот мир, чтобы мучить ваше племя и потреблять цветы и камешки. Всё, Биг, я ложусь спать, меня просто рубит.

– Рона.

– Что?

– Будь начеку. – Павел знал, что должен ей сказать. – Заприте все двери.

– Что, плохи наши дела, Биг?

– Похоже, что хуже некуда. Я скоро буду, но вы должны продержаться.

– Ладно.

Павел вздохнул и прервал связь.

– Всё готово. – Андрей тронул его за плечо. Он уже успел переодеться. – Переодевайся, и выдвигаемся.

Павел оглянулся. В беседке никого не было, сад утопал в непроглядной темноте.

– А Пупсик где?

– Дьявол его знает, где он. Пупсик… надо же, какая кличка смешная. – Андрей возмущённо засопел. – Пропал он, я даже не заметил когда. Вот секунду назад был здесь, смотрю – нет его, и пустые бутылки из-под своего йогурта забрал, даже коробку картонную.

– Аккуратист. – Павел ухмыльнулся. – Очень ему надо, чтоб я его пальцы и ДНК в базу к себе занёс, а на бутылках всего этого в избытке. Лиза родила. В доме только девчонки и Лёха, Стефания Романовна с детьми у Матвеевых, Тимофей там же.

– Так даже лучше. Сказал ей?

– Сказал. Пользы им от закрытой двери не будет.

Зазвонил телефон. Павел посмотрел – номер незнакомый.

– Паш, езжайте в клуб. Густав там, вижу его.

– Сейчас будем.

Павел нажал кнопку завершения вызова и набрал Пупсика.

– Что, Паш?

– Что ты мне только что сказал?

– Я?!

– Понятно. – Павел вздохнул. – Ну, знай, тебя не просто срисовали, но и образец голоса получили. А это может быть только в одном случае: ваш диспетчер, принимающий заказы в «Козырной семёрке», записывал тебя и слил.

– Я понял. Ну, что ж, теперь я мотивирован ещё больше.

Андрей посмотрел на Павла и покачал головой.

– Густав понял, что мы его ищем, чтобы поспрашивать. – Павел стал переодеваться для ночной вылазки. – Позвонил якобы Пупсик – голос подделан через программу, ту же, при помощи которой отозвали охрану от больницы. Ну, и направили нас в «Сову» – якобы Густав там.

– Густав, может, и там. – Андрей пристегнул к лодыжке нож. – Только интерес его сейчас в Озёрном – сделка у него, днём ребёнок должен быть у покупателей. Давай звони Лёхе Булатову, предупреди его, а я снова позвоню ребятам.

– Скажи, чтобы перешли на рацию и выключили телефоны.

– Едем в Озёрное прямо сейчас?

– Ну да. – Павел закончил экипироваться и прислушался. – Хорошо быть сверчком. Трещи себе да прыгай, вот и вся забота.

– Нет, лучше всего быть котом. Видал, как Буч у Ники живёт? Кум королю, сват министру.

– Тоже хорошо. И дамочки тискают постоянно. Только кастрировать могут.

Засмеявшись, они вывели машину со двора, заперли ворота и нырнули в темноту.

* * *

Ровена не участвовала в суматохе. Она сидела в беседке вместе с Тимкой, который перенёс туда её кресло. Но усталость навалилась на неё, и больше всего на свете ей хотелось лечь в постель и уснуть. Но она не могла – дом хоть и большой, но не настолько, чтобы не слышать пронзительных криков Лизы. Ровена вспомнила, как она рожала Тимку: когда становилось невмоготу, она просто билась головой о железную спинку кровати, пока это не заметила акушерка и не изругала её дурой. Ровене и в голову не приходило орать благим матом, потому что привезли её в отделение ночью, за стеной спали новорождённые, а в отделении отдыхали мамочки, и любой звук в просторном коридоре отдавался гулким эхом. И она молчала как партизан на допросе, но потом долго болела шишка на темени.

Своим звонком Павел отвлёк её от усталости и боли, которая навалилась на неё снова. Его ультиматум не испугал Ровену – на данный момент у неё были гораздо более серьёзные проблемы, чем переживать из-за какого-то ультиматума. Но она думала и об ультиматуме, и о Павле. И решила, что, пожалуй, должна на Павла рассердиться из-за того, что он посмел так с ней разговаривать, но отчего-то не сердилась. Она видела его рядом с собой – немного нескладного, помнила его успокаивающий голос: «Потерпи, скоро станет легче». И хотя легче не становилось, зато с Павлом Ровена не боялась прихода ночи. Она знала, что когда в отделении перестанут сновать медсёстры и врачи, рядом с её кроватью окажется Павел. Он станет рассказывать ей о своём житье-бытье и о новостях, поделится с ней своими мыслями и версиями, и она будет отвечать ему, поддразнивать его, капризничать и требовать подчинения, а он будет стоически всё терпеть, выполняя все капризы, стараясь её развлечь. И когда она засыпала, уставшая и несчастная, то знала: она не одна в этой жаркой тьме, полной боли и безнадёжно испорченного лета.

Отправив Тимку к Матвеевым, она перебралась в гостиную. Там стоял широкий удобный диван, и Ровена, сбросив с него Стефкины игрушки, улеглась и потянула на себя плед – несмотря на лето, её бил озноб. Это пришла температура, которая изводила её по ночам, и Ровена подумала о том, что ей не дали лекарств и не поставили капельницу, но сейчас некому позаботиться о ней, а сама она не знает как. Лариса занята, девчонки тоже, Алексей сбежал в гараж, решив, видимо, ночевать в машине. Ровена насмешливо улыбнулась: мужчины очень нервно реагируют на подобные вещи. Что ж, пусть знают, что приходится терпеть женщинам. Но у Лизы, видимо, что-то идёт не так, потому что её крики стали совсем уж пронзительными, и Ровена пожалела, что не осталась в беседке, там она, может, уснула бы.

Звонок Павла обрадовал её. Впервые он звонил напрямую ей, и она решила быть язвительной и насмешливой, только вышел совсем другой разговор, в котором она уловила беспокойство Павла. Она хотела спросить его, что происходит, – и не спросила, потому что спрашивать не стоило. Плохи дела – это значит, хуже некуда. И запертые двери не спасут, она думала о Тимке – как-то он будет один, без неё? Бабушка и дедушка заберут его в Испанию, её цветы умрут. Ровена достала нож, который стащила на кухне днём, и взвесила его на ладони. Нож годился для того, чтобы вооружить здоровую руку.

– Не бог весть что, но всё же.

Ей нужно сказать об осадном положении остальным, но она не знает как.

В комнату вошёл Алексей, и Ровена поняла, что Павел позвонил и ему тоже.

– У меня ружьё в сейфе.

Переглянувшись, они посмотрели в окно. Лужайка перед домом освещена, но что это значит?

– Запру двери и окна. – Алексей смотрел, как Ровена прячет нож в рукав халата. – А тёща этот нож искала, горевала по нему.

– Ну, вот он. – Ровена постаралась сесть поудобнее, чтобы в случае чего суметь подняться так быстро, как только позволит её состояние. – Вряд ли мы переживём эту ночь.

– Раньше смерти не умирай, Рона. Тем более Тимофей уже собрался приехать ко мне на завод за котёнком. А это – Соглашение о намерении, как ни крути, наши коты особенные, они приносят счастье, вот и ваш будущий котёнок уже сейчас вам его приносит, так что не вешай носа. Павел – это очень тяжёлая артиллерия, нет такого дела, которое не осилит наш Олешко.

– Уж будто бы.

– Ты его не знаешь, Рона. – Алексей улыбнулся. – У вас всё впереди, успеешь узнать. Скажу только, что более надёжного друга у меня за всю жизнь не было. Ладно, постарайся отдохнуть, а я позабочусь об остальном.