Невыносимая шестерка Тристы

Она замечает меня и останавливается, а после делает шаг назад.

— Собрание команды? — спрашиваю я. — Немного поздно.

Эми отходит от холодильника, и я вижу, как спина Меган выпрямляется — она настораживается.

Так и должно быть.

— Позови Крисджен, — прошу я Эми.

Она уходит, а Меган осматривает стену в поисках выключателя.

— Что происходит?

Но я заговариваю прежде, чем она находит его.

— Это ты скажи мне. — Слезы застилают мне глаза. — Что ты делаешь с ней? Я следующая? Ты подсматриваешь за нами в душевых?

— Что?

Тошнота подступает к моему горлу. Я ненавижу все то дерьмо, которое выходит из моего проклятого рта. Меган не плохая. Она слабая, немного раздражающая, но она не причиняет вреда Лив. Скорее наоборот, на том видео Лив контролировала ситуацию.

Именно поэтому я удалила его. Просто не смогла вынести это. Лив была увлечена происходящим в машине. Так увлечена, что это причиняло мне боль.

Меган вздергивает подбородок:

— Завтра я пойду к отцу МакНилти и расскажу про тебя.

Я смеюсь, горечь пробивается сквозь слезы, которые она не видит в темноте.

— Пожалуйста, сделай это. — Спрыгиваю со стола и подхожу к ней. — Но ты должна будешь рассказать, почему я так на тебя злюсь и что ты делала в доме ученицы поздним субботним вечером. Тогда он узнает, что на том порноролике с ней была именно ты, и ты, бедняжка, больше никогда не получишь другую работу.

— Да пошла ты, Клэй! — визжит она. — У меня тоже есть семья, и это не Джэгеры, над которыми, как тебе кажется, ты имеешь право издеваться.

— Держись от нее подальше или…

— Или что? — выпаливает в ответ Меган. — Снимешь еще одно видео с нами? Что ж, наслаждайся, потому что, когда ты закончишь школу, а осенью я поступлю в колледж в Нью-Йорке… о, она рассказала тебе о Дартмуте? По счастливой случайности мы будем так близко друг к другу… — Она смотрит мне в глаза и насмехается надо мной. — И тогда я смогу трахать ее каждые выходные там, где ты не сможешь ее достать.

Мои глаза расширяются и горят от злости.

— Мы уедем и станем хохотать над тем, как тебе было грустно, — смеется она. — Или грустно до сих пор.

Я стискиваю зубы.

— Ты не заслуживаешь ее внимания, — говорит Меган, — и совсем скоро она забудет про тебя, полностью сотрет из памяти.

— Ах ты! — Я бью ее руками в грудь, и она врезается в стену рядом с дверным проемом. Она вскрикивает, падая на пол, и я замечаю мусорное ведро рядом с ней и хватаю его.

Я на мгновение задумываюсь, рыдание сжимает мое горло так сильно, что становится больно. Да пошло оно все. Я высоко поднимаю его и вываливаю содержимое ей на голову, она кричит, когда остатки гамбо и куриного супа с лапшой растекаются по ней.

— Клэй! — вопит Меган.

Я бросаю ведро и сжимаю ее челюсть одной рукой, а затылок другой, приближая ее лицо к своему.

— Посмотри на меня, — рычу я. — Посмотри на меня!

Она поднимает глаза и всхлипывает.

— Прекрати.

— Заткнись, — приказываю я со слезами на глазах, потому что знаю, что проигрываю. Я потеряю ее навсегда. — Ее команда следит за ней. Ты поняла? — А затем я понижаю голос, сильно прижимаясь лбом к ее лбу. — Я слежу за ней. Если мне придется повторить это снова, я нанесу ущерб, от которого ты не сможешь оправиться. Ей семнадцать, она несовершеннолетняя и…

Моя.

Меган кашляет, и иголки впиваются мне в горло, потому что она этого не заслуживает, но я просто обязана это сделать. Меган ее не заслуживает. И у Лив не может кто-то появиться. Она не должна забывать обо мне.

Меган пристально смотрит на меня, прочищает горло, и что-то мелькает у нее во взгляде.

— Ты хочешь ее, — выпаливает она. — Вот в чем дело. Боже мой.

Слезы льются из моих глаз.

— Ты…

И я толкаю ее на пол, приготовившись бить до тех пор, пока она не сумеет произнести эти слова достаточно громко, чтобы кто-нибудь их услышал.

— Какого черта? — рявкает кто-то.

Поднимаю голову и вижу Лив, стоящую в дверях, пока я нависаю над Меган.

Лив подбегает и включает свет. Теперь она замечает Меган и меня и наклоняется, чтобы поднять свою подругу. Меган дрожит, как испуганный кролик, цепляясь за Лив.

Оливия поворачивается ко мне.

— Что, черт возьми, ты творишь?

Ее братья заходят в дом следом за ней, и я хватаю флаг со стола и выбегаю через заднюю дверь во двор.

Прикрывая рот рукой и напевая, я танцую в лесу.

— У меня есть фла-а-аг, — кричу я. — Подойди и забери!

Я бросаюсь назад к машине Каллума, но через несколько мгновений Лив догоняет меня. Чувствую, как что-то грязное ударяет меня сзади по колену, и я оказываюсь на земле, переворачиваюсь на спину и смотрю на нее снизу-вверх.

Она наклоняется и прижимает мои руки к земле.

— Подними меня с земли, — требую я.

— Твое место в грязи! — выплевывает она. — Ты никогда не казалась мне такой уродливой, как сейчас. Как ты могла так поступить с ней? Что, мать твою, ты делаешь?

Я не отвечаю, а только стискиваю зубы, чтобы мой подбородок не дрожал.

Конечно, она права. Стены смыкаются, и иногда мне кажется, что я хочу умереть.

— Эти деньги и этот дом не очистят тебя, — продолжает Лив. — Они дают тебе защитников, которые находятся рядом только потому, что надеются что-то получить взамен. Они тебя не любят. Тебя никто не любит!

Она встает, а я замираю, ее слова проникают так глубоко, что я не в силах вдохнуть.

В тумане я поднимаюсь на ноги.

— Я что, должна обращаться с тобой, как со стеклом, потому что у тебя умер брат? — выпаливает она. — Я обязана сделать исключение для твоего поведения, даже если у малыша манеры лучше, чем у тебя?

Я сжимаю флаг в кулаке, когда она надвигается на меня и прижимает спиной к дереву.

— Мне приходится глотать твое дерьмо, — рычит она, ее щеки покраснели, — потому что ты недостаточно важна для меня, чтобы тратить на тебя силы, но я достигла своего предела. Я устала выслушивать, что недостаточно хороша. Что я заслуживаю, чтобы со мной обращались, как с мусором, из-за того, кто я, или откуда я, или с кем хочу быть.