Невыносимые противоречия

– Это неправда, - ответил Маркус. Кава был прав насчет подтанцовки - военные в свите Маркуса молчали как рыбы.

– Если неправда, то что происходит сейчас на базе в Палоа? Неужели так трудно найти предателя? Сколько там человек служит? Не может быть, чтобы никто ничего не видел и не знал.

– Мы расследуем инцидент, - отрезал Маркус.

– Невозможно утащить четыре вертолёта и три ящика пулеметов, чтобы никто не заметил.

– Сколько человек служит на базе в Палоа?

– Мы расследуем инцидент.

– И не можете сказать, сколько там человек?

– Триста пятьдесят два, - ответил Франц.

– Мальчик снова зацикливается на деталях, - смех Кава походил на кудахтанье.

– Вы ведете расследование?
– не дожидаясь, когда ей предоставят слово, вскочила женщина перед Луизой.

– Да, - Франц кивнул.

– Учитывая, что предыдущие его расследования зашли в тупик, в это Франц вцепится зубами, - Кава хрюкнул.
– Но пока не научится видеть целое, будет рыть носом землю.

Целое, Луиза посмотрела на потолок. Прямоугольные секции, размером с кровать. Если одна упадет, она накроет стульев пять.

– Что вы чувствовали, когда расследовали преступления вашего отца?
– вклинился в разговор писклявый голос с задних рядов.

– Правда, что до переворота вы расследовали дело модельного агентства Келли Санчес?

– Брехня, - Кава склонился к Луизе и обдал ее ухо горячим дыханием.
– Он расследовал дело фонда, названного его именем. Через него выплыл на модельное агентство.

– Правда, что вы пытали задержанных?
– журналисты атаковали Франца сразу на несколько голосов.
– Правда, что вы пытками добились показаний от Келли Санчес?

– Нет, - в студийном освещении смуглая кожа Франца выглядела желтой.

– Так что вы чувствовали, когда узнали, что ваш отец убийца?

Маркус поднял руку, призывая к порядку, дождался, когда гул стихнет, руки снова воспарят над головами, и указал на женщину в первом ряду.

– Правда, что террористы расстреляли всех военнослужащих на базе в Маало?

– Совершенно верно, - подтвердил Маркус.

Новая рука, новый вопрос о провокации:

– Год назад на военной базе ВВС произошло восстание. Тогда генерал Маркус подавил его. Вы не боитесь, что в Палоа повторится тот же сценарий? Они уже продают оружие террористам...

– Чтобы база в Палоа не стала очагом беспорядков, она закрыта, офицеры разжалованы в солдаты, личный состав распределён по другим военным базам, - сказал Франц и посмотрел на Маркуса.

Едва заметно тот кивнул.

– Мальчику доверили принимать самостоятельные решения?
– потешался Кава.
– Потому что это не в духе армии. Военное преступление совершенное в военное время, а он наказывает преступников как школьных хулиганов.

– Значит ли это, что тот, кто продал оружие террористам, избежал наказания?

– Разве за это преступление не полагается военный трибунал?

– Генерал Маркус приказал продать оружие террористам?

– Генерал Маркус хотел устранить Касто руками террористов?

– Правда, что среди военных раскол?
– спросил мужчина с серьгой в ухе.

– Нет, - Маркус покачал головой.

– Кому из новых лидеров левых вы симпатизируете? Рохасу или братьям Хименос? Не потому ли вы взорвали около Национального банка Нандо, чтобы вывести на политическую арену нового лидера? Рохаса или Хименос?

– Я не знаком ни с одним из них, - ответил Маркус.
– Я сам получил ранения в результате взрыва в туннеле около Национального Банка.

– Ты встречался с Францем?
– Луиза посмотрела на Кава. Неровно выбритый подбородок, мятые щеки и лоб, подвижные как два червяка губы.

Кава кивнул.

– Франц приходил ко мне вместе с сыном певички. Смотрел на него как пьяный, и задавал мне глупые вопросы. Я говорил ему, что приближается ураган, а он спрашивал кто у кого украл носки.

– Это ты сейчас о деньгах фонда?
– спросила Луиза.

– Хочешь поговорить о своей личной жизни?

– Что?

– Все знают, что на эти деньги Лонарди покупает шлюх. Расслабься, речь не о тебе. Или не только о тебе. Речь о партийных оргиях с участием Хименос, и публичных плясках Корраля и университетских шишек. Всё и не перечислишь.

Кава говорил, смеялся и плевался слюной. Стирая её капли с предплечья, Луиза ощутила желание помыться.

Женщина со слипшимися от лака волосами наклонилась за ручкой, из-под пояса юбки показалась резинка кружевных трусов.

В коридоре застрекотал автомат. Распахнулась дверь в зал. Вместе со всеми Луиза повернулась к выходу и уставилась на двоих мужчин. Лица у них были красными, как ошпаренные, держащие автомат руки дрожали. Журналист в майке-алкоголичке вскочил на ноги и первым поймал пулю. Под общий визг пули прошили стену и врезались в потолок. Луиза скатилась со стула. Рядом, оттопырив задницу, ползал Кава и размазывала тушь по лицу баба со слипшимися волосами. Пули перевернули несколько стульев, разорвали камеры около сцены. Продырявили синюю ткань трибуны, прошили тела военных и откинули их к стене. Бам-бам, пока они дергались и оседали на пол. У Луизы заслезились глаза от дыма и вони. Бам-бам, падая, террористы хватались за стену, широко раскрывали рты и расставляли ноги. То ли пытались удержать оружие, то ли вытолкать из себя пули. У одного на груди Луиза насчитала семь дырок. Другому размозжило голову. Пятно крови на стене напоминало одну из летучих мышей Роршаха. Солдаты ворвались в зал. Оружие наизготовку, плечо к стене. Поворот на девяносто градусов. Проверка, еще проверка. Террористы мертвы. Никаких больше выстрелов, только всхлипы, стоны и топот ног по сцене. Из фанеры она что ли, Луиза села. Через макушку бабы с лаком она видела, как солдаты на сцене наклоняются и приседают.

– Полковник ...убит.

– Поодполковник ... мертв.

– Полковник Болейло ранен.

– Генерал Маркус убит.

– Он закрыл меня собой, - Франц говорил, будто его мучила отдышка. Шатался, спотыкался.

– Вы не ранены, сэр?

– Нет, - Франц шарил по залу расфокусированным, ничего не видящим взглядом. Руки в крови. Кровь на шее и правой щеке.

Солдаты прибывали через распахнутые двери. Бронежилеты и каски. Люди с повязками народной милиции принесли носилки. Журналисты поднимались и отряхивались, причитали, постанывали, выползали из зала на полусогнутых, держась за стены, будто земля качалась. За стены, друг за друга. Громче всех истерила женщина с простреленным плечом, пока её укладывали на носилки. Кровь на белой блузке расползалась нефтяным пятном.