Невыносимый опекун

Кто же знал, что волшебная белая таблетка не только окрыляет, но и вызывает зависимость?

После очередной телефонной ссоры родителей я намеренно увеличила дозу, надеясь, что приятная отрешенность заглушит осознание краха… и очнулась в палате интенсивной терапии госпиталя Ленокс Хилл, [21] куда меня привезла скорая. Прямо оттуда пришлось ехать в аэропорт – решив, что я хотела покончить с собой, отец отправил меня на принудительный курс лечения, но даже в окружении специалистов я оказалась никому не нужна.

21

Одно из крупнейших специализированных медицинских учреждений Нью-Йорка, расположенное на Манхэттене.

– Не нужна… – на грани обморока я еле ворочала языком.

От слабости в ногах меня качнуло, но Блейк не дал осесть на пол.

– Долорес, дыши, – прорычал он, обхватив мое лицо ладонями. – Черт! Нет, не закрывай глаза!

Я с трудом приподняла веки.

– Смотри на меня, – в его голосе звучали незнакомые нотки. Неужели это… испуг? – Сделай вдох. Ну же!

Он показал пример, шумно втянув воздух. Я повторила, не вдумываясь – на рефлексах – и неожиданно стало легче.

– Еще раз. И выдох длиннее, чем вдох.

Наполняющий легкие кислород медленно вытеснял тревогу.

– Я… не умру? – хрипло выдавила я.

Сердце постепенно выравнивало ритм.

– От панической атаки не умирают, – криво ухмыльнулся Блейк. – А вот расшатать нервную систему…

Не закончив фразу, он придержал меня за талию. Вторая рука неловко скользнула по шее, вызвав новый приступ дрожи, но уже не от страха. Я инстинктивно прижалась к нему, стиснув в кулаке ворот рубашки – слабого всегда тянет к сильному.

– Так передозировка была не из-за попытки суицида? – его губы почти коснулись уха.

Вместо ответа я тихонько всхлипнула. Жестокая ирония судьбы – мне не поверили врачи, а Блейк догадался сам. Тот, кто меня ненавидел, оказался проницательнее «спасителей».

– Долорес? – он все еще ждал реакции.

– Я просто хотела, чтобы эти двое заткнулись… – прошептала я ему в ключицу. – Господи, как же они орали друг на друга! Мама специально поставила звонок на громкую связь, чтобы я слышала…

Тело снова колотило как в ознобе – от воспоминаний и от бессилия. Я боялась, что если Блейк меня отпустит, я упаду как сломанная кукла, но он не ослаблял хватки. Рядом с ним ощущение опасности притуплялось.

– Идти сможешь? – чуть отклонившись назад, Блейк вгляделся в мое лицо.

Я напряглась:

– Куда?

Он же… не отправит меня в рехаб? После всего, что я рассказала!

– В спальню, разумеется, – ответ прозвучал двусмысленно. Блейк отвел глаза и пояснил: – Тебе надо отлежаться.

– Наверное… – я нехотя отстранилась.

Выпутываться из крепких и теплых объятий было зябко, как скинуть куртку на морозном склоне Аспена. [22] Если бы могла, я бы прижалась к Блейку еще сильнее.

22

Элитный горнолыжный курорт в штате Колорадо.

Приняв заторможенность за последствия приступа, он подхватил меня на руки. Охнув от неожиданности, я вцепилась в его плечи и, уловив обволакивающий флер амбры, невольно зажмурилась.

Как один лишь запах мог вызывать томление в груди? Поднимать крошечные волоски на коже? Сбивать дыхание и заставлять сердце с удвоенной скоростью перекачивать кровь?

Почему я испытывала бурю эмоций в присутствии Блейка? Он ведь… презирал меня.

В качестве встречного аргумента память услужливо подсунула наш поцелуй в ванной – жаркий, требовательный и ненасытный. Нельзя целовать так страстно, и ничего при этом не испытывать!

Раздираемая сомнениями, я уперлась лбом в обтянутое пиджаком плечо, и оно заметно напряглось.

Что это было? Брезгливость? Неприязнь? Или моя близость все же вызывала ответное влечение?

Додумать я не успела. Быстрым шагом преодолев гостиную, Блейк занес меня в спальню и бережно уложил на кровать.

– Не уходи, – шепотом попросила я, стиснув его запястье, когда он подоткнул одеяло и выпрямился. – Просто побудь рядом, пока я усну… Пожалуйста!

Блейк освободил руку и с сомнением в глазах опустился на край матраса.

– Ты перенервничала. Это пройдет, – его голос звучал сухо.

Я чувствовала концентрирующуюся в воздухе неловкость – она крепла, как и стена отчуждения между нами. Уже завтра Блейк снова станет смотреть свысока, а я наверняка найду тысячу и один способ, как его взбесить.

Неужели нам обязательно все время ругаться?

– Почему мы не такие, как раньше? – с грустью вырвалось у меня.

– Да уж, – искренне усмехнулся он. – Раньше было проще.

Детство, делающее жизнь легкой и незамысловатой, давно закончилось. Теперь мы оба были другими.

– Спи, – Блейк наклонился ко мне и непринужденным жестом заправил за ухо выбившуюся прядь.

Мимолетное прикосновение, длящееся всего секунду, снова всколыхнуло сердце.

– А ты… останешься? Мне все еще страшно, – поежившись, я притянула колени к груди.

– Не бойся, – карие глаза потеплели. – Ты не одна.

Как бы мне хотелось всегда видеть Блейка таким понимающим и близким! Но уже через мгновение он отстранился – не ушел, но отодвинулся к самому краю кровати.

– С тобой не боюсь, – прошептала я, укутываясь в одеяло.

И засыпая, почувствовала на себе пристальный взгляд.

Непристойное поведение и достойное предложение

Утро началось с невыносимого жара – левая щека горела как под палящим солнцем Санта-Моники. [23] Теплый воздух щекотал висок, а ладонь ритмично приподнималась в такт… чужому дыханию!

Распахнув глаза, я обнаружила, что догадка верна. Я лежала, прижавшись к Блейку! Голова покоилась на его плече, а ладонь накрывала солнечное сплетение. Я не помнила, как он прилег рядом, и почти убедила себя, что все еще сплю, но разлившаяся по телу истома опровергала доводы. От избытка тактильных ощущений по позвоночнику пронесся холодок, в животе сладко заныло, грудь распирало от предвкушения – слишком реального для сна.

23

Прибрежный город, расположенный на западе округа Лос-Анджелес, славящийся своими пляжами.

Осторожно приподняв голову, я всмотрелась лицо Блейка. Спокойное, безмятежное и такое… родное. Посапывая, он смешно морщил нос, словно кривился от неудачной шутки, но даже эта легкая гримаса не делала его отталкивающим. С трудом сдержав порыв погладить его по щеке, я поймала себя на приятно будоражащей мысли, что хотела бы просыпаться с ним каждый день.

Обнимать, уткнувшись носом в ямочку над ключицей. Целовать в отросшую за ночь щетину на скуле. И кокетливо шептать «привет», зная, что он ответит с довольной улыбкой.