Нейромантик

Молли вытащила из кармана куртки шелковую салфетку и тщательно протерла очки. Пейзаж севера Мурашовника пробудил в Кейсе смутные грустные детские воспоминания о сухой траве, торчащей из бетонных расщелин скоростных дорог.

В десяти километрах от аэропорта поезд сбавил ход. Кейс смотрел, как луна плывет над пейзажем его детства: горами шлака и скрипящими на ветру алюминиевыми стенами заброшенных складов.

7

В Бееглу шел дождь. Взятый напрокат «мерседес» скользил мимо забранных из предосторожности решетками темных окон греческих и американских ювелирных магазинчиков. Редкие одетые в черное фигуры на почти пустых улицах оборачивались и подолгу смотрели машине вслед.

– Мы проезжаем через некогда процветавшую европейскую часть Стамбула, – мягким баритоном сообщил «мерседес».

– Значит, в настоящее время все здесь катится к черту, – заметил Кейс.

– Мы остановимся в «Хилтоне» на Кумхариет Кадаши, – сказала Молли.

Она сидела, раскинувшись на велюровых подушках дорогого авто.

– Почему Армитаж полетел отдельно? – спросил Кейс. У него раскалывалась голова.

– Потому что ты подозрительно себя ведешь. А теперь становишься подозрительным и для меня.

Кейс подумал о том, стоит ли рассказывать Молли историю Корто, и решил пока воздержаться. В самолете он вздремнул, прилепив к руке снотворный кожный диск.

Дорога из аэропорта была невероятно прямой, словно аккуратный разрез, вспарывающий тело города. Кейс рассматривал проносящуюся мимо безумную мешанину деревянных многоквартирных домов, современных промышленных зданий, магазинов и лавочек, зловещих скелетов новостроек, снова деревянных построек, крытых ржавым железом.

В вестибюле «Хилтона» их уныло ожидал Финн в новом, черном, как у сарари, костюме – таком, как принято в Синзюки. Подобно потерпевшему кораблекрушение, он восседал на островке велюрового кресла, затерянном посреди голубого простора коврового покрытия.

– Господи, – воскликнула Молли. – Крыса в деловом костюме. – Они пересекли вестибюль. – Сколько тебе заплатили за то, что ты притащился сюда, Финн?

Она бросила свою сумку рядом с его креслом.

– Впрочем, на спор – наверняка меньше, чем ты затребовал за то, что пришлось напялить этот костюм, а?

Верхняя губа Финна поднялась, обнажив резцы.

– Увы, нет, дорогуша.

Он протянул Молли магнитный ключ с круглой желтой биркой.

– Номера для вас уже оплачены. Двигаем наверх.

Финн осмотрелся.

– Ну и дерьмо же этот город.

– Стоило вытащить тебя из твоей норы, и ты сразу начал страдать боязнью открытого пространства. Представь, что ты в Бруклине или в каком-нибудь другом похожем местечке.

Молли покрутила на пальце кольцо с ключом.

– Ты здесь, похоже, за камердинера?

– Моя задача – разобраться с имплантатами одного парня, – сказал Финн.

– А что с моей декой? – беспокойно спросил Кейс.

Финн подмигнул ему.

– Соблюдай протокол. Об этом надо спрашивать у босса.

Пальцы Молли за полой ее куртки изобразили ряд знаков. Финн посмотрел туда и молча кивнул.

– Ладно, – сказала Молли. – Я знаю, о ком идет речь.

Она мотнула головой в сторону лифта.

– Пошли, ковбой.

Кейс подхватил обе сумки и устремился следом.

Их комната очень напоминала тот номер в Тибе, где Кейс впервые встретился с Армитажем. Утром Кейс подошел к окну, почти ожидая увидеть Токийский залив. На противоположной стороне улицы стоял еще один отель. Дождь все шел. В нише перед дверями отеля висело несколько автосекретарей; их старые, печатающие с голоса устройства были заботливо завернуты в пластиковую пленку – свидетельство того, что письмо до сих пор имело в этой стране некоторый вес. Это была медлительная страна. Кейс увидел, как мрачный черный седан с давно устаревшим водородным двигателем остановился у противоположного тротуара и исторг пятерых военных-турков в мятой форме, явно офицерского звания. Все они скрылись в дверях отеля напротив.

Он оторвался от окна и посмотрел в комнату, на постель, где спала Молли, и бледность девушки поразила его. Свой прозрачный гипс вместе с регенератором она оставила на их спальном мате на чердаке. Сейчас в ее очках отражались светильники под потолком.

Кейс схватил трубку телефона, прежде чем аппарат успел прозвонить во второй раз.

– Рад, что ты уже встал, – сказал Армитаж.

– Только что. Леди еще спит. Послушайте, босс. Мне кажется, нам пора поговорить. Я думаю, что мог бы работать лучше, если бы больше знал, над чем, собственно, работаю.

В трубке – молчание. Кейс закусил губу.

– Ты знаешь ровно столько, сколько нужно. Может быть, даже больше.

– Вы так считаете?

– Одевайся, Кейс. Поднимай Молли. Через пятнадцать минут к вам придут. Его фамилия Терзибашьян.

В трубке щелкнуло. Армитаж исчез.

– Просыпайся, детка, – позвал Кейс. – Принимаемся за работу.

– Я уже час как не сплю.

Зеркальца повернулись в его сторону.

– К нам идет какой-то Тарзан-башкан.

– Ты почти правильно запомнил, есть у тебя способности к языкам. Но могу поспорить, что среди твоих предков тоже были армяне. Это соглядатай, который по заказу Армитажа следил за Ривейрой. Помоги мне встать.

Терзибашьян оказался молодым человеком в сером костюме и зеркальных очках в золотой оправе. Его белая рубашка была расстегнута и распахнута на груди, открывая волосяной покров такой густоты, что поначалу Кейс по ошибке принял его за нечто вроде майки. В их номер Терзибашьян вошел с черным фирменным гостиничным подносом, на котором стояли три маленькие чашечки с ароматным очень черным кофе и лежали три длинных ломтика какой-то восточной сласти соломенного цвета.

– Мы должны, как это у вас говорят, сделать все так, чтобы комар носа не подточил. – Вновь пришедший смотрел на Молли, в упор и не отрываясь, но потом отвел взгляд и снял свои отсвечивающие серебром очки. И улыбнулся. – Так – лучше, не правда ли? Иначе мы рискуем получить эффект бесконечного туннеля, зеркало в зеркале… Вам в особенности, – сказал он Молли, – следует проявлять осторожность. В Турции очень неблагосклонно относятся к женщинам, выставляющим напоказ различные модификации тела.

Молли разломила пополам пирожное.

– Это мои проблемы, – сказала она с полным ртом. Прожевала, проглотила и облизала губы. – Ты в мои дела не суйся, солдафонский стульчак, я с тебя живо шкуру спущу.

Ее рука лениво скользнула за отворот куртки и вынырнула уже с иглострелом. Кейс и не знал, что он у нее с собой.

– Прошу вас, пожалуйста, полегче, – сказал Терзибашьян.

Чашечка из белого фарфора застыла в нескольких сантиметрах от его губ.

Молли прицелилась в него из пистолета.

– Может быть, это будут разрывные, так много, что и не сосчитать, а может быть, ты просто заработаешь рак. Одна стрелка, прямо в морду. Ты почувствуешь ее только через месяц.

– Пожалуйста. Как это у вас говорят: я в затруднительном положении…

– Я бы назвала это «встал не с той ноги». Короче, рассказывай о деле и о том, за кем ты следил, и вали отсюда.

Она опустила пистолет.

– Он живет в Фенере, Кючюк Гюльхан Джадесси, 14. Мне известно, что каждый вечер он через туннель отправляется на базар. Последнее время он дает представления в «Енишехир палас отеле», в модном местечке «для туристов». Он большой оригинал, и полиция начала проявлять определенный интерес к его шоу. Дирекция «Енишехир» все больше беспокоится по этому поводу.