Нейромантик
Шрифт:
Кейс повесил трубку.
Забыв о сигаретах, Кейс возвращался к своему креслу вдоль длинного ряда телефонов-автоматов. И каждый из них звонил, один раз, когда Кейс проходил мимо.
Часть третья
Полночь на рю Жюль Верн
8
Архипелаг.
Острова. Торы, веретена, кластеры – скопления герметичных шаров. Человеческая ДНК поднималась по гравитационному колодцу и расплывалась по космосу подобно каплям масла.
Задайте Вашему терминалу показать на мониторе плотность
Вольная сторона. Вольная Сторона – это много разных понятий, и не все они очевидны туристу, поднявшемуся и спустившемуся в челноке по колодцу. Вольная Сторона – это деловой и финансовый центр, дворец наслаждений и свободная экономическая зона, пограничный город и курорт. Вольная Сторона – это Лас-Вегас и висячие сады Вавилона, орбитальная Женева и родовой замок взращенного на научной основе рафинированного семейства, промышленного клана Тесье-Ашпул…
Следуя на турецком лайнере в Париж, они сидели все вместе в первом классе, Молли у окна, Кейс рядом с ней, Ривейра и Армитаж у прохода. Один раз, когда самолет совершал вираж над морем, Кейс увидел на месте греческого островного городка блеск драгоценностей. И один раз, протянув руку к своей выпивке, заметил, как в глубине его бурбона с водой промелькнуло что-то, напоминающее гигантский человеческий сперматозоид.
Молли наклонилась через Кейса и с маху ударила Ривейру по лицу, один раз.
– Нет, детка. Не нужно игр. Если ты будешь играть со мною так – я могу сделать тебе очень больно. Я смогу сделать очень больно, не причиняя никакого вреда. И мне это доставит удовольствие, поверь.
Кейс машинально повернулся, чтобы проверить реакцию Армитажа. Гладкое лицо бывшего полковника было спокойным, голубые глаза настороженными, но без капли злобы.
– Она права, Питер. Не надо.
Кейс повернулся обратно к Молли, как раз вовремя, чтобы заметить мелькнувшую перед ней черную розу, лепестки которой блестели так, будто были из кожи, а черный стебель щетинился хромированными шипами.
Питер Ривейра сладко улыбнулся, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Молли отвернулась к темному окну, в котором отразились ее очки.
– Ты уже бывал наверху, Кейс? – спросила его Молли, когда он, ерзая, устраивался в глубоком мягком противоперегрузочном кресле челнока.
– Нет. Я никогда, в общем-то, не любил путешествовать. Только ради дела.
Стюард установил датчики на левом запястье и возле уха Кейса.
– Надеюсь, ты не страдаешь повышенным СКА? – спросила Молли.
– Тошнит ли меня в самолетах? Никогда.
– Это не одно и то же. При нулевой силе тяжести биение сердца ускоряется и вестибулярный аппарат перестает действовать. Следует удар по твоим бойцовским рефлексам, тебе вдруг хочется бежать со всех ног незнамо куда, в кровь впрыскивается мощная доза адреналина.
Стюард занялся Ривейрой, выкопав из своей красной пластиковой сумочки еще одну пару тродов.
Кейс повернул голову и поискал очертания старого аэропорта Орли, но посадочную площадку челнока изолировала от окружающего мира изящная чаша отражателя из мокрого от дождя бетона. Ближайший
к ним челнок, видный из окна, украшала арабская вязь, похожая на красные брызги.Кейс закрыл глаза и сказал себе, что челнок – это всего-навсего большой самолет, который летает очень высоко. В челноке пахло точно так же, как в самолете: новой одеждой и жевательной резинкой, а также сниженным давлением воздуха. Кейс слушал проникающее в салон органное пение двигателей и ждал.
Через двадцать минут гравитация придавила его, точно огромная мягкая лапа с костями из древнего камня.
Синдром космической адаптации у Кейса проявился даже тяжелее, чем опасалась Молли, но все кончилось довольно быстро, и вскоре он смог уснуть. Стюард разбудил его, когда челнок начал стыковку с причальным сегментом кластера японской авиакомпании.
– Теперь пересадка на рейс до Вольной Стороны? – спросил Кейс, тоскливо рассматривая обломок «Ехэюань», плавно всплывший из его нагрудного кармана и танцующий в десяти сантиметрах от его носа. Во время полета в челноках курить было запрещено.
– Нет, нам предстоят небольшие предварительные процедуры в соответствии с загадочными планами босса. Сейчас мы возьмем такси до Сиона, кластер Сион.
Молли дотронулась до кнопки-застежки своего пояса и начала освобождаться от удерживающих ремней и выбираться из облегающего пластика кресла.
– Интересный выбор маршрута, как ты думаешь?
– В каком смысле?
– Дреды и расты, вот чего. Этой колонии уже лет тридцать.
– И что в ней такого?
– Увидишь. По мне, место вовсе не плохое. Тебе тоже должно понравиться – там тебе разрешат курить.
Сион был основан пятью рабочими, которые отказались возвращаться на землю, повернулись спиной к колодцу и начали собственное строительство. Пока в центральном торе их колонии не появилась вращательная сила тяжести, они страдали от потери кальция и дистрофии сердца. Очертания Сиона за круглыми окнами пузыря такси напоминали Кейсу лоскутное одеяло архитектуры Стамбула. Некрашеные стены разных по размеру модулей были исписаны нанесенными лазером инициалами строителей-сварщиков и символами Растафари.
Молли и тощий сионит по имени Аэрол помогли Кейсу одолеть безгравитационный коридор, идущий вдоль оси малого тора. Вновь захлестнутый тошнотворной волной СКА, Кейс потерял из вида Армитажа и Ривейру.
– Сюда, – сказала Молли, направляя ноги Кейса в маленький люк над его головой. – Хватайся за скобы. Представь себе, что лезешь по скобам задом наперед, понял? Ты будешь двигаться к корпусу, а здесь это то же самое, что в условиях гравитации спускаться вниз. Дошло?
В животе у Кейса шла революция.
– Все будет ништяк, брат, – жизнерадостно сказал Аэрол, блеснув золотыми резцами.
Непостижимым образом верх туннеля превратился в его дно. Кейс обрадовался чахлой силе тяжести, словно утопающий, внезапно попавший в воздушный пузырь.
– Поднимайся, – сказала Молли. – Еще успеешь поцеловать здешнюю землю.
Кейс, раскинув руки, плашмя лежал на пластике пола. Что-то ударило его по плечу. Он перевернулся на спину и увидел толстый моток эластичного кабеля.
– Будем играть в домик, – сказала Молли. – Помоги мне растянуть это между стенами.