Нейромантик
Шрифт:
Молли закусила губу, нагнулась и пролезла под распоркой, стараясь не упускать кибера из виду.
– Знаешь, несмотря на то, что я о них слышала, я все-таки не ожидала увидеть здесь такое. Я хочу сказать, все эти люди здесь – сплошное дерьмо, и это у них прямо-таки на лбу написано светящейся краской. Я не могу на это смотреть. И даже слышать об этом не могу…
Кибер начал подтягивать свое тельце по U-образным стальным скобам почти невидимой в темноте лестницы, уходящей вверх в темный, узкий вертикальный колодец.
– И пока я настроена изливать тебе душу, приятель, скажу: никогда бы
Молли подняла голову и посмотрела наверх, в темную пасть шахты. Полоса на спине кибера, взбирающегося вверх по скобам, призывно мигала.
– Не то чтобы ты был так уж хорош…
Молли улыбнулась и начала подъем, но улыбка быстро сошла с ее губ, скривившихся от кинжальной боли в ноге. Лестница уходила в колодец – вмурованную в бетон металлическую трубу диаметром чуть шире плеч Молли.
Она поднималась прочь от тяжести, в сторону безгравитационной оси.
На ее индикаторе непрерывно сменялись цифры, показывающие точное время.
16:23:04.
Это был долгий день. Чистота мироощущения Молли частично снимала бетафенетиламиновое похмелье, но Кейс все равно время от времени ощущал его приступы. В такой ситуации он предпочитал боль в ноге Молли.
КЕЙС: 0 0 0 0 0 0
0 0 0 0 0 0 0 0 0
0 0 0 0 0 0 0 0 0
– Похоже, это по твою душу, – сказала Молли, механически переставляя руки и ноги со скобы на скобу.
Строки нулей замельтешили снова, затем сменились мигающими на границе поля зрения Молли словами, ограниченными размером индикатора.
ГЕНЕРАЛ ГИРЛИНГ::
ГОТОВИЛ КОРТО ДЛЯ
БРОНЕВОЙ КУЛАК И
БЫЛ ЕГО ШЕФОМ ПО
ПЕНТАГОНУ::::::::
З/БЕЗМ. ВЗЯЛ В
ОБОРОТ КОРТО ПРИ
ПОМОЩИ КОНСТРУКТА
ГИРЛИНГА:::::::::
З/БЕЗМ. СЧИТАЕТ
ЧТО УПОМИНАНИЕ
А-ЖЕМ Г. ОЗНАЧАЕТ
ЧТО ОН СЪЕЗЖАЕТ С
КАТУШЕК::::::::::
БУДЬ ОСТОРОЖЕН:::
::::::::::КОТЕЛОК
– Ага, – сказала Молли. Она отдыхала, уперевшись в скобы правой ногой и держа левую на весу. – У тебя тоже проблемы.
Молли посмотрела вниз. Далеко под ней серело пятнышко тусклого света не больше круглой монетки – головки ключа с надписью «ГОЛОВ-Т», висящего у нее между грудей. Подняв голову, Молли посмотрела вверх. Ничего. Она нажала языком на регулятор усилителя изображения, и перед ней выросла исчезающая в бесконечности труба. «Браун» без устали лез вверх, цепляясь лапками за скобы.
– Об этой части пути меня не предупреждали, – сказала Молли.
Кейс отключился.
– Малькольм…
– Чувак, твой босс совсем ошизел.
Сионит был облачен в древний голубой скафандр «Санио», лет на двадцать старше того, что приобрел для себя в магазине Вольной Стороны Кейс. Под мышкой он держал шлем. Его дреды были упрятаны под связанный из пурпурных хлопчатобумажных нитей просторный сетчатый берет. Глаза Малькольма от чрезмерного количества
выкуренной ганджи и напряжения сузились в щелки.– Все время шлет сюда странные приказы, чувак, гонит про какую-то войну в Вавилоне… – Малькольм потряс головой. – Мы с Аэролом разговаривали с Сионом, и Основатели сказали, что дела здесь нужно свернуть.
Малькольм взволнованно вытер рот тыльной стороной широкой коричневой ладони.
– Армитаж?
Кейс поморщился: бетафенетиламиновая ломка ударила ему в голову со всей своей силой – ни Матрица, ни симстим больше не ослабляли ее. В мозгу нет нервных окончаний, твердил себе Кейс, я не могу чувствовать себя так плохо.
– О чем ты, приятель? Он отдает тебе приказы? Какие приказы?
– Чувак, Армитаж… Он говорит, чтобы я брал курс на Финляндию, сечешь? Мол, еще есть надежда. Нарисовался на моем экране, вся рубашка в крови, чувак, чисто бешеный пес, гонит пургу о броневом кулаке, о России, о том, что кровь предателей обагрит наши руки.
Малькольм снова затряс головой; его берет, в который были упрятаны дреды, дергался и мотался в невесомости, губы были плотно сжаты.
– Основатели говорят, что голос Безмолвия, похоже, был ложным предзнаменованием, и мы с Аэролом должны свалить на «Гарвее» восвояси.
– Армитаж весь в крови? Он что, ранен?
– Не знаю, сечешь? Но кровь есть, и он шизанулся, конкретно шизанулся, Кейс.
– Хорошо, – сказал Кейс. – Но что насчет меня? Ты собираешься домой. А как со мной, Малькольм?
– Брат, – сказал Малькольм, – ты со мной. Я и я двинем на Сион вместе с Аэролом на «Вавилонском рокере». Пускай мистер Армитаж говорит с призраком из твоей машины, один призрак с другим…
Кейс оглянулся и посмотрел на свой новенький скафандр: тот лежал там, где он оставил его, – на подвесной полке. Один рукав свалился и качался как маятник в потоке воздуха из старого русского воздухоочистителя. Он почти физически ощущал, как капсулы с токсином растворяются в его артериях. Кейс закрыл глаза и мысленным взором увидел Молли, лезущую вверх по уходящим в бесконечность стальным скобам. Он открыл глаза.
– Ну, не знаю, приятель, – сказал он, ощущая во рту странный привкус. Взглянул вниз, посмотрел на свои руки, на деку. – Не знаю.
Снова поднял глаза на Малькольма. Коричневое лицо сионита было спокойным. Он ждал. Подбородок Малькольма был скрыт за высоким шлемовым кольцом его старого голубого скафандра.
– Она там, внутри, – сказал Кейс. – Молли внутри. В «Блуждающих огнях», так это называется. Если где и есть Вавилон, приятель, то именно там. Если мы ее бросим, она оттуда не выберется, будь хоть трижды Танцующей Бритвой.
Малькольм кивнул – пурпурный берет с дредами подлетел и опал подобно сетке маленького воздушного шара.
– Она твоя женщина, Кейс?
– Не знаю. Возможно, она ничья женщина.
Кейс пожал плечами. Он снова нашел в себе гнев, успокоительно весомый, словно горсть горячих камней за пазухой.
– Да пошли вы все, – выругался он. – Армитаж, Зимнее Безмолвие и ты – идите вы все к черту! Я остаюсь здесь, и точка.
Лицо Малькольма осветила улыбка, похожая на поток солнца сквозь прореху в парусине.