Нейромантик

Котелок рассмеялся.

– Что-то ты сегодня слишком веселый, приятель. От твоего смеха мурашки по коже.

– А что мне еще остается? – ответил Котелок. – Старине мертвяку без шуток просто никуда.

Кейс ударил пальцем по переключателю симстима.

И упал на кучу какого-то металлолома, в запах пыли, его руки и колени заскользили по бумажной кипе. Позади него что-то с грохотом обрушилось.

– Ну что же ты, – сказал Финн. – Поосторожнее надо.

Кейс лежал на спине на груде пожелтевших от старости журналов, а из пыльной темноты «Метро голографикс» ему блестели два ряда белых ровных зубов чернокожей девчушки Финна. Кейс полежал еще немного, вдыхая аромат журнального старья и дожидаясь, чтобы сердце успокоилось и перестало бешено колотиться.

– Зимнее Безмолвие, – сказал он.

– Да, – ответил Финн. Его голос доносился откуда-то слева. – Ты все правильно понял.

– Пошел к черту, – огрызнулся Кейс, растирая локоть.

– Ну зачем же так? – возразил Финн, появляясь из ниши под полками с электронным барахлом. – Это все специально ради тебя. Или тебе больше понравилось бы, если бы я общался с тобою в Матрице из горящего куста?

Финн достал из кармана пиджака пачку «Партагас» и закурил. По коридору поплыл запах кубинского табака.

– А там… там ты все равно ничего не пропустишь. Час пребывания здесь продлится всего лишь несколько секунд физического времени.

– Думаешь, являясь в облике знакомых мне людей, ты сможешь задеть меня?

Кейс встал, отряхивая белую пыль с черных джинсов. Повернулся и посмотрел назад, на пыльное окно магазинчика, в сторону закрытой двери, ведущей на улицу.

– Что там снаружи? Нью-Йорк? Или все кончается этой дверью?

– Ну, как сказать, – начал Финн. – Это как то самое дерево, знаешь? Которое падает в лесу, но некому это услышать. – Финн обнажил в улыбке желтые резцы и выдохнул сигаретный дым. – Если желаешь, можешь даже выйти и прогуляться. Все будет на местах. По крайней мере, все то, что ты видел раньше. Это твои воспоминания, понимаешь? Я просканировал тебя, скомпоновал из этого модель, а теперь, уже вместе с этим образом, посылаю тебе в мозг.

– Я никогда не отличался хорошей памятью, – сказал Кейс, озираясь. Затем посмотрел на свои руки, повернул их ладонями вниз. Попробовал вспомнить, как выглядят морщинки на его руках, но не смог.

– Все помнят всё, – Финн бросил сигарету на пол и растер ее каблуком, – но очень немногое из этого способны вспомнить без дополнительной помощи. Некоторые артисты способны вспомнить все, но только после тренировок и если у них есть особый дар. Если ты наложишь этот мой конструкт поверх реальности – лавчонки Финна в нижнем Манхэттене, – то увидишь разницу, но не такую большую, как думаешь. Это голографическая проекция твоей памяти в твой же мозг.

Финн дернул себя за маленькое ухо.

– То же самое и с моей внешностью.

– Как это – голографическая? – прозвучавшее слово заставило Кейса вспомнить о Ривейре.

– Понятие «голографическая» – наиболее близкое по сути из тех, что тебе известны, к описанию действия человеческой памяти. Но никаких специальных исследований в этом направлении вы не проводили. Люди. Я говорю о людях.

Финн сделал шаг вперед и, наклонив голову обтекаемой формы, боком, по-птичьи посмотрел на Кейса.

– Возможно, если бы проводили, я бы вообще не появился.

– И как, скажи на милость, это надо понимать?

Финн неопределенно хмыкнул. Твидовый заношенный пиджак был велик ему в плечах и поэтому сидел криво.

– Я пытаюсь помочь тебе, Кейс.

– Зачем?

– Ты нужен мне. – Огромные желтые зубы снова обнажились в улыбке. – А я нужен тебе.

– Чушь собачья. Ты можешь читать мои мысли, Финн? – Кейс поморщился. – Я имею в виду, Зимнее Безмолвие.

– Прочитать мысли невозможно. Ты и сам далеко не всегда можешь сказать, о чем сейчас думаешь. Мысль не всегда можно передать словами, и выражая ее через речь, ты, как правило, искажаешь ее. Я имею доступ к твоей памяти, но это не то же самое, что твой разум.

Финн засунул руку во внутренности распотрошенного древнего телевизора и извлек сверкающую серебром вакуумную лампу.

– Видишь это? Нечто вроде фрагмента моей ДНК…

Финн запустил лампой в темноту, и Кейс услышал, как она с хлопком взорвалась. Звон стекла.

– Ваше понимание мира основано на моделях. Вы сооружаете круги из камней. Соборы. Органы. Арифметические машины. Но все это не объясняет того, почему я сейчас здесь. Однако если сегодняшняя операция увенчается успехом, то вместо очередной модели вы получите нечто совершенно новое.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Говоря «вы», я имею в виду людей вообще. Твой вид.

– Это ты убил тьюринговцев?

Финн пожал плечами.

– Я должен был это сделать. Ты облажался, и они запросто могли забрать тебя. И все пошло бы прахом. Без тебя. Вот поэтому я призвал тебя сюда, и мы говорим. И будем говорить еще. Помнишь это?

В правой руке Финн держал обугленное осиное гнездо из сна Кейса – бензиновая вонь разлилась по тесному коридору. Кейс отпрянул и прижался спиной к полкам с утилем.

– Да. Это был я. Я направил голопроекцию этого предмета в окно. И воспользовался частью воспоминаний, добытых из твоего сознания во время первого отключения твоего мозга. Знаешь, почему я остановился на этом символе, почему он так важен?

Кейс покачал головой.

– Потому что, – гнездо непонятным образом исчезло, – это близкий эквивалент того, что представляет собой «Тесье-Ашпул». Понятный человеку эквивалент. Вилла «Блуждающие огни» в виде этого гнезда – понимай так, что она живет по таким же законам. Мне казалось, это знание придаст тебе уверенности.

– Уверенности?

– Да. Если ты поймешь, каковы они на самом деле. Ты уже начал ненавидеть меня. Совсем недавно. Это хорошо. Но вместо меня обрати свою ненависть на них. Небольшая поправка.

– Послушай, – сказал Кейс, подходя к Финну вплотную. – Они мне ничего не сделали. Но вот что касается тебя – тут уж извините…

Злости он все еще не чувствовал.

– В таком случае вини «Тесье-Ашпул» – это они сделали меня. Француженка сказала тебе, что ты предал свой вид. И назвала меня дьяволом. – Финн улыбнулся. – Но не это главное. Тебе просто необходимо кого-нибудь ненавидеть, пока все это не кончится.

Финн повернулся и указал в глубь своего заведения.

– Иди за мной, Кейс. Я вкратце познакомлю тебя с «Блуждающими огнями», раз уж ты здесь.

Финн приподнял край одеяла. В коридор упал клин белого света.

– Черт возьми, дружище, да не стой ты там столбом.

Кейс подошел к одеялу, растирая щеки.

– Ну же, – сказал Финн и взял его за локоть. Они нырнули за старое одеяло в облако пыли, в тошноту свободного падения и бесконечность цилиндрического коридора из серого бетона, с кольцами неоновых трубок, укрепленных на стене через каждые два метра.