Нейромантик

– Там не было никакой графики, – перебил Кейс.

– Нет, была. Я всю голову изломала, откуда у тебя могут быть картинки из моего детства, Кейс. Как выглядел мой отец перед смертью. Однажды он подарил мне деревянного раскрашенного утенка, и у тебя там была картинка, как он дарит мне его…

– Тони видел это?

– Не помню. Сразу после этого я оказалась на пляже. Раннее утро, рассвет, птицы поют, и ни души. Я испугалась – у меня не было чем колоться, а я знала, что скоро начнет ломать… И я пошла, и шла дотемна, потом нашла вот это место, а на другой день море вынесло на берег еду. Коробки были все в водорослях, похожих на листья из густого желе.

Линда засунула палочку, которой помешивала угли, поглубже в костер и оставила ее там.

– Здесь у меня ни разу не было ломки, – продолжала она, глядя, как огонь разгорается, получив свежее топливо. – Гораздо больше мне не хватало сигарет. А как ты, Кейс? Ты сейчас сидишь на чем-нибудь?

На ее скулах плясали всполохи пламени, напоминающие отблески огненных фейерверков «Замка колдуна» или разрывов снарядов «Танковой войны в Европе».

– Нет, – ответил он, а потом долго-долго его больше ничего не интересовало, ощущал он только привкус соли на ее губах – от высохших слез. В Линде была какая-то сила, что-то такое, что Кейс помнил по Ночному Городу и вновь ощутил сейчас; это что-то поглощало его и держало в себе, вне времени и смерти, неотступно преследовавшей и гнавшей его на улицы. Ощущение было знакомое, но не всякой женщине удавалось пробудить его, и поэтому каким-то неведомым образом Кейс ухитрялся забывать о его существовании и потому терял и находил его множество раз. Оно принадлежало – он вспомнил, вспомнил это в тот миг, когда Линда увлекла его вниз – плоти. Плоти, которая для ковбоев всегда была унижением. Это была тайна, непостижимая для человека, – море информации, закодированной в спиралях ДНК и ферментах, тонкий смысл которой могло постигнуть своим слепым, но абсолютно действенным методом познания только тело.

Молния штанов Линды затрещала и запуталась в клочках высохших водорослей с крошками соли. Кейс рванул, ткань затрещала, какая-то маленькая металлическая деталька отлетела и звякнула о стену, и в следующий миг они слились, подчиняясь воле непознаваемых древних инстинктов. Здесь, даже здесь, в этом странном месте, суть которого была ему известна, в воссозданной модели чьих-то воспоминаний, эта сила имела над ним власть.

Линда вздрогнула: палочка, оставленная в огне, выстрелила, разгораясь сильнее, резче очерчивая на стене их тень.

Позже, когда они лежали рядом и его рука покоилась у нее на животе, Кейс вспомнил, как Линда сегодня днем шла к нему по пляжу, белую пену, ласкавшую ее ноги, и то, что она сказала потом.

– Он сказал тебе, что я приду, – повторил Кейс.

В ответ Линда повернулась на бок, прижалась задом к бедру Кейса, нашла его руку и пробормотала что-то во сне.

21

Его разбудила музыка, но сначала он решил, что просто слышит свое сердце. Кейс сел в постели рядом с Линдой, вздрогнул от утренней свежести, накинул на плечи куртку. Из двери сочился серый утренний свет. Костер давно потух.

В его глазах замелькали призрачные иероглифы – полупрозрачные строки символов складывались в какие-то фигуры на фоне скучной серой стены бункера. Кейс опустил глаза, посмотрел на свои руки и увидел, что под их кожей перемещаются голубые светящиеся молекулы, увлекаемые непонятными силами. Кейс поднял руку и поводил ею в воздухе, желая посмотреть, что из этого выйдет. За рукой тянулся слабый тающий след ее силуэтов.

Волосы на его руках и шее стояли дыбом. Кейс оскалил в усмешке зубы, подтянул колени к груди, обхватил их руками и принялся вслушиваться в музыку.

– Что случилось?

Линда сидела, натянув одеяло на грудь и протирая глаза.

– Милый…

– У меня странное ощущение… как от наркотика… у тебя здесь есть какие-нибудь?

Линда затрясла головой, придвинулась к нему и обняла за плечи.

– Линда, кто тебе сказал? Кто сказал, что я приду? Кто?

– На пляже, – ответила она, почему-то смущенно отводя глаза. – Мальчик. Я встретила его на пляже. Лет тринадцати. Он живет здесь.

– И что он сказал?

– Он сказал, что ты придешь. Что не будешь на меня злиться. И показал мне озеро с дождевой водой. Он был похож на мексиканца.

– На бразильца, – машинально поправил ее Кейс.

В поле его зрения на фоне стены пронеслась новая волна символов.

– Полагаю, он из Рио.

Кейс встал и начал натягивать джинсы.

– Кейс, – сказала Линда дрожащим голосом, – куда ты собрался, Кейс?

– Мне кажется, я сейчас встречусь с этим мальчиком, – сказал он.

Музыка снова ворвалась в его сознание. Теперь он заметил четко выраженный ритм, мерный и знакомый, но несмотря на это не смог найти сведений о нем в своей памяти.

– Не нужно, Кейс.

– Мне кажется, я заметил что-то, когда только-только оказался здесь. Город в конце пляжа. Но вчера его там не было. Ты когда-нибудь видела этот город?

Кейс застегнул молнию на джинсах и принялся сражаться с невероятно запутанными узлами шнурков, но в конце концов забросил туфли в угол.

Линда кивнула и опустила глаза.

– Да. Иногда я тоже вижу там город.

– Ты когда-нибудь была там, Линда?

Кейс надел куртку.

– Нет, – сказала она, – но пробовала. Вскоре после того, как я оказалась здесь, мне стало скучно. Увидев город, я подумала, что смогу там как-нибудь поразвлечься. – Линда состроила гримасу. – Нет, это была не ломка, мне просто хотелось, и все. Я приготовила себе в банке еды, налила побольше воды и хорошенько перемешала, потому что другой банки для воды у меня не было. Я шла целый день и иногда видела этот город, и тогда мне казалось, что до него рукой подать. Но дойти я так и не смогла. Он не становился ближе. Но потом он сам показался мне, несколько раз, и я увидела, что это такое на самом деле. Иногда это заброшенное здание, совсем пустое и без людей, а иногда мне казалось, что я вижу свет фар – автомобиля или чего-то еще…

Девушка замолчала.

– И что это было?

– Все вот это, – девушка повела рукой, указав на очаг, на темные стены, на серый прямоугольник входа с предрассветными сумерками за ним, – где мы сейчас живем. Оно уменьшается, Кейс, становится тем меньше, чем ближе ты подходишь.

Кейс остановился в дверном проеме, чтобы задать последний вопрос.

– Ты спрашивала об этом у мальчика?

– Да. Он сказал, я все равно не пойму и только зря трачу время. Он сказал, это что-то вроде… границы событий, так, что ли. И что это наш горизонт. Горизонт событий, вот как он назвал это.

Для Кейса эти слова ничего не значили. Он вышел из бункера и слепо побрел прочь, направляясь – что-то подсказывало ему – в сторону от моря. Перед ним по песку бежали новые серии иероглифов, выворачиваясь из-под ног, струились за ним следом, одни отставая, другие опережая его.

– Эй, – сказал он, – картинка распадается, ага? Спорим, ты и сам знаешь про это. Что это? «Куань»? Китайский ледоруб выел дыру в твоем сердце? А может, это Приплюснутый Котелок прорывается ко мне?

Кейс услышал, как Линда у него за спиной выкрикнула его имя. Он оглянулся и увидел, что она отчаянно спешит за ним; в разорванной молнии рабочих штанов, которые она придерживала рукой, виднелись волосы в паху и загорелый живот. Линда была похожа на девушку с обложек журналов Финна, из огромной кучи макулатуры в «Метро голографикс», только Линда была живая, расстроенная, усталая и очень жалкая в своей разорванной одежде. Она запуталась ногой в куче выброшенных на берег водорослей с серебряными крупинками соли на высохших стеблях и упала.

Внезапно они оказались у моря, и их было трое. Третьим был загорелый мальчик с широкими и яркими розовыми губами на коричневом лице. На нем были вылинявшие, утратившие свой первоначальный цвет рваные шорты и больше ничего. Мальчик бесстрашно плескался в высоких серо-голубых волнах, на фоне которых казался худеньким.

Линда догнала Кейса и встала у него за спиной.

– Я знаю тебя, – сказал Кейс.

– Нет, – пропел мальчик голосом высоким и звонким, – ты меня не знаешь.

– Ты – другой ИР. Ты из Рио. Ты тот, кто хочет остановить Зимнее Безмолвие. Как тебя зовут? Назови свой код в регистре Тьюринга.