Нейтрал: падение
Шрифт:
Ей было все равно, кто бы им оказался. Вечер за вечером проводила она сама с собой и со своим горем, беспорядочными связями и выпивкой. Дениел мечтала лишь о том, кому будет нужна, о том, кто поинтересуется, как она. Но так и не получила этого. Бессмысленно и обессиленно льнула она к чужим ей людям. Хоть они в силу толерантности и боли в прошлом и шли к ней навстречу, выслушивали ее, поддерживали, тем самым создавая ей иллюзию дружбы, она была им не нужна.
А ты? А что ты делал в это время? Сначала ты вообще просто появлялся, такой весь хороший, благородный, щедрый. Просто спонсор, " дядя с краю". Потом ты и остался тем же "дядей с краю". А как к такому человеку прийти? Ты же вроде каменной стены, к которой надо на прием записаться. Затем ты вообще бросил ее? И теперь
– А ты, Катрин? Ты стояла когда-то на краю? Когда умерла моя любовь, я не знал, как жить дальше. Нам не дали быть вместе. Это был конец для меня.
– Дарий, пойми: ты всегда был далек от людей и их желаний. Ты был только в себе самом, что как тебе все понять? Вот одно смешно,- тут, может быть, впервые в жизни Катрин действительно закатилась искренним смехом.- Ты чем хотел ее взять? Эффектом удава?
Сначала Дарий одарил ее ненавидящим взглядом. Затем тоже выдавил из себя улыбку. А, может, и не выдавил. Его улыбка показала всю его Вселенную и печаль, в его глазах отразилась вся горечь от его любви и потери.
– Я был таким, какой я есть. Время, вероятно, изменило ее любовь.
– Так вы все, мужчины, говорите. Может ты просто сдался?
– опять улыбнулась Катрин.
Главное, что нужно понимать их улыбки уже были явно не радостны. Это лишь был эпилог былому. Лишь прощание с ним. Ностальгия как единственная надежда в разлуке, которая теперь поселилась с ними.
– А что у вас вообще было общего? И не смей молчать, это я не люблю более всего. Такое впечатление, словно даже предупредив тебя до этого разговора, или вообще просто вопроса, только не обижайся, ты все равно так сделаешь, надуешься, замкнешься в себе. Имей смелость признать что-то. Молчать - всякий знаток. Что ты делал, кроме того, что восхищался ею? Мечтал ее покорить? Просто проводил время в наваждениях о ней? И был самим собой, разумеется, как ты говоришь.
Видя, что он не отвечает ей, она снова подступила к нему с расспросами.
– Я только одного не могу понять, Дарий,- молвила Катрин.
– Как веками ты плетешь интриги, понимаешь только себя, обводишь всех вокруг пальца, и своих, и чужих, только для достижения своих целей, и тебе опять продолжают давать высокие посты и ценить тебя?
– Значит, в некотором роде, я полезен,- тихо ответил ей он.
– Ты просто не мог переступить через себя. Поменять себя не сложно, а вот признать необходимость этого - огромное усилие. И сделать это, порой даже ради самой настоящей любви, вот это сложность. Только вот потом больше сожалений. Ты ведь не такой, Дарий, каким я тебя вижу сейчас, каким знала всю эту жизнь. Может, ты только и жил лишь те моменты, пока был с ней. Вот те жалкие несколько лет. И что ты имел потом? Да ничто не могло развеять твою тоску. И знаешь, Дарий, я тебе не верю. Если тебе представится еще один шанс, ты так же, как и Макс, принесешь Дениел столько же страданий, сколько вы, с позволения сказать, подарили ей за все это время. Потому что люди не меняются.
Единственное, чем ты, возможно, обладал, Дарий, безумная, прямо безупречная выдержка. Ты смог спокойно наблюдать, даже не желая и уже не надеясь, только любуясь ей. Признаюсь, изначально я думала, что это от неимения чувств. Но лишь потом я поняла, что это - одна из высших степеней любви. Видеть другого, даже его счастье с иным человеком, не разувериться в нем, не разлюбить, а остаться верным все тому же. Ведь полюбить всякий может. А пронести любовь сквозь века, распри, измены и даже новые тела и лица, - лишь избранные. Вот это уже подвиг.
Дарий, казалось, ее и не слушал. Он начал говорить ей что-то свое.
– Только ты, будь уверена во мне, Катрин. Хотя мне уже все равно. Что я хотел сказать? Ах, да. Будь спокойна. Теперь мне до Организации вообще плевать. Еще плевать до всего вообще. Что значат те вещи, что Вы проповедуете? Вот есть у меня весь миллиард веков. Все протяжение лет в течение тысяч лет. Пусть мой ветер времен не стихнет, и что? Я получаю что-то иное. Так дайте же мне просто одну жизнь, и я все
в ней сделаю! И я клянусь, я сделаю это качественно. Лучше, чем за сотни веков растяжения удовольствия. Теперь все ваше, - деньги, счастье, все обещанное вами, - не для меня. Я выбираю теперь то, что я один, без вас. И я не передумаю. У меня уже была почти вся эта жизнь, чтобы принять это решение.Катрин молчала. Не в состоянии она была переварить его слова, потому что даже его уже и не слушала. Совсем поменялось ее мнение о нем теперь. Личность Дария казалась ей вымышленной. Будто она всю жизнь общалась с другим человеком. Так искусственно теперь было все, связанное с ним.
Надеясь задеть Дария за живое еще больше, Катрин решила соврать ему насчет слов Дениел, которых та, по сути, никогда ей не говорила.
– На допросе после своей смерти Мартина обратилась ко мне со словами: "Как я благодарна судьбе, что тогда не была с Аделардом, потому что только то, что меня сожгли как еретичку на костре, привело меня к моей настоящей любви. Мужчине, который заполонил всю мою душу. Жаль только, что пока что я так и не смогла донести ему это, и ни один из нас не стал счастливее, не помог другому пережить несчастья, которые породили мы сами. Мне нужен еще один шанс!".
И я спросила ее: "Понимаешь ли, он и сам тебя не оставит, слишком уж сильная между вами связь. Вот только у меня возникает логичный вопрос: а в следующей жизни, что ты собираешься делать, чтобы, наконец, быть с Жаком и уверить его в своей любви?". И она ответила тогда мне: "Я собираюсь сделать для этого все. Нам нужен просто еще один шанс. Дайте нам только один шанс".
Дарий невидяще поднял на нее глаза, промолвив:
– Я до сих пор не уверен, что Мартина и Даниела некогда были Аурель. И теперь я уже и не знаю, любил ли я Аурель, когда-либо. Все запуталось во мне. Так что не путай меня еще больше. Я чувствую ложь. Сейчас я не верю ни одному твоему слову,- и такая волна злобы покатилась на Катрин из его глаз, что она невольно отпрянула.
Не желая слишком сосредотачиваться на всех своих мыслях, и быстрее вырваться из этого плена бытия, Катрин лишь промолвила, отнюдь не для Дария.
– И я надеюсь лишь на одно. Я надеюсь, что когда-то у Дениел хватит разума отказаться от вас обоих. Пусть вы и, может, как она предполагает, ее последняя надежда. Но вы в итоге, образно говоря, ничто. Ни один из вас не способен создать семью. Один - в силу своих извечных искусственных мук, страданий, недовольства, а ты - в силу своей гордыни, зацикленности на себе. Как бы вы не любили ее и не были уверены в этом, вы настолько эгоистичны и сосредоточены на себе, своих тягостях, проблемах, что никогда ее не видели. Хотя она вас видела и ждала вашей поддержки. Единственное, что я хочу и могу пожелать маленькой Ден сейчас: если ты меня когда-то услышишь, детка, беги от них.
Если не было счастья с человеком за столько времени лишений и невзгод и пусть даже призрачной духовной связи и любви, беги. Ничего не будет. Я лично в вас уже не верю.
Дарий еще больше сотрясался в рыданиях. Катрин даже стало жаль его. Но, вспомнив вечера Ден, ее родной кровинки, она лишь тихо покинула его дом.
– Только дураки плачут,- промолвила она.
– Причем всегда.
"Ты проиграл, Дарий. Сам себе проиграл. В своей игре", - сказал Дарий сам себе, когда Катрин исчезла.
***
Как в замедленной съемке это прокрутили перед Дениел. Она лишь молча смотрела на это и даже и не собиралась ничего отвечать. Да, она не помнила той жизни, данных там обещаний. А сейчас, когда она все осознала, было уже поздно. Как они с Максом умудрились вот так вот спустить очередную жизнь в унитаз и еще больше закрутить все гайки, этого она просто не понимала. В этот момент один из членов Тройки, которые сидели перед Даниэлой, обратился к ней:
– Дениел, я понимаю причину твоей грусти. Прошла жизнь, а вам с Джексоном так и не удалось быть вместе. Как ты думаешь, какова была причина этого? Вы еще больше раскрутили все. И еще в более негативную сторону. Скажи: кто мешал вам, наконец, быть вместе?