Нейтралитет

– Вы серьезно? – нарушил тишину лорд Б, нахмурив кустистые брови. – Вы предлагаете убить леди Виолетту? Но…

– А действительно! – охотно поддержала госпожа А, ехидно улыбнувшись насупившемуся любовнику. – Что мы тут голову ломаем, когда все решается так просто! Мы пожалуем к ней с визитом. Заверим, что в недавних разногласиях были виноваты сами. Покаянно признаемся в неправоте и предложим восстановить былые отношения. А там за дружеской беседой, во время ужина, незаметно подсыплем в ее бокал хорошую порцию яда.

– А вы видите другое решение нашей проблемы? – развела руками леди О, пройдясь по ворсистому ковру, кое-где прожженному искрами камина. – Если мы этого не сделаем, она погубит всех нас!

Она обвела собравшихся выжидательным взглядом. Каждый, за исключением злорадствовавшей госпожи А, не поднимая глаз, угрюмо кивнул.

– Нашел? – в сотый раз крикнул наверху глава стражи.

– Да! – радостно завопил напарник, и они оба умчались в особняк.

Я выбралась из воздуховода и похромала к цепам. По дороге к дому все думала о подслушанном разговоре. Наставник с детства учил меня, что в нашем деле нейтралитет превыше всего. У живущих в тени не должно быть ни друзей, ни врагов. Наш сумрачный мир до краев наполнен подлостью, жестокостью и предательством. Если ты не такой, как другие, твой единственный путь к выживанию – максимальное невмешательство.

«Наставник! Как ты мог ее предать? Она же твоя дочь!»

«Детка, я мерзавец со стажем, разве ты не знала? Если надо будет, я и тебя предам, лишь бы спасти свою шкуру, а ведь я тебя с пеленок вынянчил!»

Мне доводилось перешагивать через умирающих, просивших о помощи. Я видела, как гибли в драках. Видела, как обворовывали наивных горожан. Я всегда оставалась в стороне, всегда, даже когда мне этого не хотелось. Нейтралитет – мой груз и мое спасение, как балансир канатоходца. Но в тот вечер все было иначе. Я могла предотвратить убийство, просто обронив пару слов. Поначалу я колебалась, ведь меня это не касается, так зачем вмешиваться?

И все же я бросила свой балансир в пропасть и перестала быть нейтральной, когда встретившись в условленном месте с поверенной, рассказала о грозящей леди опасности. Девушка долго смотрела на меня, будто все так же мечтательно улыбаясь, а потом попросила лично рассказать обо всем хозяйке. Я даже не думала соглашаться. Главное – предупредила, а там уже выкручивайтесь сами!

– Леди Виолетта по достоинству оценит твое участие, – спокойно и ненавязчиво уговаривала меня поверенная. – Щедро вознаградит за то, что ты не осталась в стороне.

Я почему-то колебалась, упорно глядя в пол и покачиваясь.

«Нарушив нейтралитет однажды, ты уже никогда не сможешь оставаться безучастной. Знай, детка, это будет началом твоего конца!»

Мне нужны были деньги. Учитывая, как продвигались дела, прибыли в скором времени ждать не стоило. Поэтому я уступила и отправилась к леди в сопровождении ее поверенной, до самого дома хранившей молчание.

Мы уже были неподалеку от особняка леди, когда путь нам преградили городские стражи. Один оценивающе присвистнул, окинув нас взглядом.

– Куда направляетесь в столь поздний час?

– О том свою благоверную будешь допытывать, а я перед тобой отчитываться не собираюсь, – бесстрашно отозвалась поверенная.

– Прощенья просим! – вмиг утратив игривый тон, спешно уступил нам дорогу парень и вдогонку, оправдываясь, добавил: – В темноте не признали!

Судя по всему, мою спутницу в этом районе хорошо знают, раз ей удалось поставить на место беспардонных блюстителей порядка.

Пока девушка открывала ворота, я разглядывала трехэтажный особняк. Все окна были темными, и наливались янтарем только когда патрулировавшие этажи стражники, несшие светильни, беззвучно проплывали мимо.

Шагая через дворик, я вдохнула забытый аромат цветов. Вдоль забора темнели карликовые деревца с шаровидными кронами. В небольших клумбах покачивались сочные растения, как мне показалось, вполне здоровые на вид.

Мы вошли в дом и отправились к лестничной зале. Я окинула взглядом зеленые стены с широкими золотисто-черными багетами. Высокий потолок имитировал ночное небо, усыпанное далекими плеядами. Широкие коридоры, поделенные арками, в полумраке напоминали туннели в пустоту.

В центре круглой залы на мраморном пьедестале стояла внушительных размеров статуя. В одной руке она держала кувшин, ливший воду в бассейн с рыбками, а на ладони другой – цветочный горшок с длинными спиралями вьюнов. Я назвала бы эту деву совершенной, не будь у нее вместо глаз черных дыр.

Засмотревшись, я отстала от сопровождающей, потому поспешила ее догнать. Пока мы шли до лестницы, нам встретилось несколько стражников. Выглядели они несколько странно. Бродили, словно во сне, устремив вдаль пустые взгляды. Сквозь кольчуги, у кого-то на плече, у кого-то – на спине пробились зеленые ростки. В подол прислужницы, спешившей в кухню, вплелся цветущий вьюн. Передник кухарки окаймили намертво впившиеся в кружево репьи.

Наконец, мы вошли в лестничную залу. Правда, как таковой лестницы там не было. Ее заменяли клиновидные, ничем не огороженные подъемы. На самом верху, с образовавшегося на потолке нароста свисало вниз кроной небольшое дерево, ронявшее в залу кружившиеся в полете соцветия. При виде такого чуда я не сдержалась от удивленно-восторженного возгласа.

На стене второго яруса поблескивал ряд картин. Проходя мимо них, я заметила портрет моей спутницы, узнав ее по приподнятым уголкам губ. Похоже, она в этом доме на особом счету, раз ее удостоили такой чести.

Мы взобрались на третий этаж, целиком занятый оранжереями. В одной из них остановились, видимо, ожидая прихода хозяйки. Я всмотрелась в дальнюю стену. На ней, между горгульями, льющими воду в прямоугольный бассейн, висело огромное полотно в серебряной раме. На нем была изображена богиня земли – прекрасная и одновременно жуткая. Подол ее белого платья пустил корни, расползшиеся по земле. Рука превратилась в голую ветвь, обсиженную воронами, а россыпь магических огней, окружавших ее, освещали пустые глазницы.

– Позволь задать тебе вопрос, – неспешно стягивая перчатки, повернулась ко мне поверенная. – Почему ты проявила участие в этом деле?

Я помедлила с ответом. Просто вспомнился один случай. Лет десять назад я сидела на пилоне у господского дома и грызла сухарик. Мимо шла девчонка в белом платье и трепетно прижимала к груди горшок с цветами. Неведомо откуда набежали бродяжки, окружили ее и начали донимать. Она хотела прорваться, пригрозив стражей, а ябед бродяжки очень не любят.

Вмиг в переулке образовалась писклявая свалка. С грохотом разбился горшок, заскрипели под ногами терракотовые осколки, закричала в отчаянии девчонка. Звала на помощь, но в пустынном переулке спасителей для нее не нашлось.

Издали донесся звон колокола, созывавшего горожан в святилище. Бродяжки бросились туда, надеясь выклянчить подаяние. На дороге осталась одна девчонка, кутавшаяся в лоскуты изорванного, измаранного платья. С разбитого носа на грудь падали алые капли, на щеках под дождем слез размывались грязные разводы. Часто всхлипывая, она подползла к тому, что осталось от цветка. Поворошила в земле осколки горшка и подняла раздавленные, истоптанные в месиво стебли. Зарыдала в голос, прижав их к себе, а когда немного успокоилась, посмотрела на меня с вызовом и обидой.