Нейтрально-враждебный

Стасик с ужасом осознал, что падает. Он попытался развернуться в воздухе, чтобы грохнуться не на спину, а на выставленные перед собой руки, и в ходе выполнения этого маневра выпустил из ладони шар. Тот отлетел в сторону, с глухим звоном ударился о каменную стену, и… разбился! Осколки стекла ссыпались на пол. Вырвавшееся из шара облачко газа еще пару секунд тускло светилось повисшим в пустоте бледным призраком, а затем полностью растаяло в воздухе.

Стасик очутился в непроглядной темноте. Невообразимо долгую секунду он лежал на полу, а затем резко вскочил на ноги и побежал. Еще успел удивиться, почему до сих пор не начались ступени, ведь от лестницы его отделяли считанные метры. А затем всем телом врезался в какое-то плоское и твердое препятствие.

Боли Стасик не почувствовал, но сила удара была таковой, что его сшибло с ног и опрокинуло на пол. И только тут до него дошло, что в темноте он перепутал направление — побежал не к лестнице, а к страшной двери. И врезался в нее на всем скаку.

Задыхаясь от ужаса, Стасик широко распахнул рот, готовясь сделать то, что на его месте сделал бы каждый — заорать во все горло. Но едва он успел наполнить легкие воздухом, как вдруг услышал рядом с собой тихий женский голос. Тот не сказал, а почти прошептал, робко и неуверенно:

— Кто здесь?

Если бы огненный шар не спалил весь волосяной покров на теле Стасика, его шерсть в это миг обязательно встала бы дыбом. Ему почудилось, что незнакомка находится в метре от него. Буквально рядом. Да вот только в коридоре никого не было. По крайней мере, по эту его сторону.

Голос прозвучал вновь:

— Кто здесь? Отзовитесь. Почему вы молчите?

В этот момент Стасик стряхнул с себя сковавший его ступор. Дикий крик наполнил собой подземелье. Стасик бросился бежать, падая на ступенях и ударяясь телом об стены. Лишь чудом не покалечившись, он миновал лестницу, затем долго метался в коридорах, и, наконец, выбежал в разрушенный зал, приспособленный Гамалом под огород. Здесь было достаточно светло — звезды, сияющие в ночном небе, залили мир мертвенно-белым светом.

На середине огорода Стасик рискнул обернуться. Он ждал чего угодно. Как обычно — чего угодно худшего. К примеру — ужасающую черную фигуру, идущую за ним по пятам. Неотвратимую смерть, от которой не сбежать и не спрятаться. Ждал клыков и когтей, ждал тентаклей и прочих чудовищных атрибутов. Но позади себя он не увидел никого. Его не преследовали.

С огромным трудом Стасик отыскал в темном лабиринте коридоров свою комнату, проник в нее, подпер дверь стулом, упал на кровать и с головой накрылся старым, усыпанным заплатками, одеялом. Сердце яростно грохотало в его груди. Он никак не мог отойти от пережитого потрясения.

— Никогда больше не выйду из комнаты ночью! — шепотом поклялся он, громко лязгая зубами во тьме. — Никогда и ни за что. И засов поставлю. Обязательно. А лучше сразу два.

Глава 37

— Вот объясни-ка мне, мил человек, как тебе удалось расколоть свой шар? — проворчал Гамал, пристально и с величайшим подозрением, поглядывая на Стасика. — Их ведь изготавливают из очень прочного стекла. Молотом будешь бить — не разобьешь.

Стасик сидел за столом, сгорбившись над своей тарелкой, и ритмично загружал в рот кашу. После того, как он утратил способность чувствовать все, в том числе и вкус, прием пищи сделался для него малоприятной процедурой, которую он выполнял исключительно по необходимости.

— Сам не знаю, как это произошло, — ответил он с набитым ртом. — Наверное, все дело в том, что я очень невезучий.

— Что есть, то есть, — признал Гамал. — И чего это ты опять весь какой-то потрепанный? Только не говори, что снова таскался по крепости ночью.

— Мне приснился страшный сон, — соврал Стасик.

— И откуда у тебя, сопляка, страшные сны? — подивился старик. — Я понимаю, откуда они у человека бывалого, опытного, повидавшего за жизнь дерьма. Но ты-то совсем мальчишка.

— Я его повидал, поверьте, — мрачно произнес Стасик.

— А, не кривляйся, — презрительно бросил ему Гамал. — Ничего ты пока не повидал. Еще и знать не знаешь, какое оно бывает. У тебя еще все впереди.

— Спасибо за радужный прогноз.

— Ну, чем богат. Я человек прямолинейный, стараюсь говорить только правду. И вот я тебе со всей прямолинейностью заявляю — ждет тебя жизнь тяжелая, трагическая, безрадостная и одинокая. А иной на нейтральной полосе и быть не может. Если повезет, отмучаешься вскоре. Съедят ли тебя, или сам себе шею свернешь. А в худшем случае протянешь еще лет десять-пятнадцать. И вот за этот срок ты его и нахлебаешься. Дерьма, я имею в виду.

Стасик поднял на злобного деда полный муки взгляд, и выпалил:

— А можно не говорить об этом во время еды?

— О дерьме, что ли? Экий неженка.

— Нет. Не о нем. Можно не пророчить мне всякие ужасы? Луше бы подбодрили, обнадежили. Сказали бы — все у тебя, дескать, будет хорошо.

— Но ведь не будет же.

— Вы этого знать не можете!

— Это прогноз, основанный на фактах и логике. Я не вижу ни одной возможности, при которой тебя ждало бы в будущем хоть что-то хорошее.

— А как же чудо? — подсказал Стасик. — Вдруг….

— Не-не, не будет никакого чуда.

— Но они же иногда происходят.

— Только не с тобой.

— Да почему? — разозлился Стасик, и швырнул ложку на стол. — Почему не со мной-то?

Гамал весело поглядел на него и с явным удовольствием произнес:

— Потому что чудо, это такая штука, которая всегда происходит с кем-то другим.

Стасик уже собрался возразить, но не нашел ни одного аргумента в свою пользу. Гамал был прав — в его случае глупо было рассчитывать на что-то хорошее. Приходилось выбирать из разных вариантов плохого.

— Ладно, не дуйся, — примирительно сказал Гамал. — Пока живешь — живи. На многое не рассчитывай, малому радуйся. И постарайся больше не разбивать шары. У меня их не так много. А попадаются они редко.

— Где попадаются? — спросил Стасик.

Еще в первую их встречу у него возникли подозрения, что старик промышляет разбоем. Гамал мало походил на головореза с большой дороги, однако запросто мог им оказаться. Возможно, светящиеся шары, как и прочие предметы, явно изготовленные либо в Ангдэзии, либо в империи Краг-дан, он добыл путем циничного грабежа.

— Да не важно, — ушел от ответа старик. — Ты жуй, жуй, а то каша остынет. Она и теплая-то гадость, а холодная просто клейстер.

— Мне, как бы, без разницы, — буркнул Стасик и взял со стола ложку.

Прошлой ночью, чудом добравшись до своих апартаментов, он твердо решил поутру откровенно переговорить с Гамалом. Кажется, старик забыл известить его о том, что запертый в подвале монстр умеет говорить. И еще, что этот монстр, похоже, женского пола. Стасик намеревался поставить вопрос ребром, и потребовать полной информации по этому существу. Хватит с него шокирующих сюрпризов, и так от нервной системы осталось одно название. Пусть Гамал выкладывает все начистоту. Он должен знать все, раз собирается здесь остаться.