Незаменимый
Шрифт:
– Какие же вы твари…
Удушающая ненависть опять накатывала на него, сводя судорогой тело. Жутко хотелось вскочить на ноги, и бежать, бежать, бежать, а лучше бить, ломать, резать. Пальцы с хрустом сжимались в кулаки, ногти оставляли на коже глубокие следы, сочившиеся кровью.
– Просто твари…
Сколько еще сможет продержаться, чтобы не сойти с ума и не вышибить себе мозги об стену, Рафи не знал. Но с каждым днем или часом (время здесь уже превратилось в нечто неопределенное) делать это становилось все тяжелее и тяжелее.
Медленно сполз с кровати и оказался на полу,
Рафи поднялся с пола и сел на кровать. Отгородился от всего непроницаемой маской на лице, чтобы не доставлять врагу удовольствия видом своих страданий.
– А вот и я! Сегодня просто отличный день.
Княжич, судя по всему, пребывал просто в отличном настроении. Он даже не стал садиться, а сразу начал энергично вышагивать по комнате, не забывая при этом то и дело пристально вглядываться в своего пленника.
– Что-то ты совсем хреново выглядишь? Наверное, плохо спал? Может тебе свет мешает спать?
Рафи никак не реагировал. Все всегда было примерно одним и тем же - словесный поток с оскорблениями, угрозами. И поддаваться эмоциям никак нельзя было, так как этого врага лишь раззадоривало, придавала новых сил.
– Я ведь тоже не выспался, - Сабуров, наконец, остановился. Схватил стул и, подвинув его к кровати, сел.
– Представляешь, всю ночь с твоей подружкой кувыркался.
И жадно при этом вглядывался в глаза Рафи. Ясно же, что реакции ждал.
– Знаешь, как царапалась, орала, когда я срывал с нее шмотки - княжич звучно причмокнул, показывая, как ему это понравилось.
– Дура, не понимала своего счастья. Вот я ей доходчиво и объяснил. Сорвал с нее тряпки, разложил на столе…
Все это он сопровождал характерными движениями, ясно показывающими, что он делал с девушкой.
– Сладкая оказалась, очень сладкая, - парень снова причмокнул.
– А она все тебя звала, представляешь?
Рафи почувствовал, как его пальцы проминают сверхтвердый металлопласт, из которого была изготовлена его кровать. Материал, соперничающий твердостью с металлом, вдруг оказался мягким и податливым, как пластилин. Пальцы с легкостью проминали его.
– Как же она кричала, как она кричала. Я аж весь дыбов вставал!
– княжич даже закатил глаза. Мол, даже сейчас, когда вспоминаю эту ночь, кайфую.
– Сейчас снова к ней пойду. Пусть только подмоется сначала, а то я вчера ее попачкал. Ну ты ведь понимаешь, о чем я.
Когда руки Рафи прошли сквозь кровать и уперлись в стену, он понял, что больше не может сдерживаться. Переполнявшая его ненависть дошла до предела и сжигала изнутри. Еще мгновение и…
– Знаешь, а сегодня я сделаю тебе звук. Уверен, тебе понравятся ее стоны или может хрипы. Хорошо ведь бу…
И тут Рафи с силой ударил по стене руками, отталкиваясь от нее. Тело рвануло вперед, чтобы обрушится на врага всей своей массой. Казалось, сейчас княжича просто сметет, как кеглю шаром для боулинга. Но Рафи с хрустом ударился в силовое поле и со стоном рухнул на пол. Магический ошейник снова показал свою силу.
– Ты же животное, пес, а так этого и не понял! Твое место теперь здесь, сидеть на цепи и
ждать своего хозяина! Это твоя конура, пес! Никакой больше магии, будет лишь больнее! Я обязательно об этом позабочусь.Валявшийся Рафи попытался подняться. Но тело никак не хотело его слушаться, его ломали судороги, заставляя дергаться конечности. От дикой боли он прокусил губу, старясь не закричать.
– А я лучше не к твоей сучке пойду, - Алексей наклонился ниже, чтобы видеть лицо парня.
– Тут ведь сидит и твоя сестра, которая тоже хочет со мной позабавится. Как думаешь, долго она продержится?
Глава 28. Никто не поможет тебе, кроме тебя самого. Сдохни, но сделай
***
Резиденция князя Сабурова, подземное убежище
Тишина. В операторской комнате мерно гудели вентиляторы системы охлаждения, сохранявших постоянную температуру в сердце подземного убежища - компьютеризированном центре обработки данных. Самообучающийся ИИ управлял системами жизнеобеспечения и охраны, напрямую контролируя инфраструктуру очистки и подачи воздуха, воды, газа, безопасности. В комнатах, залах, технических помещениях, извилистых коридорах, вентиляционных тоннелях располагались сотни разнообразных датчиков - давления, температуры, слежения.
На огромном мониторе, куда выводилась информация с датчиков жизнеобеспечения и систем безопасности, транслировалась картинка с камер в одной из комнат. На первый взгляд изображение выглядело статичным и казалось поставленным на паузу при воспроизведении записи. В скудно обставленном помещении на кровати неподвижно лежал человек и на протяжении часов совершенно не двигался. Лишь изредка, может раз или два в сутки, он поднимался и, как сомнамбула, начинал бродить по комнате, тыкаясь то в одну стену, то в другую.
Ночью пленник часто без причины вскакивал с кровати и начинал быстро озираться по сторонам, словно кого-то или что-то увидел. Не найдя никого, он возвращался на кровать или просто валился на пол, где снова забывался тревожным сном. На следующий день все повторялось в точности, как и было, только лишь с небольшими вариациями.
***
Говорят, время вариативная категория. Во время поцелуя с любимой девушкой минута становится мгновением, а при поцелуе горячей сковородки - напротив, вечностью. Но для Рафи оно стало пластичным, как гончарная глина, позволяя растягиваться и сжиматься, превращаться в шары и пирамиды, делиться вдвое и трое.
Это началось в один момент. Сначала он потерял счет времени. Напутал даты, дни недели, за которыми тщательно следил с самого первого дня заключения. Дни слились в нечто длинное, неразличимое, непонятное, в котором не видно ни различий, особенностей.
Когда окончательно сбился суточный цикл, перестал различать дни и ночи. Автоматическое включение в камере света утром и его выключение ночью уже казалось ему ничего не значащей формальностью. Дни и ночи перестали различаться. При свете Рафи мог часами напролет валяться в кровати или на полу, а ночью начинал судорожно носиться на камере. Сон перестал быть нормальным, превратившись в нервную дерганную дремоту.