Незаменимый

От недостатка сна начало путаться сознание, за которыми последовали первые провалы в памяти. Свое имя он еще помнил, но все остальное уже стал забывать. Иногда, когда случались редкие прозрения, Рафи пытался судорожно вспоминать свою жизнь. Не всегда что-то получалось. Чаще всего перед глазами возникали какие-то расплывчатые образы мужчин и женщин, которые казались ему удивительно знакомыми. С каждым разом попытки вспомнить хоть что-то из прошлого проходили все хуже и хуже.

Но в этот день все пошло не так…

Едва в камере включился яркий свет, как Рафи поднял и сел. Словно старый дед, медленно, помогая себе руками, сполз с кровати и оказался на полу. Так же медленно, прикладывая значительные усилия, вновь поднялся на ноги и пошел к противоположной стене. Шаркая ногами, добрался и уткнулся лбом о зеркало, чего он еще никогда не делал. К этой части комнаты, где висело зеркало, еще ни разу не подходил.

– …Э-э, - тихо позвал парень, увидев в отражении незнакомого человека.
– Эй, ты кто?

Тот, кто отражался, и правда, мало напоминал юнца, заточенного в этих четырех стенах около месяца назад. На паря смотрело чрезвычайно осунувшееся лицо неприятного мертвенно-бледного цвета. Под глазами раскинулись темные мешки, делавшие его лицо очень похожим на лицевую часть черепа. Глаза уже давно потускнели, напоминая глаза, выброшенных на берег рыб. Пустая оболочка, а не человек.

– Ты кто та…

Он начал было говорить, но сразу же замолчал. Нервно дернул головой при звуке своего же голоса, который вдруг показался чужим, неприятным.

– … Кто такой?
– повторил вопрос снова, но уже чуть увереннее.
– Я тебя не знаю… Ты, ты же…

И тут его глаза расширились от удивления. Он наконец-то узнал в зеркале… самого себя.

– Ты - это я! Я - Рафаэль Мирский!

Потрясенно начал изучать в зеркале черты своего лица. Осторожно, словно боясь потревожить или причинить боль, касался носа, щек, подбородка. Рафи заново узнавал свое лицо.

– Я - Рафи…

С лицо перешел на одежду, которую, казалось, видел впервые в своей жизни. Щупал пальцами ткань брюк, футболки, даже попытался оторвать кусочек. Совершенно дикое ощущение, когда в чужом, незнакомо тебе человеке, узнаешь самого же себя.

– Б…ь, я точно схожу с ума, - Рафи с силой провел пятерней по свои волосам, превращая прическу в лохматую шапку.
– Или уже сошел… Этот сучий потрох сделал из меня конченного психа.

Совершенно разбитый этой мыслью, парень медленно вернулся к кровати. Несколько мгновений постоял рядом, а потом просто рухнул вниз, как подстреленный.

– Я псих, б…ь, настоящий псих, - снова и снова шептали его губы, по щекам текли слезу.
– Сабуров, сука…

В один момент нахлынули все воспоминания, который так тщательно скрывал его мозг последние недели. Психический блок распался, и он все окончательно вспомнил. Сильнейшее потрясение.

– А-а-а-а…, - тихо-тихо, едва слышно, заскулил. Когда же сдерживать рвущийся из груди крик уде не больше сил, Рафи с силой вгрызться в свою же ладонь, чтобы одной болью скрыть другую боль.
– А-а-а-а.

Со временем, когда день сменился ночью, его боль чуть притупилась, давая Рафи выдохнуть. Постепенно злоба и ненависть уступили место жгучей обиде на всех, кто был виновен в случившемся с ним. Парня аж трясти начало.

– Какие же вы суки…

Обивка кровати под его скрюченными пальцами жалобно затрещала, начиная расход по швам. Трелькнуло несколько пружин, высвобождаясь из плена ткани.

– Давить вас нужно… Все давить, как чертовых тараканов…

Эмоции нарастали, становясь все сильнее и сильнее. Захлестывали так, что становилось тяжело дышать. Рафи ненавидел Алексея Сабурова, его отца, это проклятое место, и… самого себя в придачу за слабость и готовность легко сдаться.

– И сам тоже хорошо… Прав этот ушлепок, что ты пес… Тебе приказали страдать, а ты и рад… Назвали ничтожеством, а ты вильнул хвостом и с готовностью поджал лапы.

Бурлившая внутри ненависть дошла до предела и в один момент вырвалась наружу. Рафи с силой рванул руками, разрывая плотное полотно кровати, как бумагу. А из горла стал рваться жутки крик:

– Сука-а-а-а-а-а-а!

«Выплюнув» из себя все копившееся напряжение, парень без сил свалился обратно. Тело разбила слабость, в голове поселилась пустота, а с ней пришло и понимание.

– Никто мне не поможет, кроме меня самого… Никто… Превращусь в психа и буду ходить под себя с глупой улыбкой на лице, если не найду отсюда выход… Вот так-то, Рафа.

С этим бормотанием парень устроился на своем привычном месте. Стараясь не коситься на видеокамеры у потолка, он лег на разгромленную кровать и застыл без движения, уставившись в потолок. Для любого возможного наблюдателя ничего не должно было измениться. Пусть думают, что он побесился и снова «превратился» в подобие овоща. Ему сейчас нужно немного времени, чтобы разобраться в себе и найти выход из этого места.

– Никто не поможет, кроме меня самого…

Истерика или срыв, как это ни странно, помогли. Словно от удара хорошей киянкой из головы моментально вылетела вся шелуха - и жалость к себе, и безразличие, и отчаяние, и желание набросить на голову петлю. Остались лишь здоровая злость и готовность зубами выгрызать себе путь отсюда.

Погрузившись в себя, Рафи снова и снова искал слабые места своей персональной тюрьмы, просчитывал варианты на успех от того или иного шага. Естественно, все это он уже пытался сделать в первые дни, когда только оказался здесь. И тогда потерпел неудачу, но сейчас все должно было быть иначе...

Охранные системы его камеры на первый взгляд были идеальным сплавом техномагических технологий, которые выстраивали идеальную защиту вокруг плененного одаренного с особыми способностями. Все системы безопасности были максимально автоматизированы, чтобы исключить любой человеческий фактор. На двери, технических люках стояли электронный замки, к которым не было никакого доступа. Пол, стены и потолок представляли собой сплошное покрытие из какого-то сверхпрочного пластика, на котором от ударов даже царапин не оставалось. Блокиратор магических способностей в виде тонкого ошейника ставил окончательную точку на всех его планах выбраться отсюда.

– Замкнутые круг, получается. Ошейник не дает использовать магию, а без нее с этими чертовыми замками не справиться.

Разобраться с блокиратором в виде ошейника вряд ли будет просто, скорее всего невозможно. Глупо думать, что он, обычный подросток без специального образования, сможет голыми руками вскрыть замок ошейника.

– Хорошо поработали, уроды…

Рафи, маскируясь под потягивание и почесывание, незаметно ощупал ошейник, но так толком ничего и не понял. Пальцы везде натыкались на единую без всяких швов и щелей поверхность. Ничего похожего на замок или застежку даже близко не было.