Нежданно-негаданно

Все затаили дыхание, гадая, что же он теперь предпримет. Данте раскачался и прыгнул на нижний балкон. Это казалось невозможным, однако ему удалось. Более того, он умудрился приземлиться на колени, чтобы ребенок у него за спиной не пострадал.

Предстоял еще один прыжок, прежде чем они доберутся до относительно безопасной лестницы. Получится ли у него или они оба рухнут на землю? Внизу люди поднимали руки, словно надеялись поймать их.

Данте, не мешкая, прыгнул снова. Толпа взревела, когда и этот прыжок удался.

Какой-то мужчина поднялся по лестнице и теперь протягивал руки, чтобы взять Нико, в то время как Данте оставался на балконе, тяжело дыша. Все радостно кричали и аплодировали, когда ребенок оказался на земле. Наконец и Данте спустился под оглушительный рев.

Ферн чувствовала, как слезы струятся по ее щекам. Она не могла сказать, почему плачет — от страха за Данте или от гордости за него. Эмоции переполняли ее и грозили выплеснуться наружу.

Он коротко улыбнулся ей и пошел к матери мальчика, которая в порыве радости горячо благодарила спасителя своего сына. Она крепко обнимала малыша, который, казалось, пребывал в оцепенении и ни на что не реагировал, но вдруг очнулся и огляделся вокруг, что-то ища. Когда не нашел, разревелся.

— Пини! Пини! Он умрет… Он умрет! — так перевел Данте вопли мальчика.

— Еще один ребенок? — спросила Ферн. — Неужели там кто-то остался?

— Нет. Пини — щенок, — ответила мать. — Он, должно быть, где-то здесь.

— Нет, нет! — всхлипывал Нико. — Он там. Он умрет.

Мать отчаянно пыталась успокоить его:

— Солнышко, ничего не поделаешь. Никто не будет рисковать ради собаки.

Нико зарыдал навзрыд.

— Может, он уже умер? — предположил кто-то. — Должно быть, задохнулся в дыму.

— Нет, вон! — послышался крик из толпы.

Все взглянули вверх, ахнув при виде маленькой собачки, появившейся в окне. Она тявкала и озиралась в страхе и замешательстве. Нико начал вырываться из рук матери:

— Пини, Пини! Я иду!

— Нет! — закричала мать, крепко вцепившись в сынишку.

— Оставайся здесь, — резко приказал Данте. — Ни с места.

В следующую секунду он со всех ног бежал к дому. Когда до людей дошло, что он собирается делать, послышались крики:

— Он что, рехнулся? Хочет на тот свет? Он соображает, что делает? Остановите его!

Но Ферн увидела в глазах Данте безрассудную решимость и поняла, что его ничто не остановит. В ужасе наблюдала она, как он начал подниматься по лестнице, окутанной клубами дыма.

К этому времени прибыли две пожарные команды. Увидев, что происходит, пожарные примчались с раздвижной лестницей и установили ее у стены дома. К счастью, она оказалась длиннее первой, но, когда Данте предложили перелезть на нее, он покачал головой и вновь устремился вверх.

Он добрался до последнего балкона, но тут удача отвернулась от него. Кованое ограждение вывалилось из крошащейся кирпичной кладки. Толпа замерла, когда Данте повис на решетке, не имея, казалось бы, ни малейшего шанса спастись. Пожарные передвигали лестницу, пытаясь установить ее поближе к нему. Сердце Ферн ушло в пятки. Она не могла смотреть на это, но и отвернуться была не в силах.

А Данте с силой оттолкнулся от стены, раскачался и полез по шатающемуся ограждению вверх, медленно приближаясь к окну, где тряслась от страха собака.

Наконец ему это удалось, но, когда он протянул руку, песик исчез в доме. Данте подтянулся, забрался внутрь. В следующую секунду послышался грохот. Из окна вырвался клуб дыма, и над улицей повисла пугающая тишина. Он погиб. Наверняка. О боже!

Ферн спрятала лицо в ладони, отчаянно молясь. Он не может умереть. Не должен.

И вдруг раздался торжествующий вопль:

— Вон он!

Данте появился в другом окне, чуть дальше, с собачкой в руках. Теперь он был ближе к раздвижной лестнице, на верхушку которой уже взобрался пожарный, готовый принять у него животное.

Все почти закончилось. Данте дотянулся до лестницы и начал спускаться. Еще чуть-чуть — и он будет в безопасности.

Но потом что-то случилось. Данте застыл, вцепившись в перекладину. Глаза его закрылись, голова свесилась вниз.

— О боже, он потерял сознание, — прошептала Ферн. — Это из-за дыма.

Пожарный передал собаку своему коллеге, затем поднялся к Данте, встал так, чтобы поймать его, если тот упадет, и протянул руку.

К всеобщему облегчению, Данте, кажется, вышел из транса и огляделся. В конце концов, медленно спустился вниз. Когда он поставил ноги на землю, толпа снова радостно завопила. Он тряхнул головой, приходя в себя, забрал у пожарного собачку и понес ее ребенку, кричащему от восторга.

Если толпа раньше бурно приветствовала Данте, то сейчас люди взревели от восторга. Человек, который рискует собой ради ребенка, — герой; человек, который точно так же рискует ради собаки, — прекрасный безумец.

«Да, безумец», подумала Ферн, стараясь утихомирить бешено колотящееся сердце. Толпа пыталась качать Данте, но он предпочел сбежать.

— Пойдем, — сказал он, хватая ее за руку.

Глава 5

Данте и Ферн с трудом выбрались из толпы и неслись, пока не заблудились, а их восторженные преследователи остались далеко позади.

— Где мы? — спросила она.

— Какая разница? Где-то.

— А где машина?

— Где-то. Какое это имеет значение?

— Будь же разумным, — рассмеялась Ферн.

— Не буду. Зачем? Когда это было разумно — быть разумным?

— Для тебя никогда, теперь я это понимаю, — нежно проговорила она. — Идем.

— Как скажешь.

Взяв Данте за руку, Ферн привела его в маленькое кафе со столиками на тротуаре, где они присели отдохнуть на солнышке.

— Мне это необходимо, — признался Данте, — после дыма. А еще мне необходимо выпить, но, полагаю, лучше не стоит, поскольку я поведу машину, когда мы найдем ее. — Он засмеялся. — Где ее искать? С чего начнем?

— Я помню улицу. Не беспокойся.

Когда официант принял заказ, Данте откинулся назад, глядя на нее. Взгляд его был отстраненным.

— Данте, бога ради, — взмолилась Ферн, снова беря его за руку, — вернись на землю.

— Я уже сделал это.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты витаешь где-то в космосе. Вернись вниз, на родную планету.

— Для чего? Мне там нравится. Лучше поднимайся ко мне. Тут здорово. Мне еще никогда не было так весело.

— Весело? Ты же мог умереть!