Нежность
Шрифт:
Рассказывает М. Соломина: «Мы обожали встречать Новый год всей семьей. Везде – и дома, и на даче – отмечали его с елкой, с огнями, с фейерверками. А 1 апреля муж специально обзванивал друзей и очень смешно разыгрывал их, говоря разными голосами. Он и меня часто разыгрывал. Например, мог позвонить домой и с грузинским акцентом позвать к телефону самого себя. А вот 8 Марта он не любил, и даже меня смог убедить в том, что это плохой праздник, унизительный для женщины. И цветы, и подарки в этот день мне принципиально не дарились. Дарились они только его маме, да и то лишь потому, что она родилась 8 марта.
Дома он называл меня Машуней, а я его – Виташей. Он избегал сантиментов. На людях не целовал, не обнимал. Мы никогда не сюсюкались…
Моря он не любил, ему нравилось отдыхать на даче или в каком-нибудь доме
Витя был потрясающим отцом – никакой дистанции не сохранял. Лиза мне однажды сказала: «Поразительно, но папа ведь нас совершенно не воспитывал. Однако все понятия о жизни, от простых до самых сложных – о добре и зле, что хорошо и что плохо, – пришли только через него». Как он умудрился это сделать, не знаю. Морали он дочкам никогда не читал. И никогда их не наказывал. Даже когда Лиза стала ходить по разным клубам. Со старшей, Настей, мы таких проблем не знали. А тут появилась вся эта ночная жизнь – совершенно неизвестный для нас пласт жизни. Вечером ребенок исчезал в очередном ночном клубе. Я-то спокойно ложилась спать, а Виталий, конечно, не мог уснуть: очень боялся. Я иногда просила его: «Ты поговори с ней серьезно, как отец. Объясни, что так нельзя». Он всякий раз обещал поговорить. Но вот она приходит, он ее по голове погладит, какие-то две-три нежные фразы скажет и – все… Он был удивительно мягок с детьми, нежен и совершенно необъективен. При своей жесткости по отношению к другим людям дочерей он не мог даже отругать…»
Брак Соломиных длился 32 года. Он оборвался в связи со смертью артиста в мае 2002 года.
Старшая дочь Соломина, Настя, уже несколько лет замужем, имеет двоих детей: Кирилла (родился в 1995 году) и Федора (2001). Младшая, Лиза, учится во ВГИКе.
Юрий СОЛОМИН
Со своей единственной женой Ольгой будущий «адъютант его превосходительства» познакомился в 1953 году, когда поступил учиться в Театральное училище имени Щепкина. Ольга была его однокурсницей и среди всех девушек выделялась роскошной длинной косой. Когда она поступала в училище, Вера Пашенная даже спросила: «Зачем вы вплели себе такую косу?» И очень удивилась, услышав в ответ, что коса настоящая. Не поверив, Пашенная попросила Ольгу распустить косу. Девушка повиновалась, после чего Пашенная извинилась перед ней и с тех пор относилась очень уважительно.
Как и Соломин, который приехал в Москву из Читы, Ольга тоже не была москвичкой. Во время войны она жила в деревне под Челябинском, а потом вместе с матерью и старшей сестрой переехала во Львов. Именно оттуда и приехала поступать в «Щепку». На одном из первых занятий Ольга, опоздав на лекцию, стала искать себе свободное место и в результате села рядом с Соломиным. Так они и познакомились. С тех пор они стали вместе ходить на занятия, вместе готовили отрывки. Поскольку мама помогать Ольге не могла, жила девушка бедно: ходила в одном-единственном платьице, пальто у нее было перешито из шинели. Но к своей одежде относилась равнодушно, чем, собственно, и понравилась Юрию, ведь сам он в те годы тоже был не богаче Ольги.
Рассказывает он сам:
«Когда я ухаживал за Ольгой, то цветов ей не дарил – они стоили дорого, а денег у студентов, сами знаете, не бывает. Можно было, конечно, сорвать с клумбы, но я по характеру не такой человек: даже по газону никогда не мог пройти. Так что в лучшем случае я мог преподнести ей сахар или какой-нибудь бутерброд. Вообще по характеру мы схожи – не накопители…
По существу, мы и свадьбу не устраивали – ни жилья, ни денег не было. Сейчас молодожены с шиком несутся по улицам на машинах, украшенных куклами, шарами, лентами. Конечно, это здорово. Мы же просто пошли вдвоем с Ольгой в кафе «Арфа» в Столешниковом переулке и заказали себе кисло-сладкое мясо с черносливом. Так и отпраздновали. Подвенечное платье тоже отсутствовало (Оля ходила в одном и том же заштопанном платьице), но нас это ничуть не смущало. Мы об этом просто не думали. Да и на всем курсе стиляг и пижонов тогда не наблюдалось.
Жили мы с Ольгой по-прежнему в
общежитии. Тогда все было скромно. В первый год супружеской жизни повезти ее в Читу к своим родителям я не мог, потому что не было денег на билеты. По той же причине не могли мы поехать и во Львов, к ее маме. Когда отец сам приехал в Москву и увидел Ольгу, он мой выбор одобрил. Официально мы поженились лишь после окончания училища (в 1957 году. – Ф.Р.). А обручальные кольца купили, уже когда стали работать в театре…»После окончания училища молодые супруги вынуждены были работать в разных театрах: Соломин попал в Малый театр, а Ольга – в ТЮЗ. Она получала на 50 рублей больше мужа, поскольку тот в спектаклях практически не был занят, а она, напротив, играла главные роли.
Первое время молодые жили «на птичьих правах», без прописки: снимали у какой-то безумной старухи угол в подвале на Петровском бульваре. Потом какие-то другие полуподвалы, подешевле. А в 1960 году им повезло – они получили свою первую отдельную жилплощадь, да еще и прописку оформили. Невольным помощником оказался воронежский режиссер Фирс Шишигин, который позвал Соломиных в свой театр, пообещав предоставить им жилье. Супруги готовы были уже уехать, но когда Юрий принес заявление об уходе руководителю Малого театра Михаилу Цареву, тот внезапно сказал: «Ты три месяца потерпеть можешь? Будет вам и жилплощадь, и прописка». И не обманул.
Общежитие располагалось на улице Станиславского, во дворе Музея К. Станиславского. Правда, Соломины получили даже не комнату, а всего-навсего кровать в комнате, где, кроме них, жили еще два артиста, Борцов и Коняев, а на полу к тому же частенько спал Роман Филиппов. Секретарь партийной организации привезла Соломиным театральную ширму, чтобы они смогли отгородиться.
И лишь через два года благодаря ходатайству Евгения Матвеева они получили 12-метровую комнату в доме на Арбате (в том самом, где теперь располагается МИД). Из мебели у молодых были только шкаф, две тахты и тумба. Именно там в 1965 году у них родилась дочь Даша.
На Арбате Соломины прожили недолго, поскольку условия там были ужасные: туалет в конце коридора, маленькая непроветриваемая кухня без окон, в которой было буквально нечем дышать, т. к. приходилось все время стирать и кипятить пеленки. В итоге с помощью знакомых семье удалось устроиться на дачу к Константину Воробьеву в писательском поселке Красная Пахра. Ольга с дочерью всю зиму жили там, а Юрий приезжал к ним раз в неделю – привозил бутылочки с молоком и кефиром.
Следующее свое жилье – уже отдельную квартиру – Соломины получили в 1966 году. Правда, «у черта на куличиках» – в Бескудникове. Добираться туда приходилось ценой неимоверных мук: автобус от Белорусского вокзала шел туда аж полтора часа. Так продолжалось до тех пор, пока к Соломину не пришла слава. В апреле 1970 года на телеэкраны страны вышел 5-серийный фильм «Адъютант его превосходительства», после которого актер стал знаменитым.
Вспоминает Ю. Соломин:
«Ко мне стали часто приезжать телевизионщики из Германии, Чехословакии, Польши, Венгрии – из всех тех стран, где шел фильм. Они брали у меня интервью и очень хотели снять на пленку то, как я живу и работаю. Они рвались ко мне домой, но везти их в Бескудниково, где тогда вовсю шла стройка и разливалась непролазная грязь, я стеснялся. Как-то зашел к нашему директору-распорядителю Анатолию Андреевичу Колеватову и попросил у него разрешения принять зарубежную группу в театре. Он спросил: «А где ты живешь?» Я объяснил, что в Бескудникове. Он даже не знал, где это. А месяца через три меня «приблизили» – дали квартиру возле метро «Динамо». Так у нас наконец началась нормальная жизнь.
Потом мы жили на Петровке. Через какое-то время освободилась квартира Михаила Ивановича Царева в Спиридоньевском переулке: он переехал на этаж ниже. У нас квартирными делами в профкоме занимались тогда Руфина Нифонтова и директор-распорядитель Рафаэль Михайлович Мерабов. Он-то мне и сказал, что квартира Михаила Ивановича освобождается, а Руфина заставила написать заявление и сама отнесла его Цареву. Так с тех пор мы и живем в этой квартире. В нашем доме жили многие знаменитости – Владиславский, Менжинский, Шатрова, Светловидов… Сейчас на доме висят мемориальные доски Садовского и Царева. После Менжинского квартиру занял Царев, я – третий жилец в этой квартире…»