Незнакомка с тысячью лиц
Шрифт:
Георгий минут пять ждал, прежде чем подойти ближе. Ванька даже в агонии мог быть опасен. Потом поставил ногу ему на спину, ухватился перчаткой за стрелу, торчавшую из спины, и с силой дернул. Стрела подалась, но не вышла из тела. Пришлось дергать еще, и еще, и еще. Наконец он ее вытащил и тут же со злостью выругался, нарушая осеннюю тишину леса. Наконечник стрелы, столкнувшись с костью, треснул, и часть его осталась в теле. Крохотные металлические частицы остались в Ванькином теле.
– Это улика, Ваня. Таких стрел в нашем городе больше нет, – проговорил Георгий с раздражением. – Придется мне тебя препарировать, дружок. Ты уж прости меня, бога ради, обстоятельства!
Он перевернул
Глава 14
– Геннадий Иванович, говорят, будто клад в том доме-то. – Паша неуверенно топтался возле двери кабинета хозяина. – Будто хозяин как-то так его спрятал, что ни за что не найти.
Геннадий Иванович с сожалением смерил взглядом огромную фигуру своего водителя. Тут же мысленно рядом поставил себя – маленького, толстенького, некрасивого. Подумал с болью о том, как несправедливо устроена жизнь. Паша при таких шикарных внешних данных – дурак дураком. А он вот – при таком умище – урод уродом.
– То, что спрятано одним человеком, Паша, легко может быть найдено другим. Надо только постараться. Но ты ведь знаешь, что какой-то там неведомый клад – не наша цель, так?
– Совершенно верно, Геннадий Иванович, – кивнул Паша.
И тут же подумал, что искать клад гораздо приятнее, чем какие-то бумаги. Архив отступавшей фашистской армии! Кто знает, в этом ли он доме? И был ли он вообще?
Нет, что архив когда-то был, сомневаться не приходилось. Но почему он должен был быть именно в их городе и непременно в этом доме?!
– Потому что, Паша, это единственное непотревоженное старое гнездо в нашем городе, – отвечал его хозяин. – И чую я, Паша, сердцем, всем нутром своим чую, что тайны этого места все еще остаются тайнами…
– А скажи мне, Паша, что там опять за шум возле этого места? – спросил хозяин, роняя взгляд на бумаги, плотной стопкой лежащие перед ним на столе.
– После того как рыжую девку арестовали, убили еще одну жиличку.
– Которую? – Геннадий Иванович головы не поднял.
– Ту, что жила с ней на первом этаже. Алкоголичка старая.
– Понятно… – Руки, листающие бумаги, замерли. – Как она погибла?
– Так же, как и профессор.
– Понятно… – Хозяин нервно оттолкнул от себя стопку бумаг, нарушив ее целостность, бумаги разъехались по столу. – Как думаешь, зачем убили старую алкоголичку, Паша?
– Как свидетеля, ясное дело! – радостно воскликнул тот. – Она, скорее всего, что-то видела или слышала и…
– Очень не хочется мне тебя оскорблять, Паша, но ты, извини меня, дурачок! – Веко левого глаза нервно задергалось, руки скомкали верхний лист на разъехавшейся стопке документов. – Что могла видеть или слышать алкашка, не выходящая из запоя?! Кто воспримет ее как свидетеля, Паша?! Какой обвинитель?!
– Не знаю. – Паша на дурачка обиделся, но обиды не показал. – А за что тогда ее убили-то, Геннадий Иванович?
– Ни за что, а для чего, Паша!
– Для чего?
Мысли Паши совершенно спутались. А когда хозяин смотрел на него так вот – прищурившись и уходя куда-то глубоко в себя, он и впрямь чувствовал себя дурачком.
– Думаю, старую женщину убили для того, чтобы снять подозрение с рыжей девицы. Кому-то она очень нужна на свободе, Паша.
– А почему?
– А потому, что вот она-то как раз и должна что-то знать. Итак…
Геннадий Иванович выбрался из-за стола и, заложив руки за спину, принялся ходить по кабинету. Паша еле сдержал улыбку. Хозяин, когда он вот так важно вышагивал, всегда напоминал ему какую-то мультипликационную
птицу. Из какого-то старого, почти забытого мультфильма. Где такой же маленький пузатый герой, едва сумевший свести руки над толстой задницей, семенил маленькими короткими ножками. Не хватало фрака. Точно, на том полузабытом герое был фрак, и длинные фалды его ползли по земле.– Итак, Паша, что у нас с тобой есть? – вполголоса начал говорить хозяин, продолжая семенить по кабинету. – В доме селится профессор, который думает, что обладает информацией о несметных сокровищах, спрятанных в старом доме. И у него, видимо, имеется документальное подтверждение его сумасбродной идеи. Он сходится с рыжей девицей, живущей на первом этаже. И возможно… Возможно, Паша, делится с ней секретом. Человек, который нам с тобой наступает на пятки, Паша, решает завладеть секретом профессора. Он его убивает, крадет документальное подтверждение. Ты же сказал мне, что полиция ничего не нашла такого, правильно?
– Так точно! – по-армейски ответил Паша. – Наш человек сказал, что ни чертежей, ни старых книг про этот дом, ничего не было в комнате.
– Во-о-от… Значит, документы и чертежи были похищены. Рыжую закрыли. Но! – Геннадий Иванович внезапно остановился в центре комнаты, задрал голову к потолку, будто из распахнутых хрустальных плафонов люстры на него сейчас должна была посыпаться информация. – Но с документами, думаю, произошла какая-то загвоздка.
– Какая, Геннадий Иванович?
– Не смогли разобраться, Паша. Думаю, там был какой-то шифр или код. И если чертежами завладел тот, на кого я думаю, то он не станет привлекать лишних людей для расшифровки. Во избежание гласности. Он постарается извлечь информацию из других источников. А другой источник – это как раз Рыжая! Ей профессор мог рассказать о чем-то.
– Маловероятно, – покачал головой Паша.
– Маловероятно, но не исключается, – не стал спорить Геннадий Иванович. Вернулся на место, влез на стул, чуть высоковатый для него. Свесил ноги. – И тот человек, на которого я думаю, станет действовать именно так, Паша. Он возьмет себе в помощь эту девку, не известную никому, без роду и племени. А потом спишет, как ненужный материал. Когда ее отпускают?
– Вроде сегодня.
– Точно надо знать, Паша! Точно! – взвизгнул Геннадий Иванович, моментально выходя из себя. – Если ее выпустят сегодня, этот упырь постарается ее забрать. И у него будет только одна ночь, чтобы разговорить ее. И у нас с тобой, Паша, будет только одна ночь, понимаешь?
Паша не понимал и мотнул головой.
– О господи! Паша, за что я плачу тебе деньги?! – Полные щечки хозяина гневно задрожали. – Поясняю для особо одаренных, Паша: в доме сегодня ночью не останется никого. Твой человек доложил, что последние жильцы сегодня съезжают. Рыжей вряд ли этот упырь позволит сделать с десяток шагов от лазарета СИЗО. В доме сегодня ночью никого не будет, Паша! Никого! А если повезет, если Рыжая не разговорится так скоро, то, возможно, и завтрашней ночью тоже. Но я бы особо не надеялся. У этого монстра стены заговорят, так он жесток и страшен. Так что, Паша, одна ночь. Всего одна! Мы должны это найти, Паша, сегодня ночью. Понял?
– Да, – неуверенно проговорил он. – Но как, Геннадий Иванович? Подвал взрывать? Я был в том подвале, там стены – бойницы, их ломом не возьмешь. А перфоратором громко. Одной ночи будет мало, Геннадий Иванович.
– Не ной, Паша. – Геннадий Иванович ухмыльнулся и расправил скомканный лист бумаги. Потом ткнул пухлым пальцем в самую его середину: – Думаешь, я сижу сложа руки? Не-е-ет, Паша. Я действую, но прежде размышляю. И вот, размышляя и действуя, я достал документальное подтверждение своим догадкам.