Незримый гений

Быстро развивая тему, Коннер задумчиво постучал пальцем по подбородку:

— Да, и я полагаю, ты и сама в курсе, что это одно из лучших мест в Париже, чтобы затеряться, Брилл. Эндрю может искать хоть до посинения, но никогда тебя тут не отыщет. Здесь у тебя есть друзья… они присмотрят за тобой. Я не могу позволить тебе так легко уйти.

В отчаянии покачав головой, Брилл ударила рукой по подлокотнику кресла.

— Нет! Ты не понимаешь. Это место тоже опасно… только сегодня я обнаружила, что…

Не дав ей закончить, Коннер махнул рукой, призывая ее успокоиться.

— Чего бы ты здесь ни боялась, мы с этим справимся. Но прямо сейчас тебе нельзя уходить. Брилл ты же видишь логику в наших словах, так? Здесь безопаснее… при любом раскладе.

Со стуком захлопнув рот, Брилл задумчиво уставилась в пол. «Если я уйду, мне придется побороться, чтобы найти другое честное занятие. И даже с помощью Коннера это будет почти невозможно. Он захочет пойти со мной… и если Эндрю следит за ним, то нас засекут довольно скоро. Боже мой… они правы… остаться здесь будет меньшим из двух зол… невзирая на присутствие Эрика… невзирая на то, кто он такой на самом деле… разумеется, я могу избегать его. Я достаточно разумна, чтобы держаться на шаг впереди. И мое личное отношение к идее остаться абсолютно не играет роли… придется абстрагироваться от этого. Будет трудно… но мне придется это сделать, ради Арии».

— Да, осмелюсь сказать, что вы оба правы. Несмотря ни на что, остаться в Опере — наилучший вариант. Справляться здесь с известной мне опасностью куда проще, нежели столкнуться с неизвестными опасностями где-то еще.

— Хорошо, я рад, что ты видишь осмысленность этого варианта. Я беспокоился, увидишь ли… учитывая, что ты — одна из самых бессмысленных женщин, какую я знаю, — серьезно заявил Коннер, но язвительность его слов смягчалась шутливыми искорками в глазах. Кашлянув и напустив на себя чересчур драматический вид, он прошествовал по комнате. — Тебе больше нет нужды продолжать надрывать жилы, драя здешние полы. Отныне ты можешь оставаться со мной. Тебе больше не придется ни о чем беспокоиться…

— Коннер, если я останусь с тобой и Эндрю окажется поблизости, он вскоре найдет нас. Разве он не ожидает, что мы так или иначе установим контакт? Разве он не расспрашивал тебя, где я? — спросила Брилл, неохотно присоединившись к планированию своего уже решенного нахождения в Опере.

— Нет, но он науськал полицию на розыски. К тому времени, как я пришел в участок, чтобы подать заявление, он уже успел там побывать.

— Проклятье… Ладно, значит, придется держаться подальше от властей. Но, думаю, очевидно, что я должна продолжат работу. Как до этого сказала Мэг, лучше, если я не буду привлекать к себе внимание. В смысле, ты не думаешь, что люди сочтут странным, что одна из уборщиц вдруг оказывается сестрой их нового ведущего скрипача? Поэтому никто не должен знать, что мы знакомы.

— Ну, да, это звучит довольно странно, но нелепо думать, что я позволю тебе продолжать в том же духе. Как будто ничего не изменилось. Теперь, когда я тебя нашел, будь я проклят, если хоть на секунду выпущу тебя из виду.

— Я не стану обузой, Коннер! Я и сама прекрасно справляюсь. Я сама нашла работу и намерена ее сохранить.

— Черти и преисподняя! Господи, Бри, ты упрямее мула! — вспыхнул Коннер, а потом неохотно добавил: — Но, думаю, отчасти ты права. Если Эндрю знает, где я, это может вывести его прямо на тебя.

— Значит, решено? Мы продолжаем действовать в точности, как раньше? — спросила Брилл, положив руку на макушку дочери и только тогда заметив, что та, сощурившись, неотрывно смотрит на зеркало. Проследив за взглядом Арии, она изучила стеклянную поверхность, но не нашла ничего необычного — ничего, что заслуживало бы столь пристального внимания, какое она видела на лице дочки. Нахмурившись, Брилл отвернулась, однако ее кожа зудела от странного ощущения, будто за ней наблюдают.

— Все, сказанное в этой комнате, останется в этой комнате, — подытожила Брилл и с непреклонной решимостью сжала губы. «Все правильно… оставь все в этой комнате… Эндрю… Эрика… все… забудь обо всем… запри это… отринь боль… ты сможешь… просто отпусти это…отпусти это…» Когда все присутствующие согласно кивнули, Брилл взяла Арию за руку и направилась к двери. Мэг последовала сразу за ней, ее большие оленьи глаза встревоженно смотрели прямо перед собой.

Позволив женщинам обогнать себя, Коннер на несколько минут задержался в гримерной. Повернувшись, он медленно извлек футляр со скрипкой из того места, куда положил его, когда вошел. Перекинув ремешок через плечо, он выскочил за дверь, тихонько прикрыв ее за собой, но прежде чем он отпустил ручку, в его глазах зажегся огонек.

— Эрик все это время был здесь и ничего не сделал? — пробормотал Коннер себе под нос. — Ну, мне просто нужно разобраться, почему так. И лучше бы ему иметь хорошее оправдание, иначе, вероятно, придется вколотить в его толстый череп немного здравого смысла. — Он широко улыбнулся. — Драка не помешала бы. — Отпустив ручку, Коннер развернулся и поспешил по проходу, чтобы догнать сестру и Мэг, скрывшихся за дальним поворотом.

*

Коннер, ссутулившись, сидел на краю сцены со своей драгоценной скрипкой на коленях, свесив босые ноги в оркестровую яму. Позади него Карлотта внезапно прекратила репетировать свою арию и начала громко распекать какую-то бедную хористку неизвестно за что. Он улыбнулся, когда большинство остальных оркестрантов скорчили друг другу рожи, имитируя разносившийся над сценой впечатляющий визг. Если бы не хорошее чувство юмора других музыкантов, Коннер бы уже раздраженно побился лбом о сцену — из-за устраиваемых дивой постоянных перерывов и кажущихся нескончаемыми сварливых требований. За неделю, прошедшую со дня его прибытия в театр, он еще ни разу не сыграл весь кусок целиком за один присест.

Ограничения, накладываемые работой в качестве члена большой команды, начали подтачивать даже его невозмутимое спокойствие. Привыкнув к незамедлительным результатам в качестве соло-исполнителя, Коннер несколько дней приспосабливался к процессу ежедневных оперных репетиций. Правда, он не думал, что когда-либо привыкнет к ярким взрывам Карлотты или более тихим и вероломным жалобам новой ведущей балерины, Марианны. Он наморщил нос при мысли, что, в некотором роде, его можно поставить на одну доску с этими чокнутыми дивами — потому что он тоже был знаменитостью, приглашенной, чтобы привлечь богатых инвесторов. На самом деле, довольно забавно, как усердно его обхаживали оба директора Оперы, учитывая, что он вообще согласился пойти к ним работать, только чтобы остаться в Париже. Коннер хотел держаться поближе на случай, если получит хоть малую весточку от Брилл. Конечно, теперь ему больше не нужно было об этом беспокоиться.

Подняв глаза, Коннер глянул через плечо на остальных участников представления, пытающихся успокоить разъяренную диву. С легкостью вскочив на ноги, он прошел по сцене и с улыбкой встал перед спорящей толпой женщин.

— Дамы, возникла какая-то проблема? — вежливо поинтересовался он.

При его появлении все разговоры прекратились, и множество пар благодарных женских глаз скрестили взгляды на его веснушчатом лице. Включая свою патентованную ухмылку, Коннер полностью отдавал себе отчет, насколько привлекательным обычно кажется женщинам сочетание его ладно сидящего, отлично пошитого костюма с босыми ногами и растрепанными волосами. Его слегка небрежный стиль обычно производил на прекрасный пол весьма положительный эффект. Он знал, что люди считают его беззастенчивым вертихвостом, но отчего-то не возражал против этого ярлыка. Просто, используя капельку шарма, было куда проще добиться желаемого, нежели спором.

При его появлении кислое выражение лица Карлотты сменилось чересчур ослепительной улыбкой, и она, растолкав остальных, встала прямо перед Коннером.

— Нет-нет… нет проблема здесь. Мы просто э… как вы говорить… обсуждали кое-что, да? — Стрельнув глазами по сторонам, Карлотта подождала, пока остальные актрисы не кивнут в знак согласия с ее утверждением.

— Великолепно! — воскликнул Коннер, игриво подмигнув собравшимся женщинам. — Возможно, тогда мы можем продолжить репетицию. Хотя, должен сказать, основываясь на том, что мы продвинулись так далеко, пение вдохновляет. — Сделав паузу после этой вопиющей лести, он повернулся, чтобы занять свое место в оркестровой яме, и невольно наткнулся взглядом на репетирующую в отдалении балетную труппу.