Незримый гений

— Да?

— Теперь, когда Опера вот-вот снова откроется, стало ясно, что нам понадобится небольшая группа дневных уборщиц. Я решила, что ты станешь частью этой группы, учитывая, что ты одна из немногих презентабельных женщин, что есть в моем распоряжении, — сделав паузу, старуха достала из кармана носовой платок, несколько секунд кашляла в него, затем убрала обратно. — Это все, что я имела сказать… разве что я советую тебе оставаться на стезе добродетели, если хочешь сохранить эту новую должность. Это привилегия — быть допущенной до передней части театра в дневные часы, и я без колебаний отправлю тебя обратно в ночную смену, если из-за тебя будут проблемы! — Закончив на этой оптимистичной ноте, мадам Дюбуа повернулась и уковыляла туда, откуда пришла.

Подруги подождали, пока ее согбенная фигура не скроется за углом, и разразились смехом.

— Что это вообще такое было? — спросила Мэг между приступами хохота. — Я живу тут всю жизнь и, кажется, никогда раньше не видела эту женщину улыбающейся!

— Полагаю, она, должно быть, втайне любит детей… — пробормотала Брилл и опустила глаза на Арию. — Потому что мне она определенно никогда так не улыбалась!

Приподняв головку с плеча матери, Ария сунула в рот большой палец.

— Она м-милая д-дама, г-глубоко внутри, — заявила она. — Она п-просто забыла, к-как быть дружелюбной, и в-все.

Изумленная этим утверждением, Брилл могла лишь покачать головой.

— Ну, значит, тебе известно что-то, чего не знаю я. Может, если ты станешь крутиться поблизости, она будет почаще вспоминать о том, чтобы вести себя полюбезнее. — Что-то в этом предположении пришлось Арии по вкусу, потому что она улыбнулась вокруг пальца и вновь опустила головку на плечо матери.

— Зато то, что ты будешь работать днем, звучит многообещающе, — сказала Мэг, когда они дошли до коридора с разными дормиториями. — Ты сможешь увидеть репетиции. И иногда мы можем обедать вместе. О! И я смогу представить тебя некоторым другим девушкам… то есть тем, которые милые… — Хлопнув в ладоши, она продолжила перечислять свои планы, пока они не добрались до двери в ее комнату. — Ну, полагаю, тогда увидимся завтра! — сказала она, помахав рукой, тихонько открыла дверь и исчезла внутри.

Покачав головой от энтузиазма подруги, Брилл побрела дальше по коридору, туда, где находилась ее собственная комната. «Ну, по крайней мере, мне не придется так сильно беспокоиться о работе в одиночку. Днем это будет не так пугающе. Он не сможет рыскать вокруг без того, чтобы его не увидели. Это хорошо… наконец-то мне не придется постоянно озираться через плечо… это хорошо».

*

Устало опираясь на швабру, Брилл чуть приподняла ногу, чтобы выпрямить сведенные мышцы, сгибая и разгибая пальцы внутри поношенных рабочих ботинок. Отвернувшись, она зевнула, прикрываясь ладонью, и пошарила глазами вокруг в поисках сгорбленной фигуры своей зоркой нанимательницы. В нескольких футах от нее, на сцене, Карлотта с трудом проговаривала одно из слов своей реплики. Сжавшись от неблагозвучных ударений и окончаний в речи певицы, Брилл поняла, что ей слегка жаль эту женщину: она знала, как трудно пытаться выучить новый язык и правильно говорить на нем. Вернее, она жалела ровно до того момента, как Карлотта топнула ногой и прокричала несколько бранных слов на итальянском.

Переминаясь с ноги на ногу, Брилл отвела взгляд от сцены, ища еще что-нибудь, что могло бы ее заинтересовать. Первый день работы в новом назначении быстро утратил свою притягательность, когда ей сказали просто стоять в одной из кулис, затем чтобы не проворонить беспорядок, буде таковой появится. После нескольких часов безделья ею быстро овладела скука. Даже с забавными тирадами Карлотты, разбивающими монотонность репетиции хора, Брилл обнаружила, что ее мысли дрейфуют, как лед по весне. «По крайней мере, я могла наблюдать за кордебалетом, пока он репетировал, но, думаю, мадам Жири устала от всех этих перерывов. Ей понадобился всего час, чтобы перенести репетиции балета в другое помещение. Какая жалость… это было единственным, что держало меня бодрствующей. Я почти жажду, чтобы кто-нибудь что-нибудь разбил, и я могла это убрать».

Потерев глаза, Брилл изо всех сил старалась не уснуть, пока Карлотта продолжала браниться на смеси итальянского и французского, которая вряд ли имела смысл хоть на одном из языков. Наблюдая, как дива гарцует туда-сюда, Брилл заметила маленькую группку людей, взобравшихся на сцену прямо напротив того места, где стояла она. Оживившись в предвкушении своего рода развлечения, она вгляделась сквозь толпу людей, стоящих между ней и вновь прибывшими. Примечательная белая копна волос месье Андре возбужденно подскакивала рядом с его высоким компаньоном, в котором Брилл узнала месье Фирмена, и еще одним мужчиной, которого она никак не могла опознать. «Что тут забыли директора? Обычно они сидят по кабинетам».

Со смутным интересом Брилл улыбнулась, склонив голову набок и пытаясь разглядеть, кто же такой этот третий мужчина, которого директора с собой притащили. «Наверное, очередной покровитель… с этим они точно хватили через край — должно быть, он ужасно богат». Всякая активность на сцене постепенно замирала, когда все больше и больше людей обращали внимание, что за ними наблюдают. Громкие крики Карлотты мгновенно стихли, она повернула голову к мужчинам и нацепила яркую улыбку на свое привлекательное лицо. Пафосно подняв руку, Карлотта прошествовала к ним, напевая и прихорашиваясь, пока Фирмен ее представлял.

— Что здесь такое происходит? — полюбопытствовал позади Брилл знакомый голос.

Обернувшись на брата, она коротко улыбнулась ему, довольная, что он предпочел заскочить, хотя технически их не должны были видеть вместе чересчур долго.

— Думаю, они нашли очередного богатенького аристократа, чтобы попытаться развести его на деньги. Хотя, должна сказать, я поражена, что ты объявился… не думала, что ты озаботишься тем, чтобы прийти на сцену, учитывая, что сегодня у оркестра нет репетиции.

Сморщив нос от ее удивленного тона, Коннер пожал плечами и встал рядом с ней.

— Я оскорблен до глубины души, Бри, что ты так скверно обо мне думаешь. Я обязан был остановиться и проверить, не заскучала ли ты еще до смерти. Но, раз уж тебе явно плевать на мой визит, мне придется пойти и поговорить с кем-нибудь еще. Может, я смогу попозориться и поунижаться перед тем богатеем, кто бы он там ни был… это звучит забавно.

Без малейших колебаний оставив сестру, Коннер зашагал через сцену туда, где расположилась группа участников хора. Брилл наблюдала за ним, качая головой. «Ну, по крайней мере, это немного развеяло скуку… хотя, по правде, он не должен слишком часто разговаривать со мной в течение дня. Люди подумают, что со стороны ведущего скрипача странно болтать с одной из уборщиц».

Брилл с улыбкой смотрела, как растрепанная рыжая голова брата с легкостью продвигается сквозь толпу — пока та внезапно не остановилась, прямо перед тем местом, где стояли директора. Прошла секунда или две, и она уже была готова перенести внимание на что-нибудь другое, как вдруг по толпе, отделявшей ее от брата и директоров, прокатилось заметное волнение. По воздуху проплыло громкое проклятье, за которым последовал грохот, и Коннер с загадочным мужчиной обменялись несколькими разгоряченными словами. Озадаченная этим поворотом событий, Брилл следила, как Коннер резко развернулся и без тени своей обычной деликатности начал проталкиваться мимо сгрудившихся рядом участников хора.

Почувствовав, что что-то не так, Брилл подняла швабру и пошла через сцену. Смертельно бледный Коннер вывалился из толпы, как раз когда она шагнула из-за кулисы. Чуть приблизившись, он сделал дикий жест руками, призывая ее остановиться, но при этом, что довольно странно, усиленно отворачивался, чтобы не смотреть прямо на нее. Не понимая, что это вдруг на него нашло, Брилл остановилась, где стояла, и сосредоточенно нахмурилась.

— Коннер, — торопливо пробормотала она, когда брат подошел еще ближе. — Что за… — Покачав головой, тот наконец встретился с ней глазами, снова и снова беззвучно проговаривая одно слово: «Беги… беги…» Брилл со стуком захлопнула рот, ее тело окатило волной ужаса, заставив ее отпрянуть, и она метнула испуганный взгляд на мужчин, которые теперь гнались за Коннером по сцене.