Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Незримый гений
Шрифт:

Между его бровями прорезалась крохотная морщинка, взгляд дрогнул и опустился. Эрик стоял совершенно неподвижно, глядя куда-то в сторону, словно преодолевая какой-то внутренний конфликт. Секунду спустя он расслабился и вновь посмотрел в глаза Брилл, на его лице была пресная, но дружелюбная улыбка.

— Что ты читала? — спросил он, возвращая разговор на безопасные рельсы.

Брилл следила, как из глаз Эрика пропадает возбужденный, опасный блеск, и ее сердце упало. Сжав кулаки, она оттолкнулась от стойла, давая ему возможность распахнуть дверцу и выйти.

— Я захватила две книги, — сказала она, стараясь соответствовать

его легкомысленным интонациям, повернулась и вернулась к груде сена, где оставила книжки. — Я немного почитала Шекспира, перед тем как услышала, что ты пришел, но еще я взяла «Фауста» в варианте для чтения. Я решила, что должна ознакомиться с историей, раз уж по ней поставлена такая популярная опера.

— То есть ты до сих пор не знаешь эту трагедию? — спросил Эрик, будто не веря, и подошел к ней.

— Нет, — отозвалась Брилл, снова упала на сено и подняла обе свои книги. — В молодости я никогда особо не интересовалась литературой.

— Да, я знаю. Всегда истый ученый… несомненно, читающий сухие факты из томов по анатомии. Не могу поверить, что ты не знаешь «Фауста»… это одна из моих любимых поэм… более того, моя любимая опера, — сказал Эрик, по-прежнему стоя в отдалении — его голос был оживленным, но в глазах светилась настороженность.

— Правда? — пробормотала Брилл и перевернула книгу в руках, ощущая зуд удовлетворения от того, что узнала еще одну личную деталь его жизни. «Его любимая…» Вновь посмотрев туда, где стоял Эрик, она сверкнула улыбкой и похлопала по копне рядом с собой. — Тогда подойти, сядь тут и расскажи мне почему, — бодро сказала она, не желая, чтобы он снова избегал ее.

— Я лучше постою…

Раздраженно постучав пальцем по переплету, Брилл сменила тактику:

— Ну, если не хочешь рассказывать мне, так бы и сказал.

— Нет, я не это имел в виду.

— Нет, все в порядке… Я не любительница перемывать косточки. Можешь оставить это при себе.

— Брилл, я не говорил, что не стану…

— Тогда я просто прочитаю ее сама. Хотя, должна признаться, она довольно скучная… — мимоходом заявила Брилл, открыла книгу и вперилась в текст, сморщив нос после того как прочитала первые несколько строчек.

Выругавшись про себя, Эрик прошествовал к копне и брюзгливо плюхнулся в сено рядом с ней. Отобрав книгу у нее из рук, он со стуком захлопнул ее.

— Из всех слов, которые я мог бы использовать, чтобы описать это конкретное произведение, слово «скучное» не значилось бы по определению, — огрызнулся он.

— Правда? — невинно спросила Брилл, широко улыбаясь тому, что удалось достаточно взбесить его, чтобы заставить забыть об осторожности.

Открыв было рот, чтобы ответить, Эрик вновь с щелчком закрыл его, заметив ее лучезарный вид. Оглядев себя, сидящего, как она и просила, он откинул голову на копну и снова выругался.

— Проклятье, Брилл! Ты самая коварная женщина, с какой я когда-либо сталкивался. Как тебе удается так обдурить меня, что я делаю все, что ты попросишь?

— Это потому, что я хорошо тебя знаю, — со смехом сказала Брилл. — А теперь — ты намерен рассказать мне, почему так любишь «Фауста», или нет? Если не придется тебя заставлять, это на самом деле сэкономит мне немного времени.

Глянув на нее с того места, где он сидел, скрестив руки, Эрик еще попытался цепляться за свое раздражение, но ее подстрекание оказалось слишком велико для его решимости.

Вздохнув, он поскреб подбородок.

— Это история об искуплении… полагаю, это всегда привлекало меня. В поэме есть женщина, которая впадает в грех и совершает немыслимые вещи… но в конце она все равно получает прощение и возносится на небеса.

— Тогда я понимаю, почему тебе она нравится… — сказала Брилл и ласково сжала его предплечье. Эрик почти рефлекторно шевельнулся, чтобы взять ее руку в свою, их пальцы переплелись, как будто были созданы для этого — ладонь к ладони. Осознав, что он сделал, Эрик уставился на свою руку, словно та жила отдельно от него, потрясенный тем, что забыл соблюдать приличествующую дистанцию.

Желая отсрочить неизбежное отдергивание, Брилл лишь крепче сжала руку. Ей нравилось ощущение его обнаженной кожи: впервые за долгое время Эрик был без перчаток.

— Возможно, когда они наконец поставят «Фауста», мы сможем посмотреть его вместе.

Оторвав глаза от их соединенных рук, Эрик моргнул на ее заявление, а затем улыбнулся, явно отвлеченный их физическим контактом.

— Да, это было бы неплохо. К тому же, я знаю местечко, с которого открывается наилучший вид.

Кивнув, Брилл повернулась и вытащила из соломы рядом с собой томик Шекспира.

— А много ли ты читал Шекспира пока жил тут, Эрик? — непринужденно спросила она, пытаясь удержать его в разговорчивом, а не чрезмерно задумчивом модусе.

— Я нахожу некоторые его работы сносными, но в основном это романтическая чушь, — медленно отозвался он, вновь опуская взгляд на ее маленькую руку, покоящуюся в его руке.

— Как ты смеешь такое говорить! — подколола Брилл. — Я думала, что из всех людей на свете именно тебе должны нравиться его работы.

— Почему именно мне?

— Потому что ты самый безнадежный романтик из всех, кого я встречала, — сказала Брилл и перевернула страницу, едва сдержав улыбку, когда почувствовала, как он недоверчиво фыркнул.

Гнев заставил Эрика среагировать почти мгновенно.

— Я не такой! — воскликнул он, энергично взмахнув свободной рукой.

— Нет, такой, — ответила Брилл, не поднимая глаз.

Какая чепуха! — хмыкнул он, выдергивая клочки сена возле себя, пока не поднял маленькое облачко пыли.

— Вовсе нет… я слышала кое-какую из сочиненной тобой музыки, когда ты играл, чтобы помочь уложить Арию в постель. За всю свою жизнь я ни разу не слышала более берущей за душу романтической мелодии. Клянусь, иногда, когда я слушала, как ты играешь, у меня подгибались коленки, — выдохнула Брилл — сама мысль о его музыке пробудила в ее животе целую стайку бабочек.

Эрик секунду пялился на нее, его взгляд сместился на ее рот, потом рывком поднялся обратно к глазам: в его собственных глазах явственно проступило непонятное, почти расчетливое выражение. Ее слова заставили его о чем-то серьезно задуматься, и Брилл не могла не желать узнать, о чем именно.

— Правда?.. Я и понятия не имел… — неуверенно произнес Эрик — недоверие быстро одолело все остальное.

Покачав головой, он кашлянул и, взяв себя в руки, отмахнулся от ее признания.

— Ну, думай, как тебе нравится. Но ты не можешь отрицать, что Шекспир пишет исключительно о страдающих друг по другу идиотах. Тебе не кажется, что это в некотором роде чересчур? «Сравню ли с летним днем твои черты?» Какая инфантильность.

Поделиться с друзьями: