Незримый гений

Стиснув кулаки на влажной ткани платья Брилл, Эрик издал нечеловеческий вопль — звук рвался из его горла, изливая душераздирающую муку, подобную которой он никогда не испытывал прежде. Ему казалось, будто он умирает, будто кусочки его сердца отрываются и падают во тьму. «Не могу дышать… так больно, что я не могу дышать. Это несправедливо… это несправедливо!» Согнувшись под тяжестью навалившейся со всех сторон темноты, Эрик опустил голову и уткнулся лбом в плечо Брилл, его руки дрожали, а глаза начало жечь от горьких слез. Казалось, будто каждая клеточка его тела кричит, восставая против ополчившейся против него судьбы.

— Не поступай так со мной… — хрипло прошептал Эрик в ледяную кожу Брилл, и по его щекам наконец потекли слезы.

Он закрыл глаза, рыдания начали сотрясать его тело, не давая вдохнуть. Прошло лишь несколько секунд, но для него прошла уже целая вечность. Перед внутренним взором Эрика холодно растянулись все грядущие дни его жизни — бесконечная процессия времени, лишенного всякого смысла, кроме очередного вдоха, столь же пустая и безжизненная, как распластавшаяся под его руками женщина. «Я не могу этого сделать. Я не могу ее отпустить…»

— Прошу, не уходи туда, куда я не могу последовать… — взмолился он. — Пожалуйста… не оставляй меня здесь одного. Я… я люблю тебя. — Эти последние три слова, слова, которые он даже и не думал, что скажет когда-нибудь снова, соскользнули с его губ с потрясшей его самого легкостью, — и тогда Эрик осознал: причина, по которой это оказалось так легко, в том, что эта мучительная связь не была неожиданностью — он чувствовал ее все это время, возможно, с первых мгновений, как увидел Брилл. Но теперь все было кончено. «Я люблю ее».

— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — повторял Эрик, как молитву, и гнев в нем превратился в горькое сожаление. «Господи, что я наделал? Это должен был быть я… ты забрал не того…»

Непроизвольно в его голове, словно посланный самими небесами, промелькнул образ Брилл, согнувшейся над старой мадам Дюбуа, вдыхающей жизнь обратно в ее очевидно мертвое тело. Рывком подняв лицо от груди Брилл, Эрик невидящим взором обшаривал каменную стену напротив, просматривая сцену, которая сама собой проигрывалась у него в голове. И внезапно он услышал голос Брилл, шепчущий в его уши — спокойствие в ее словах утешало его.

«Даже если сердце останавливается и человек не дышит, мозг продолжает жить еще несколько минут. Все, что нужно сделать, это вновь запустить сердце… и человек может быть спасен. Подумай, сколь многих можно было бы спасти».

Струящиеся из покрасневших глаз Эрика слезы остановились, а тело вновь наполнилось жизненной энергией. «Все, что нужно сделать, это вновь запустить сердце». Наклонившись вперед, Эрик положил руки на грудь Брилл точно так же, как, по его воспоминаниям, сама Брилл делала с мадам Дюбуа. Плавно надавив несколькими короткими толчками и молясь, что сделал все правильно, он ощутил, как грудная клетка Брилл подается вниз с каждым движением. Остановив надавливания, он зажал нос Брилл и накрыл ее рот своим, наполняя ее легкие своим дыханием. С целеустремленностью отчаявшегося человека Эрик повторял процесс снова и снова. «Ну же… работай… ну же… Я знаю, это может сработать! Она делала так же. Я видел, что это сработало. Я читал ее чертовы исследования тогда, в доме. Я знаю, это может сработать!»

Тикали минуты, и у Эрика начали уставать руки, но он отказывался останавливаться. Он знал, что если остановится, то умрет вместе с Брилл и будет погребен под Оперой в могиле, им же самим и созданной. «Это сработает… это сработает». Нагнувшись, чтобы вновь прижать губы к губам Брилл, Эрик закрыл глаза.

— Брилл, проклятая ты женщина. Сделай, как я говорю, хоть раз в своей жиз…

И прежде, чем он смог закончить предложение, случилось невозможное. Брилл сделала болезненный вдох. Застыв на месте, почти боясь шевельнуться и нарушить хрупкое равновесие момента, Эрик наблюдал, как ее грудь опять поднялась, наполняясь воздухом безо всякой посторонней помощи. Уголок ее рта искривился в слабой гримасе, и ее тело сотряс приступ жестокого кашля, выгоняющего скопившуюся в легких воду. Медленно, словно с огромным усилием, глаза Брилл приоткрылись, изучая потолок над их головами. Должно быть, Эрик издал тихий потрясенный звук, потому что Брилл моргнула и сконцентрировалась на его лице. В ее глазах промелькнуло мгновенное узнавание — а затем она снова потеряла сознание.

Ее кожа утратила серый цвет, хотя по-прежнему выглядела чересчур бледной — и Эрик ощутил, как вместе с вернувшимися на ее лицо красками к нему снова возвращается его собственная жизнь. Неверяще подняв руку к лицу, он в крайнем изумлении уставился на Брилл. После чего, посмотрев вверх, он сделал кое-что, чего не делал с самого раннего детства. Он возблагодарил Бога.

Протянув неуверенную руку, боясь, как бы Брилл не исчезла от его прикосновения, Эрик ласково убрал с ее щек спутанные волосы. Именно тогда пронизывающий холод камня под его коленями начал просачиваться сквозь обрушившееся на тело облегчение. Задрожав в промокшей одежде, он отвернулся от бессознательного лица Брилл, наконец обратив внимание на окружающую их темноту. «Нужно согреть ее… немедленно». Наклонившись вперед, он просунул руки под спину Брилл и встал, крепко прижимая ее к себе. Подойдя туда, где оставил фонарь, он осторожно нагнулся и подобрал его с земли. Быстро добежав до поджидающей его лодки, Эрик мягко уложил Брилл на дно маленького судна, потом, заняв позицию возле кормы, убрал весла, отдав предпочтение длинному шесту, лежащему вдоль днища. Он не хотел подвергать Брилл рывкам, которые производила гребля.

Ведя лодку обратно через лабиринт колонн, вскоре Эрик увидел приветливое сияние света своего подземного дома. Расслабив напряженное тело, он выдохнул и опустил взгляд на Брилл — в сотый раз за последние пятнадцать минут, — все еще не желая выпускать ее из виду более чем на несколько секунд. Заведя лодку в маленький док перед органной комнатой, Эрик выбрался наружу и привязал ее. Затем, тщательно соблюдая равновесие, он наклонился и поднял Брилл, повернулся и быстро пошел к коридору, уже составляя в голове план того, что должен сделать. «Разумеется, надо разжечь печку… собрать побольше одеял… но ее одежда… ей нельзя оставаться в промокшей насквозь одежде… но во что мне ее одеть? — Столкнувшись с этой обескураживающей мыслью, он слегка заколебался в начале коридора, переводя взгляд со старой комнаты Кристины на свою собственную. — Я не могу положить ее в моей комнате… определенно…»

С рычанием тряхнув головой, Эрик размашисто прошагал вперед и толкнул дверь в старую комнату Кристины. «Повзрослей, Эрик… теперь это будет комната Брилл. Да что с тобой? Беспокоишься об идиотских вещах, когда Брилл только что чуть не умерла! — Вновь сосредоточившись на текущих задачах, он подошел к кровати и, нежно опустив Брилл на пол, осторожно принялся стаскивать с нее мокрую одежду. — Господь милосердный… я и понятия не имел, что женщины носят столько чертовых слоев одежды!» Отбрасывая промокшую одежду в сторону, он раздел Брилл до нижнего белья и, насколько мог отведя глаза, стянул оставшиеся слои и поднял ее на кровать. Быстро накрыв Брилл, Эрик бросился к газовой печке в углу комнаты, зажег ее и, повернувшись, подобрал с пола мокрую одежду. Заколебавшись у двери, он поймал себя на том, что даже на миг не желает оставлять Брилл одну, вздохнул, отошел от двери, разложил одежду перед печью и вернулся к кровати. Притянув кресло, он уселся, пристально наблюдая за лежащей Брилл, тихо дышавшей под горой одеял.

Улучив минутку, чтобы посидеть спокойно, в отсутствие какой-либо непосредственной опасности, Эрик получил возможность поразмышлять над тем, что произошло, и снизошедшими на него откровениями. «Беда была так близко. Она чуть не погибла. И все по моей вине. Если бы я изначально не построил этот дурацкий механизм!» Потянувшись, он положил руку на кровать рядом с Брилл, желая ощутить движение одеял от ее дыхания, чтобы убедиться, что это все не просто сон, что она на самом деле в безопасности. Потом, слегка вздрогнув в мокрой одежде, когда действие адреналина сошло на нет, Эрик откинулся назад и закрыл лицо руками.

И лишь в этот момент осознал, что правая сторона его лица больше не прикрыта маской. Где-то в процессе преисполненного паники спасения Брилл она сгинула в темной воде. «И я даже не заметил. — Впервые в жизни что-то оказалось важнее необходимости прикрывать лицо. Брилл оказалась важнее. — Что мне теперь делать? — удрученно подумал Эрик, пробегая трясущимися пальцами по глубоким расщелинам и неровным гребням, образующим его уродство. — Любовь к ней может все разрушить… но я знаю, что даже если попытаюсь, все равно не в силах буду перестать… и еще знаю, что не смогу держаться от нее подальше. — Устало опустив руки вдоль тела, он закрыл глаза. — Пусть это будет только моей ношей. Я не стану искушать высшие силы, прося о чем-то большем. Ее жизни достаточно… иметь ее рядом будет достаточно… должно быть».