Незримый гений

Чуть согнувшись в поясе, Брилл подалась вбок, чтобы получше разглядеть стоящую в другом конце комнаты девушку.

Первоначальные уколы вызванного ее неожиданным появлением страха заставили сердце Брилл забиться быстрее, когда Эрик толкнул ее за себя. Но теперь, видя, что это Кристина, а не незнакомец или, того хуже, Эндрю, Брилл нарочно подавила волны беспокойства в попытке мыслить более ясно. Юная виконтесса была далеко не худшим из зол, какое сегодня могло их раскрыть. Со стороны Брилл было глупо не обратить более пристальное внимание на обстановку перед тем, как они вошли в комнату, но она была так погружена в мысли об Эрике и столь беззаботно обрисованных им образах их общих детей, что не заметила ничего необычного, пока не стало слишком поздно. Но теперь Брилл знала, что, какое бы там противостояние ни надвигалось, ей понадобятся мозги в рабочем состоянии, поэтому старалась сохранять трезвомыслие, несмотря на растущую тревогу, запылавшую в груди. «Боже милосердный, поверить не могу, что это она. НЕ паникуй… не паникуй. Только потому, что это первый раз с прошлого года, когда они с Эриком разговаривают… это ничего не значит. Просто не паникуй… она не впадет в истерику, если ты не запаникуешь».

Повторяя эту успокаивающую мантру снова и снова, Брилл стояла с окостеневшей спиной, готовая к битве, воображая один катастрофический сценарий за другим. Она видела Кристину, с криками выбегающую из комнаты при виде своего давно «мертвого» учителя и притаскивающую по их души представителей власти. Но, что гораздо хуже, она могла вообразить, как Эрик оставляет ее и выбегает вместе с Кристиной — подобная сцена уже неделями преследовала ее в кошмарах, а сейчас с кристальной четкостью разыгрывалась прямо перед глазами. И все же, ровно тогда, когда паника начала забивать ей глотку, Брилл вновь подняла взгляд на легендарную Кристину — но вместо сияющей и чистой картинки, которую выстроила в голове, она не могла не заметить, какой маленькой выглядит девушка в своих превосходных украшениях и строгом атласном платье, какой невероятно юной и более чем земной. Паника начала утихать. «Бога ради, это дитя дрожит с головы до пят. Она напугана? Чего она боится? Эрика? Меня?»

Набравшись смелости, Кристина рискнула вновь заговорить:

— Но что заставляет тебя думать, будто ты имеешь право на положение, которое себе обеспечила?

— Извини? — безучастно спросила Брилл, слишком заблудившись в своих мыслях, чтобы уделять внимание тому, что говорила Кристина.

— Что заставляет тебя думать, будто ты заслуживаешь быть рядом с ним?

Потрясенная дерзостью вопроса, Брилл мгновение лишь пялилась на девушку, после чего ею овладело раздражение. Прищурившись и нахмурившись, она сделала угрожающий шаг вперед, но Эрик выбросил руку, останавливая ее. Все попытки удержать голову ясной быстро вылетели в окно.

— Слушай, ты, вероломная девчонка… Не смей разговаривать со мной со своего высокомерного пьедестала. Ты не имеешь права ничего обо мне спрашивать. Ты потеряла все права, какие имела, помнишь?

— Я серьезно! Ответь на мой вопрос! Ты имеешь право на занятое тобой положение? Эрик не такой, как другие мужчины. Ты не можешь ожидать этого от него.

— Ты ошибаешься. Ты всегда ошибалась насчет…

Махнув рукой, Кристина оборвала Брилл.

— Нет, я права, и ты тоже это знаешь. Ты видела то, что под маской? Если бы видела, то не сумела бы сказать то, что сказала. Слишком легко говорить подобные вещи, если ты этого не видела.

Брилл поняла, что едва ли в состоянии подобрать осмысленный ответ. Она просто не могла поверить в то, что только что сорвалось с губ Кристины. «Она говорит так, словно Эрика здесь вообще нет. Она что, не осознает, насколько жестока? — Оглядев лицо девушки на предмет злого умысла, который, конечно же, обязан был там быть, Брилл нашла лишь лихорадочный пыл, сжавший цветущий маленький ротик виконтессы. — Как можно быть настолько глухой к чувствам других, чтобы не предвидеть, что ты говоришь нечто ранящее? В каких облаках она витает?»

Краем глаза Брилл заметила, что Эрик чуть опустил голову и ссутулил плечи, словно защищаясь, и повернулась, чтобы посмотреть на него. Брилл давно уже не видела его таким погруженным в себя, и это ее разозлило. Опустив руку, которой удерживал ее, Эрик потер глаза.

— Очаровательная, жестокая Кристина… — прерывисто прошептал он.

Вновь направив ледяной взгляд в угол, где стояла виконтесса, Брилл ощутила, что ее прямо-таки распирает от возбуждения. «Я не могу позволить ей все разрушить».

— Вообще-то да, я видела. Не то чтобы для нормального человека нечто такое имеет значение. Только то, что ты родилась с симпатичным личиком, не делает тебя лучше остальных.

Кажется, это испугало Кристину, явно не ожидавшую такого ответа, но она быстро оправилась. Кивнув, она заломила руки.

— Тогда ты знаешь… ты понимаешь… — пробормотала Кристина, ее застывшее выражение слегка просветлело.

— Нет, боюсь, совсем не понимаю, — рявкнула в ответ Брилл, не дав той договорить. — А теперь, думаю, я должна задать несколько вопросов тебе.

Выйдя из молчаливого состояния, Эрик глубоко вздохнул.

— Брилл, все в порядке. Не нужно продолжать, — мягко проговорил он, в его голосе прорезалась усталость, которой раньше не было. Было совершенно очевидно, что, невзирая на прогресс, которого он достиг за последние несколько месяцев, Эрик принял слова Кристины близко к сердцу.

— Я хотела тебе кое-что сказать, — встряла Кристина, махнув рукой, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Нарочно игнорируя предложение Эрика оставить все как есть, Брилл сжала кулаки и ринулась в бой.

— Ну же, виконтесса, это будет только честно. И раз уж ты, как видно, заинтересована в делах Эрика, несколько вопросов не вызовут у тебя затруднений.

— Нет, правда… ты все не так поняла.

— Какой у Эрика любимый цвет, Кристина? Какое у него любимое блюдо? Какой архитектурный стиль нравится ему больше всего? Ты знаешь, какая опера — его любимая? — Поскольку Кристина хранила молчание, Брилл чуть задрала подбородок. — Что? Ты не знаешь? Что ж, позволь мне просветить тебя. Его любимая опера — «Фауст», потому что это история искупления и прощения, две вещи, которых он жаждал всю свою жизнь. Его любимый архитектурный стиль — неоклассицизм, потому что он чистый и яркий, но не перегруженный.

— Мадам…

Повысив голос, чтобы перекрыть Кристинин, Брилл продолжила, скорее ощущая, нежели видя изменение в позе Эрика, когда он разогнулся, чтобы посмотреть на нее:

— Его любимое блюдо — все, в чем есть сахар. Я никогда не видела, чтобы другой мужчина был так охоч до десертов, как Эрик. И его любимый цвет — серый. Но ведь… ты никогда не утруждала себя, чтобы узнать хоть что-то из этого.

Осмелившись глянуть в сторону Эрика, Брилл сумела послать ему легчайшую тень улыбки, радуясь тому, что он теперь смотрит не на пол возле ног Кристины, а на нее, на Брилл. Эрик изучал ее лицо этим своим пронизывающим, проникающим в душу взглядом, глазами столь синими, что они сияли в тусклом свете подобно газовым лампам, пока Брилл не уверилась, что он добрался до самых глубин ее мыслей. С лица Эрика постепенно сошло мрачное выражение, и уголки его губ изогнулись в слабой улыбке; он расправил плечи, вновь выпрямившись во весь рост и приняв обычный самоуверенный вид.

Заметив их обмен взглядами, Кристина хлопнула в ладоши, чтобы вернуть себе их внимание.

— Нет, я ничего такого не знала, но именно это я и пыталась сказать! — Когда Брилл и Эрик просто проигнорировали ее и продолжили делиться секретами, которые читали в глазах друг друга, на лице виконтессы начало проступать раздражение. — Послушай… послушай меня! Бога ради, послушай меня, ты, визгливая ирландская баньши!

Оскорбление громко упало в тишину комнаты, подобно камню, свалившемуся в пустой колодец. Почти тут же тончайшая улыбка на губах Эрика рухнула сама в себя, и вес его гнева раздавил ее в мрачную гримасу. Отвернувшись от Брилл, он вновь заступил перед ней и развернулся лицом к Кристине. Брилл почувствовала, как Эрик напрягся: его тело под темной тканью длинного пиджака постепенно становилось твердым, как скала, пока не стало казаться, что оно вот-вот взорвется. Чуть сдвинувшись влево, он физически закрыл Брилл от тяжелого взгляда Кристины, широко расставив ноги, будто ожидая, что та в любой момент может броситься через комнату и напасть. Вопреки себе, Брилл подумала, что Эрик, верящий, будто должен защищать ее от худенькой брюнетки, было странно забавным. «Он же не знает, что я уже успела уложить ее на лопатки».