Незыблемые выси

Был ли то профессорский сын-подросток, крадущийся домой после веселой ночки? Или, может, слуга? Или это слишком оптимистичные надежды? А если Лиходей каким-то образом выяснил точное место, где захватить тех, кто пришел его сразить?

Они заняли место по обе стороны двери. Снаружи завывал ветер. В спальне кашлял профессор, разрывая ночную тишину оглушительными звуками.

Открылась дверь — плавно, бесшумно. Низкорослая фигура в маске на корточках прокралась внутрь, прикрыла дверь и рухнула рядом.

Кашкари подскочил, схватил незваного гостя и положил на ковер перед профессорским письменным столом. Тит выглянул в коридор убедиться, что больше никто не идет.

Затем снова прикрыл дверь и кивнул Кашкари. Тот снял с лица незнакомца маску.

Тит, Кашкари и Фэрфакс одновременно выдохнули.

Миссис Хэнкок.

Глава 17

Кашкари использовал достаточно слабое заклятие, так что снять его с миссис Хэнкок удалось быстро.

Поначалу она со страхом воззрилась на людей вокруг, но несколько успокоилась, когда различила лица близстоящих, и прошептала:

— Вы уже здесь.

— Простите, что обездвижил вас, — сказал Кашкари столь же тихим голосом.

Профессор в спальне снова закашлял.

— Возвращайтесь в книгу, — велела миссис Хэнкок. — Позвольте мне отнести вас к себе. Там будет менее опасно.

Тит колебался. Если она сейчас работает на Атлантиду, они обречены. Но тут он припомнил: миссис Хэнкок клялась на крови, что не навредит ни ему, ни Фэрфакс.

— Хорошо, дайте только я ее закрою и переоткрою, чтобы внутри стало безопаснее.

Он вышел из Горнила с брошью, подобранной на инкрустированном слоновой костью сундуке Хельгиры. Когда Горнило использовали в качестве портала, и что-то оттуда выносилось, книга «не закрывалась», и можно было быстро вернуться. Однако внутри опасность возрастала, если книгу оставляли открытой слишком надолго.

— Я иду с тобой, — сказала Фэрфакс.

Они вернулись в Горнило с палочками наизготовку. Никакого дождя мечей и копий на них не обрушилось, но из леса к западу от лужайки выползали и крались к замку Спящей красавицы странные создания.

При виде банды людоедов Тит быстро бросил брошь на землю и, не выпуская руки Фэрфакс, произнес:

— И жили они долго и счастливо.

Три минуты спустя вся компания, побывавшая в Атлантиде, вновь собралась на лужайке, которая на какое-то время стала мирной.

— Что могло привлечь сюда так много персонажей из такого количества сказок? — спросила Фэрфакс.

Тит уже устанавливал защитный периметр.

— Может, история Спящей красавицы? Мама рассказывала, что какой-то принц или принцесса добавили описание несметных богатств, спрятанных в замке. Но маме не понравилось, что вокруг него стало бродить так много народу — сокровища оказались явно более привлекательной наживкой, чем сама Спящая красавица, — так что она выдрала страницы с этой припиской из своей копии Горнила, которая потом стала моей. В копии Цитадели я охотников за богатством не заметил, но там замок охраняет призрак бегемота, что, как по мне, способно отпугнуть тех, кем движут только жадность и корысть.

Фэрфакс посмотрела на него, сощурив глаза.

Тит вдруг вспомнил, как когда-то не дал ей посмотреть на Спящую красавицу в своей копии книги. Еще до того, как они начали полностью доверять друг другу, он подарил Спящей красавице внешность Фэрфакс и не хотел, чтобы та узнала или догадалась, почему он не позволил ей подняться на башню замка, где Спящая красавица должна проспать свой срок.

— Когда доберемся до дома миссис Хэнкок, — объявил Тит, — я посмотрю текст сказки и выясню, могу ли вернуть все назад.

Фэрфакс сорвала травинку с заросшего по колено луга.

— Может, и не надо.

— Почему нет? — удивился ее опекун.

— Это могло бы оказаться преимуществом, когда будем возвращаться: те из нас, кто все еще останется в живых, будут знать, с чем столкнутся, а Атлантида — вряд ли.

Тит предполагал, что за исключением Фэрфакс и его самого, больше смерть никому не предсказывали. Это мало что значило, если говорить об их шансах на выживание в целом. Но отказывать ей не хотелось — им осталось так мало времени.

— Тогда оставлю как есть.

— Надеюсь, некоторые из вас доживут до того, чтобы воспользоваться этим преимуществом, — обратилась Фэрфакс к остальным.

Хейвуд моргнул. Кашкари выглядел мрачным, Арамия — испуганной.

И только Амара, кажется, пребывал в состоянии безмятежной уверенности.

— Спасибо, мисс Сибурн, — кивнула она. — Именно так я и рассчитываю поступить.

Миссис Хэнкок жила на улице слепленных вместе двухэтажных домиков. С одинаковыми фасадами, одной высоты, они прятались под общей крышей, опоясанной низкими декоративными перилами.

Парящей крепости из окошка миссис Хэнкок было не видно. Тит постарался описать ее своим спутникам как можно подробнее, пока они переправлялись через Горнило. Но тут, пока не увидишь собственными глазами, не поверишь.

Он вернул ставни на место и сдвинул занавески:

— Теперь можно зажечь настенные лампы.

Мягкий свет абрикосового оттенка озарил интерьер чем-то похожий на гостиную миссис Хэнкок в доме миссис Долиш. Пансион пестрел набивными мебельными ситцами с цветами и птицами и вышивками с бутонами, но гостиная миссис Хэнкок всегда была пустой почти до аскетизма. И пусть в ее английском жилище ручки ящиков украшали стилизованные водовороты, символ Атлантиды, здесь подобных патриотических украшений не имелось.

— Как вы? — спросила Фэрфакс, тепло обнимая миссис Хэнкок. — Мы гадали, что же с вами сталось.

— Я думал, вы убежали и спрятались где-то в Англии, — сказал Кашкари.

Тит бы поставил на Лондон, на какой-нибудь из густонаселенных районов, где появление женщины средних лет в мешковатом коричневом платье никогда бы не заметили.

— Садитесь, пожалуйста.

Миссис Хэнкок расставила несколько тарелок с незнакомыми закусками.

— Я подумывала об этом. Поначалу, когда дом миссис Долиш заполонили агенты Атлантиды, мне все время приходилось сдерживать желание исчезнуть и раствориться среди англичан. Затем я пришла в себя. Если бы начальство что-то заподозрило, меня бы уже арестовали. Этого не случилось, и тогда я решила по максимуму воспользоваться преимуществом своего положения. Я все сделала, чтобы продемонстрировать желание помочь соотечественникам. Бедный Купер был полностью обескуражен тем, что я крайне вежливо и даже подобострастно вела себя с людьми, которые утаскивали вещи из ваших комнат. Это оказалось больнее, чем я думала — утратить доброе мнение Купера. Но отступить от долга я не могла. Чего я не ждала, так это что меня сразу же отзовут в Атлантиду для допроса. Я согласилась, хотя потом снова чуть не сбежала. В конце концов, сказала я себе, это счастливый случай: если мне суждено помочь свергнуть Лиходея, то не из какой-то дыры в лондонских трущобах. Так что я вернулась. Этот дом я купила незадолго до того, как меня послали в Итонский колледж, и заглядывала сюда дважды в год, чтобы не выделяться — наше начальство подозрительно относится к людям, которые явственно рвут связи с Атлантидой. Я плачу за содержание дома и сада в хорошем состоянии, приглашаю соседей на ужин и рассказываю им, как жду не дождусь пенсии. Я с легкостью согласилась на допрос — разумеется, с применением сыворотки правды. Но вот чего дознаватели не ведали, так это что, прежде чем выйти из дома, я приняла антиправдивую сыворотку.

— Что? — воскликнул Тит. — Антиправдивая сыворотка существует?

Миссис Хэнкок со вздохом кивнула:

— Одна из тех вещей, которые не давали покоя Икару Халкедону.

Икар Халкедон при жизни был личным оракулом Лиходея и давал ответы на его самые животрепещущие вопросы.

— Я уже рассказывала, что Лиходей часто спрашивал о тех, кто в будущем может представлять угрозу его власти. В одном из ответов Икар назвал имя — Лайджиа Эос. Миссис Эос была обеспокоена привычкой Лиходея регулярно допрашивать с применением сыворотки правды высшее руководство, в том числе ее мужа. И как только мистер Эос засомневался в системе, она поняла, что он обречен, если она ничего не предпримет. Этим чем-то оказалось изобретение антиправдивой сыворотки, при приеме которой сыворотка правды не действовала. Тем самым миссис Эос обеспечила безопасность тем, кто не был полностью согласен с Лиходеем. Вернее, обеспечила бы, если бы сумела синтезировать антидот, как хотела. Однако, как оказалось, агенты много месяцев внимательно за ней следили. Когда ей в конце концов удалось сделать партию сыворотки, все конфисковали и ее арестовали. Больше миссис Эос никто не видел. Но сразу ее творение не уничтожили. Вместо этого оно превратилось в тщательно охраняемое сокровище во дворце главнокомандующего. Лиходей подумывал о возможности давать его военным командирам накануне кампаний, чтобы они не могли выдать никаких военных секретов, даже если попадутся врагу. Мне неизвестно, претворил ли он свои планы в жизнь, но Икар под предлогом осмотра дворца смог украсть немного антидота, на случай если мне когда-нибудь понадобиться солгать под воздействием сыворотки правды. На самом деле мой допрос прошел относительно обыденно. Дознавательницу эту я никогда прежде не встречала — она занимала много более высокий пост, чем те, кого я считала своим начальством. Она пребывала в некотором раздражении от того, что я умудрилась не раскрыть заговор против Лиходея, живя так долго под одной крышей с заговорщиками. Я же поведала, что по всем свидетельствам правитель Державы посещал все занятия и спортивные мероприятия, в точности как прочие мальчики. Вовремя приходил к трапезе и присутствовал на всех проверках. И хотя не выказывал особого дружелюбия и стремления помочь, но и никаких хлопот не доставлял, насколько можно было судить. К счастью, в этом отношении я могла прикрыться промахом самого Лиходея: он прожил в пансионе несколько недель и не понял, что тот, кого он ищет, за несколько дверей от него. Конечно, я не сказала ничего подобного вслух, но то, что он этого не почувствовал, во многом избавляло от ответственности меня, простую женщину, чья способность наблюдать несопоставима с его. Когда все закончилось, меня не обвинили ни в чем, кроме некомпетентности, и отпустили, объявив о моей временной отставке. Я вознесла благодарственную молитву в ближайшем соборе, а затем, как в старые времена, направилась в библиотеку Роялиса и села в саду.