Незыблемые выси

— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит?

— Могу высказать свои догадки, — предложила Фэрфакс усталым тихим голосом. Смешинки в ее глазах погасли.

Стоило ей заговорить, как Тит понял, о чем она подумала — и весь похолодел. Кашкари оперся рукой о стену, словно ему тоже внезапно потребовалась опора.

— Это дело рук Лиходея, — прозвучало неизбежное объяснение.

Амара содрогнулась:

— Почему? Зачем ему убивать собственные верные войска?

— Потому что они слышали, как его высочество обвинил его в жертвенной магии. Я не знаю, какова репутация принца среди атлантов, но он по-прежнему правитель Державы, и он, можно сказать, бросил обвинение прямо в лицо Лиходею.

Амара сжала в кулак и вторую руку:

— Но убивать опытных наездников виверн? На их выучку нужны годы!

— Вы знали, что Лиходей способен воскресать? — спросила Фэрфакс.

— Слухи давно ходят.

— Атлантка из моего пансиона никогда не слышала об этом — хотя жила вне Атлантиды многие годы. Признаю, она наверняка старалась не общаться не с теми людьми, чтобы не потерять свое место, но разве это не говорит о том, насколько Лиходей контролирует доступ своих людей к информации? И совершенно необязательно, чтобы слышавшие поверили принцу. Такое сенсационное обвинение обязательно повторят, пусть и тайком — семье, друзьям, товарищам из других подразделений и даже, возможно, незнакомцам после лишнего стакана или бутылки. А те — сотням других. Представьте, с какой скоростью разлетелись бы вести. Обратите внимание, что убрали только всадников — они слышали сказанное принцем. Пилоты мелких колесниц — погонщики змеев — должны были быть в шлемах, им передавались только приказы командования. Их отозвали и не тронули.

Амара потерла лицо рукой:

— Если ваши выводы верны… Я в сопротивлении с самого детства, и в первый раз за все это время мне страшно.

— Мой опекун однажды сказал: «Подчас страх — единственная подобающая реакция», — мягко ответила Фэрфакс.

Амара покачала головой и, казалось, собралась что-то сказать, но остановилась и полезла в карман:

— Простите.

На свет показался двусторонний блокнот.

— Это сообщение от патрульной — она оказалась в двадцати верстах от базы, когда опустился осадный колпак. Когда мимо нее только что пролетел второй отряд бронированных колесниц, она решили проследить за ним, насколько сможет. Пишет, что они только что рухнули в пустыне.

В ожидании нового ответа в наблюдательном пункте царило молчание. Тит слышал дыхание Амары, уставившейся на страницу.

Наконец она осторожно выдохнула и подняла взгляд:

— Ваши союзники утверждают, что не имеют к этому никакого отношения.

Опять Лиходей.

Амара повернулась к Фэрфакс:

— А их зачем?

— Они могли что-то заподозрить, если бы узнали, что соотечественники погибли после их прилета. — Фэрфакс схватила Тита за руку. — И знаете что? Лиходей захочет найти другую причину для этих смертей. Обвинить кого-то другого. Он пришлет кого-нибудь увидеть побоище.

Им всем лучше убраться отсюда поскорее, пока есть такая возможность.

— Воздух снаружи проверяется прямо сейчас. Если в дыхательных масках путешествовать безопасно, я объявлю общую эвакуацию базы, — сказала Амара. — Ваше высочество, мисс Сибурн, вы пойдете с нами или предпочтете искать собственный путь?

Фэрфакс взглянула на Тита.

— Мы будем искать свой путь.

Как и всегда.

— Кроме того, без нас вы будете в меньшей опасности, Богиня Дурга, — добавила Фэрфакс.

— Я пойду с ними, — вызвался Кашкари.

— Ты видел это во сне? — печально спросила Амара.

Кашкари однажды сказал Фэрфакс, что его народ не рассматривает видения как выбитые скрижали будущего. Амара, же, напротив, относилась к его пророческим снам крайне серьезно.

— Нет, но я и без видений знаю, где моя судьба. Передай Васудеву, мне жаль, что мы разминулись.

— Передам. Я буду беречь его ради тебя — и верю, что мы еще встретимся.

— И себя береги.

Голос Кашкари казался странно надтреснутым. С изумлением Тит понял, что друг держится из последних сил — вполне вероятно, что ему больше не увидеться ни с братом, ни с любимой девушкой. Никогда.

Амара обхватила его лицо руками и нежно поцеловала в лоб:

— Будь здоров и возвращайся к нам, брат мой.

Глава 4

В молчании они стремительно летели на восток, где горизонт уже затронули всполохи мягкого золотистого света, гаснущего на все еще чернильно-звездном небе.

Иоланта не сразу поняла, что дрожит.

Новые ковры, припасы и все, что могло пригодиться, они с Титом и Кашкари собирали второпях. При этом то и дело с опаской озирались по сторонам, дабы убедиться, что их не заметили.

Перед глазами непрерывно маячила навязчивая картина: виверны, срывающие друг с друга мертвых всадников. Иола тогда спокойно рассуждала о странных мотивах Лиходея, но теперь, когда прямая угроза стала отступать, медленно назревающий гнев грозил излиться бурным потоком.

Иоланту с Атлантидой связывали тяжелые, мучительные события. И очень личные: заключение учителя Хейвуда, допрос Тита в Инквизитории, смерть Уинтервейла; атланты, неотступно прочесывающие Сахару по ее следу, и ужас от того, что в их руках она станет средством жертвенной магии и продлит существование Лиходея. Из-за всего этого казалось, будто в противостоянии участвуют Иоланта, ее близкие и Лиходей — и только.

Хотя она знала, что это не так.

А глядя на мертвых атлантов, наконец многое поняла. Сотни солдат, преданно и доблестно служивших Лиходею, погибли, потому что тот не позволял и толике правды запятнать его репутацию среди своих. Ведь узри они истину, все — ну или по крайней мере некоторые — поставили бы на карту собственные жизни, лишь бы положить конец пародии, коей было его правление.

Тит подогнал свой ковер поближе:

— Ты в порядке?

— Он ведь создал эту империю лишь ради себя, не так ли? — продолжала кипятиться Иоланта. — Хотел править магическим миром не ради величественной славы Атлантиды или чести атлантов, а только бы поскорее добраться до очередного мага стихий.

— О, думаю, власть тоже доставляет ему невероятное наслаждение. Но соглашусь, что им все-таки движет страх, нежелание покидать этот мир из-за того, что ждет его в другом.

Она взглянула на Тита. Над ним тоже довлел страх смерти. И он также порой жертвовал личной неприкосновенностью ради достижения цели. Когда их союз только начинался, а в отношения уже вселилось недоверие, Иоланта в сердцах спросила, в чем разница между ним и Атлантидой, ведь им обоим нравилось ущемлять ее волю.

Но под порой язвительным поведением правителя Державы, под внезапными вспышками жестокости, скрывался совестливый и порядочный юноша. Юноша, который слишком сурово судил себя за собственные пороки.

По мере того, как Иола его узнавала, безысходность отступала прочь. Они не беспомощные наблюдатели. Они сразятся с тираном и, если Фортуна улыбнется, свергнут его власть.

Да и как можно не преисполниться надежды при взгляде на любимого? Они по-прежнему живы, свободны и вместе.

Тит прислонился к вертикальной части ковра, плечи его ссутулились. Наверняка он уже был измотан до предела — в бегах с самого их попадания в пустыню, еще и вынужденный тащить за собой почти все время бессознательную попутчицу, даже не имея понятия, кто она такая.