Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido)
Шрифт:
— Что происходит? — поинтересовался Суприно.
— Игнасио заупрямился, — ответил комиссар.
Суприно посмотрел на все разраставшееся пламя над автомобилями и в сердцах сплюнул.
— Так-так, сам заварил. Говорил я с интендантом. Он обещал прислать еще с десяток агентов. Наверху хотят, чтобы дело было сделано поскорее и почище. Юнцы закончат все за ночь, а утром отправятся в Мар-Дель-Плата… [7] Ясное дело, прессе придется продемонстрировать нескольких пострадавших полицейских.
7
Курортный
— Каким образом?
— Прикажи им штурмовать муниципалитет. По ним будут стрелять.
— Значит, на смерть послать!
— Не надо преувеличивать. Нам достаточно и одного раненого. Я распоряжусь от твоего имени.
На углу появился Моран в сопровождении двоих парней лет по двадцати, не больше.
— Комиссар Льянос!
— Л вам что надо? Катаетесь или хотите присоединиться к нам?
— Ассамблея перонистской молодежи приняла обращение.
— Вот как! И что в нем?
— Если желаете, я вам прочту.
— Незачем. Отдай его Росси и отправляйся под арест.
— Руки коротки.
— Опять коммунисты! Младший офицер Росси!
— Сматываемся! — закричал Моран, и все трое побежали к площади.
— Слушаюсь, мой комиссар… — еле выговорил Росси, форма на нем была изорвана и вся в грязи. Правую ногу он волочил.
— Приготовиться к штурму!
— Я ранен, мой комиссар.
— Ранен?
— Обгорел.
— Как тебя угораздило обгореть?
— Был в пикапе, когда он заполыхал.
— Наверняка удрать хотел.
— Нет, мой комиссар. Прикрывал тылы.
— Хорошо. Все равно пойдешь штурмовать.
— Подлечиться бы надо, мой комиссар. Пару пилюль — и я в строю.
— И так сойдет. Голова цела?
— Болит.
— Потерпишь, ничего.
— Зад до костей прожег, — продолжал Росси и, помолчав с минуту, добавил: — Есть еще один раненый.
— Еще один?
— Антонио. Ему булыжником вмазали, когда он на велосипеде через площадь несся. Упал и рассадил колено.
— Ага, значит, будете придуриваться, пока газетчики из Тандиля не приедут. Приготовиться к атаке! Сколько вас?
— Я и еще трое.
— Хорошо. Подползете к муниципалитету и забросаете гранатами с газом.
— А где их взять, у нас нет с газом.
— Спроси у агентов в штатском, вон у того блондина в желтой рубашке или у любого с повязкой на руке. Они пойдут за вами, с тыла будут прикрывать.
— Зачем нас прикрывать с тыла, если противник впереди?
— Сдается мне, дружище, что ты в штаны уже наложил.
— В нас же стрелять начнут. Сегодня с доном Игнасио шутки плохи.
— А вы что, педерасты?
— Нет, мой комиссар.
— В таком случае — выполнять приказ!
Комиссар снял кепи с засаленным околышем и, обтирая платком лоб, посмотрел вслед удаляющемуся младшему офицеру Росси. Тот волочил ногу — похоже, и вправду она была у него ранена. У комиссара даже возникла мысль, что поступил он не лучшим образом.
Возле продолжавших гореть автомобилей он заметил Суприно и окликнул его.
Партийный
лидер подошел. Лицо его было прикрыто платком по-ковбойски. В руках — укороченный карабин.— Я приказал Росси атаковать, — доложил комиссар, — что скажешь?
— Правильно, желторотые из Тандиля одни не выдержат. В профсоюзном центре их предупредили, что им предстоит выступить против забастовщиков, а тут такое дело…
— Пошли кое-кого из них с Росси, а остальных — на крышу, чтобы ворвались с тыла.
— Не уверен, согласятся ли. У самих поджилки трясутся, а гонору хоть отбавляй.
— Дай по карамельке — поубавится амбиций.
Суприно взглянул на комиссара. Платок на лице пропитался потом.
— Тебе еще шутить охота?
— А тебе? На кой черт ты этот платок повесил?
— Мне его жена дала.
— Ну тогда береги, не дай бог пятнышко посадишь.
Суприно удалился. Комиссар перешел на другую сторону улицы.
Гусман соединил два длинных провода.
— Вот это дело. Может, удастся репродуктор заставить хотя бы на пару минут заговорить. Надо у людей дух поднять.
— Провода обрезали, — буркнул Гусман.
Из-за угла в полицейских посыпался град камней. Один угодил Гусману в спину. Тот согнулся, потерял равновесие и, упав на бок, попытался рукой нащупать место, в которое угодил камень. Комиссар полиции укрылся в подъезде. Четверо юношей выскочили из-за дома и побежали к площади. Агент в штатском выстрелил по ним. Зеваки, стоявшие примерно в квартале от места события, бросились врассыпную и попрятались в соседних домах,
— Росси! Когда же, черт побери, атаковать начнешь? — заорал Льяное.
— Уже, мой комиссар! — ответил младший офицер. — Сейчас пойдем.
Льянос осмотрелся. Пикап и грузовик все еще горели. От жары краска на фасадах двух домов с выбитыми стеклами полопалась. Гусман исчез в воротах одного из зданий. Росси и Суприно позади «шевроле» отдавали полицейским агентам в штатском распоряжения.
«Ну вот теперь, — подумал комиссар, — побегут словно крысы».
В кабинете муниципалитета Игнасио неторопливо, глоток за глотком потягивал мате. [8] Капрал Гарсиа занимал позицию у одного окна, садовник Мойяно — у другого.
8
«Парагвайский чай» — популярный в Аргентине и некоторых других южноамериканских странах напиток из высушенных и размельченных листьев дерева жерба-мате
— Парни убрались восвояси, — заметил Мойяно, — с перепугу…
— А я думаю, вернутся, — протянул Гарсиа. — Пойдут еще на переговоры,
— На заговоры, — поправил его Игнасио.
— Пожалуй. Ночка будет нелегкая. Если бы у наших ребят на площади было оружие, они бы могли их окружить.
Через заднюю дверь торопливо вошел Хуан.
— Дон Игнасио! Надо быть начеку! Подползают, точно змеи,
Игнасио оставил мате на письменном столе.
— А ну, дай взглянуть!
Оттеснив Гарсиа, он, слегка пригнувшись, встал у окна.