Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido)

— Что происходит? — поинтересовался Суприно.

— Игнасио заупрямился, — ответил комиссар.

Суприно посмотрел на все разраставшееся пламя над автомобилями и в сердцах сплюнул.

— Так-так, сам заварил. Говорил я с интендантом. Он обещал прислать еще с десяток агентов. Наверху хотят, чтобы дело было сделано поскорее и почище. Юнцы закончат все за ночь, а утром отправятся в Мар-Дель-Плата… [7] Ясное дело, прессе придется продемонстрировать нескольких пострадавших полицейских.

7

Курортный город в провинции Буэнос-Айрес на берегу Атлантического океана

— Каким образом?

— Прикажи им штурмовать муниципалитет. По ним будут стрелять.

— Значит, на смерть послать!

— Не надо преувеличивать. Нам достаточно и одного раненого. Я распоряжусь от твоего имени.

На углу появился Моран в сопровождении двоих парней лет по двадцати, не больше.

— Комиссар Льянос!

— Л вам что надо? Катаетесь или хотите присоединиться к нам?

— Ассамблея перонистской молодежи приняла обращение.

— Вот как! И что в нем?

— Если желаете, я вам прочту.

— Незачем. Отдай его Росси и отправляйся под арест.

— Руки коротки.

— Опять коммунисты! Младший офицер Росси!

— Сматываемся! — закричал Моран, и все трое побежали к площади.

— Слушаюсь, мой комиссар… — еле выговорил Росси, форма на нем была изорвана и вся в грязи. Правую ногу он волочил.

— Приготовиться к штурму!

— Я ранен, мой комиссар.

— Ранен?

— Обгорел.

— Как тебя угораздило обгореть?

— Был в пикапе, когда он заполыхал.

— Наверняка удрать хотел.

— Нет, мой комиссар. Прикрывал тылы.

— Хорошо. Все равно пойдешь штурмовать.

— Подлечиться бы надо, мой комиссар. Пару пилюль — и я в строю.

— И так сойдет. Голова цела?

— Болит.

— Потерпишь, ничего.

— Зад до костей прожег, — продолжал Росси и, помолчав с минуту, добавил: — Есть еще один раненый.

— Еще один?

— Антонио. Ему булыжником вмазали, когда он на велосипеде через площадь несся. Упал и рассадил колено.

— Ага, значит, будете придуриваться, пока газетчики из Тандиля не приедут. Приготовиться к атаке! Сколько вас?

— Я и еще трое.

— Хорошо. Подползете к муниципалитету и забросаете гранатами с газом.

— А где их взять, у нас нет с газом.

— Спроси у агентов в штатском, вон у того блондина в желтой рубашке или у любого с повязкой на руке. Они пойдут за вами, с тыла будут прикрывать.

— Зачем нас прикрывать с тыла, если противник впереди?

— Сдается мне, дружище, что ты в штаны уже наложил.

— В нас же стрелять начнут. Сегодня с доном Игнасио шутки плохи.

— А вы что, педерасты?

— Нет, мой комиссар.

— В таком случае — выполнять приказ!

Комиссар снял кепи с засаленным околышем и, обтирая платком лоб, посмотрел вслед удаляющемуся младшему офицеру Росси. Тот волочил ногу — похоже, и вправду она была у него ранена. У комиссара даже возникла мысль, что поступил он не лучшим образом.

Возле продолжавших гореть автомобилей он заметил Суприно и окликнул его.

Партийный лидер подошел. Лицо его было прикрыто платком по-ковбойски. В руках — укороченный карабин.

— Я приказал Росси атаковать, — доложил комиссар, — что скажешь?

— Правильно, желторотые из Тандиля одни не выдержат. В профсоюзном центре их предупредили, что им предстоит выступить против забастовщиков, а тут такое дело…

— Пошли кое-кого из них с Росси, а остальных — на крышу, чтобы ворвались с тыла.

— Не уверен, согласятся ли. У самих поджилки трясутся, а гонору хоть отбавляй.

— Дай по карамельке — поубавится амбиций.

Суприно взглянул на комиссара. Платок на лице пропитался потом.

— Тебе еще шутить охота?

— А тебе? На кой черт ты этот платок повесил?

— Мне его жена дала.

— Ну тогда береги, не дай бог пятнышко посадишь.

Суприно удалился. Комиссар перешел на другую сторону улицы.

Гусман соединил два длинных провода.

— Вот это дело. Может, удастся репродуктор заставить хотя бы на пару минут заговорить. Надо у людей дух поднять.

— Провода обрезали, — буркнул Гусман.

Из-за угла в полицейских посыпался град камней. Один угодил Гусману в спину. Тот согнулся, потерял равновесие и, упав на бок, попытался рукой нащупать место, в которое угодил камень. Комиссар полиции укрылся в подъезде. Четверо юношей выскочили из-за дома и побежали к площади. Агент в штатском выстрелил по ним. Зеваки, стоявшие примерно в квартале от места события, бросились врассыпную и попрятались в соседних домах,

— Росси! Когда же, черт побери, атаковать начнешь? — заорал Льяное.

— Уже, мой комиссар! — ответил младший офицер. — Сейчас пойдем.

Льянос осмотрелся. Пикап и грузовик все еще горели. От жары краска на фасадах двух домов с выбитыми стеклами полопалась. Гусман исчез в воротах одного из зданий. Росси и Суприно позади «шевроле» отдавали полицейским агентам в штатском распоряжения.

«Ну вот теперь, — подумал комиссар, — побегут словно крысы».

В кабинете муниципалитета Игнасио неторопливо, глоток за глотком потягивал мате. [8] Капрал Гарсиа занимал позицию у одного окна, садовник Мойяно — у другого.

8

«Парагвайский чай» — популярный в Аргентине и некоторых других южноамериканских странах напиток из высушенных и размельченных листьев дерева жерба-мате

— Парни убрались восвояси, — заметил Мойяно, — с перепугу…

— А я думаю, вернутся, — протянул Гарсиа. — Пойдут еще на переговоры,

— На заговоры, — поправил его Игнасио.

— Пожалуй. Ночка будет нелегкая. Если бы у наших ребят на площади было оружие, они бы могли их окружить.

Через заднюю дверь торопливо вошел Хуан.

— Дон Игнасио! Надо быть начеку! Подползают, точно змеи,

Игнасио оставил мате на письменном столе.

— А ну, дай взглянуть!

Оттеснив Гарсиа, он, слегка пригнувшись, встал у окна.