Ни конному, ни пешему...

Из лесного сумрака один за другим выступали снежники.

Четверо огромных волков цвета метели.

Белые на белом…

Ядвига замерла от жути и восторга. Не даром Лешек нахваливал своих любимых собачек. Она смутно помнила мягкую шерсть, острые клыки. Но представить такое…

Зима смотрела на нее черными глазами, сыпала снегом белой шерсти, касалась ледяным дыханием, окружала морозным хороводом…

Они бесшумно ступали широкими лапами, сливаясь с вечерними тенями, растворяясь в снежном мареве…

Тепло ли тебе, девица…

Говорят, смерть от холода лёгкая. Как сон…

Старый подошёл, коснулся носом ладони, втянул запах. Она едва не отдернула руку. Да что там! Хотелось убежать в дом, спрятаться за дубовой дверью и растопить пожарче огонь в печи…

Нельзя…наверное.

Захотят — сожрут, кто им указ, кроме лесного хозяина!

Мысль отрезвила. Лешко ее друг. Он не позволит…он…где его черти носят, когда ей страшно!?

Зверь не мигая смотрел ей в глаза.

— Это ты меня …ну…нашел?

Кивок.

— С-с-пасибо. Я думала, меня съедят…

Снежник насмешливо фыркнул. С белого меха посыпалась снежная пыль. Один из стаи подошёл сзади, толкнул головой в спину, рыкнул. Девочка резко обернулась. Перед ней сидела волчица. Точно — волчица! Белая-белая! Как лебяжий пух! А шерсть какая! Длинная, шелковистая! А искрится-то как! Словно крохотные звёздочки-льдинки. Может, и правда, льдинки…

Так и тянет коснуться, погладить, запустить пальцы в густой мех, обнять, забыться …

— Люди обычно не выживают после встречи с ними. — Яга подошла неслышно, стала рядом.

Ядвига отдернула руку. Пальцы побелели, рука онемела.

— Они тепло из живых тянут. Пока в силу не войдёшь — осторожней с белыми.

Волчица оскалилась, мотнула головой, рассыпая ледяное крошево, вернулась к стае.

Младшие волки вскочили, завиляли пушистыми хвостами, и вдруг — кинулись в кусты, поскуливая от радости.

Из- за сосен вышел Лешек. Снежники наматывали круги вокруг хозяина, прыгали, норовили лизнуть лицо, толкали, приглашая играть. Мальчишка задорно смеялся, трепал лохматых приятелей, дёргал за острые уши. Босой, бледный, с огромными серыми глазами, вечно спутанными волосами, тощий как щепка…Сейчас Ядвига ни за что не приняла бы нелюдя за обычного ребенка. Даже ступал он иначе — резкие, угловатые движения сменяла текучая плавность. Шаг, второй, прыжок, поворот, опять шаг. Вот он скрылся за широким стволом и через мгновение возник в другом месте, ближе, снова шаг…

Картинка плыла, двоилась. Волки растеклись белой поземкой, закружились вихрями среди черных деревьев, взлетели и рассыпались ледяными иглами над самой землёй.

Девочка пыталась ухватиться взглядом за мальчишку и…провалилась в омут…

Ивовые косы над речной заводью и ломкие ветки ельника…

Гибкий вьюнок на мшистых валунах и шипы акаций. Кривые корни под обломками скал и густые заросли орешника. Темные лесные овраги, поваленные стволы, мертвые топи, и — солнечные поляны, полные сладкой земляники, белые стволы берёз, свежесть лесного озера…

— Шшш, — старуха зашипела ей на ухо, — очнись, глупая. Сейчас не время СМОТРЕТЬ. Нам пора выходить.

Девочка вздрогнула, видение исчезло. Перед ней стоял Лешко — найденыш. Смешной и бестолковый. Он гордо протягивал удивленной подруге крепкую палку. Мол, оцени добычу! А что там особенного? Такого добра под каждым деревом…Леший махнул рукой — что с бестолковой панночки взять.

Яга долго крутила палку в руках, осматривала придирчиво, попыталась ногтем подцепить кору, одобряющие хмыкнула.

— Далеко ходил?

— А то! Почитай до границы дошел, пока что-то путнее подобрал.

Яга покачала головой:

— Надо же… Почему не дуб?

Мальчик скривился.

— Ну зачем ей дуб!?

— Дуб надёжнее!

— Не учи меня дерево выбирать!

Ядвига слушала чудной спор о…палке?!

— Держи, дуреха. Будет тебе посох. С ним в лесу проще. Потом поймешь.

Никифор на прощанье сунул девочке горячих пирогов в торбу. Лешек сходу стащил один, надкусил хрустящую корочку, довольно зажмурился:

— Вот за что я терплю его в своем лесу!

— Иди давай, пакостник! Здрава будь, ясна панна. Возвращайся, как надумаешь.

Домовик поклонился в пояс. На порог выскочил черный кот. Сверкнул желтыми глазами, потерся об ноги удивленной гостьи, мяукнул и запрыгнул на плечо домового.

******************

Посох пригодился. И опереться на него можно, и снег проверить. Вдруг там корень или яма какая? Сугробы намело выше колен. Идти было тяжело. К ночи мороз крепчал. Медленно падали крупные редкие снежинки.

Закатный свет уходил, истаивал в вечернем сумраке, прятался в густых тенях.

Не шумел в кронах ветер, не скрипели стволы темных елей. Лес глядел сотнями невидимых глаз. Люди и нелюди шли сквозь заповедную чащу, открывая тропу. Пропустить? Отпустить? Или…

Девочка замерла, прислушиваясь. Яга обернулась, вопросительно подняла бровь, мол, что?

— Нас… меня…ну… смотрят, решают. Кто-то большой и …странный.

— Пусть смотрит. Голова не кружится?

— Вроде нет. Только идти трудно.

Ведьма вздохнула, оперлась на посох.

— Дорогу запоминай. Да не по сторонам головой верти! Ночью все ёлки одинаковые. Внутрь себя смотри.

Легко сказать — запоминай! Хоть бы ноги не переломать, не отстать в темноте.

Лешек в начале пути шел сзади. Молча. Хмурый и недовольный. Снежники изредка мелькали среди деревьев. Близко не подходили, держались в стороне. Ядвига то и дело оборачивалась — бредет за ними? Мальчишка пропал. Только темная стена сомкнувшихся стволов. Тропинка, по которой шли минуту назад — исчезла, как и не было. Девочка испуганно озиралась. Лес нависал мрачной громадой, окружал непроходимой чернотой.

— Лешко!!! Где ты?! — голос не слушался. Руки задрожали от накатывающей паники.

— Не ори, дура! Он тут хозяин. Идёт куда хочет. Навязалась на мою голову…

Старуха злобно уставилась на девчонку. Взгляд — оценивающий, словно ведьма еще не решила — в ТУ ли сторону выводит незваную гостью. Вспомнились страшные байки дворни о пропавших детях. В тех россказнях нечисть детей ела. А что, если…

Нет!!! Сварить удобнее в избе. Там и печь, и стол, и казан здоровенный. В лесу, да посреди снегопада… А вдруг сама не съест, а отдаст…кому?! Да мало ли тварей вокруг! Вон слева подвывает кто-то!