Ни живые, ни мёртвые

А Готье умели удивлять.

Цветок сбросил кровавую цепь - в груди потеплело от осознания, что я кому-то была дорога. Нужна. Жаль, только это никак не останавливало меня.

– Я ничего не обещаю.

Вильгельм знал, что я не отступлюсь.

– Попробовать стоило, - он сухо усмехнулся.
– Вдруг мозг бы появился.

– Эй!
– кулак прилетел в его плечо, и через секунду я сморщилась от боли в перебинтованой руке.
– Я в курсе, что это опасно. Мне это и так каждый встречный говорит.

Вильгельм снял цилиндр и тряхнул длинными волосами, нарочито избегая моего взгляда.

– И что же ты, глупая, не слушаешься?

– Я чувствую, что могу найти себя. Понять, кто же я такая на самом деле.

На пару секунд он застыл, задумавшись.

– Но какой ценой?..

– Я собираюсь разбить все горшки и потопить лодки?.

И вышла из машины, всем своим шикарным показывая, что тема закрыта.

Тёмно-серый особняк в два этажа с чердаком возвышался мрачным пристанищем Готье среди полуразвалившихся ветхих домов. Далёкие огни новостроек отражались в длинных узких окнах, покрытый льдом и растаявшим снегом сад окружал каменную дорожку, ведущую к входной чёрной двери. Именно по ней я направилась в сторону готичного строения: пару башен с выскими шпилями, чёрная черепица крыши, витиеватые треугольние фронтоны - дом внушал уважение и трепет тёмной аурой, как и в первые два раза, когда я бывала тут.

Я догадывалась, зачем Вильгельм привёз нас к своему дому: хотел вытрясить из меня всю душу, либо же запланировал нечто иное. Мне не нравилось, как мы вдруг встали по разные стороны - искра враждебности проскользнула между нами и, если и дальше поступать столь неосторожно, можно потерять друг друга.

«Поверь, я не хочу лишаться ещё одного дорогого мне человека».

Статная спина Вильгельма, столь стойко перенёсшего гибель отца, замаячила передо мной, когда он пошёл открывать дверь и придержал её, чтобы я прошла. Даже несмотря ни на что, он никогда не предавал манеры и всегда поступал по совести - настоящий принц на белом коне, вот только алые следы оставались от копыт: слишком многие стреляли в спину, а ещё большим он собственноручно отсекал голову. Вильгельм не желал мне ничего плохого - лишь я всё сама испортила. В очередной раз: ведь не могла моя чёрная натура хотя бы на миг стать на тон светлее.

И от этого горько самой же себе.

Холл встретил нас повешенными на стенах древними пистолетами и ружьями, точно в музее, тонкими мраморными колоннами и просторными помещениями преимущественно из серых и коричневых цветов. Лишь редкие белые узоры и вкрапления опала на стенах, которых лишь изредка заслоняла собой идеально чистая мебель: круглые столики с цветами, горящий камин, пара бархатных кресел и полки с книгами. Мы направились на кухню: просторное помещение, сделанное в чёрно-белых тонах в современном стиле.

– А где Анна?
– я села за стеклянный стол и незаметно поправила свой брючный чёрный костюм из крепдишина, украшенного вышивкой с прозрачными камнями.

– Она хотела с тобой сегодня съездить за тканями, но с ней увязалась мама, - брови сошлись на переносице, проявляя ещё большую схожесть с его сестрой.
– Не самая лучшая идея.

– Что-то произошло?

– Мама и так не ахти как ладила со своей дочерью, а после смерти папы... так вообще скоро с ума сойдёт, - Вильгельм покачал головой, - тяжело горе переживает.

– Понимаю, - мысленно я усмехнулась от схожести с Мэри и её безумием из-за гибели Юймин.

Щелчок - молодой человек мастерски открыл вино и плавно разлил по бокалам, один из которых передал мне. И лишь на скромный миг наши пальцы коснулись - достаточно, чтобы короткий ток пробежался по коже.

– А сейчас у нас положение вообще нехорошее, - пригубив алкоголь, Вильгельм захотел излить хоть кому-то душу и снял жабо, которое я сшила ему на день рождения.

– Всё ещё получается скрывать, что отца не стало, но рано или поздно об этом когда-нибудь прознают наши конкуренты. И тогда совсем худо будет...

– Разве ты не должен был стать его преемником?
– шелковистый вкус вино перебил металл крови во рту.

– Да, я уже перенял все его обязанности, переписал многие бумаги, договорился с поставщиками, но... это всё равно тяжело. У меня пока нет столько знаний и опыта, как было у папы.

Напряжённая спина - легко понять, чем же страдал мой «друг».

– И ты боишься допустить ошибку.

Боишься потерять Анну, как когда-то потерял Тинг.

– Да, - еле слышно выдохнул он.

– Перестань мучить себя.

Вильгельм поднял голову и с лёгким удивлением встретился со мной взглядом.

– Что, прости?

Я поболтала красноватую жидкость и залпом выпила её.

– Есть такая простая истина, до которой я сама не сразу дошла и всё никак не могу усвоить: перестань мучить себя. Не ругай себя, не наказывай, не делай то, что принесёт тебе только плохое и ничего хорошего. Это свойственно людям: накручивать себя, представлять самые ужасные возможные сценарии всего, что может случиться, выдумывать совершенно абсурдные ситуации, которые явно никогда в жизни не произойдут. Какие бы бредовые или более реалистичные мысли у тебя не возникали и сколько бы ты ни прокручивал их в голове, это никак не поможет тебе подготовиться. Никак. Ты лишь запугиваешь самого себя, лишаешься уверенности незнанием будущего. А смысл? Ради чего? Что будет - того не изменить. Конечно, трудно смириться, но принять так же сложно. Поэтому легче себя не мучить понапрасну.

На удивление губы Вильгельма тронула слабая улыбка.

– Поэтому я так люблю отвлекать тебя от мыслей, Рав. Сам понимаю, каково это.

В ответ лицо тоже исказилось - то ли от подступающей истерики, то ли смущённого смеха.

– Я тоже мучила себя, - смотрела кула угодно, но только не на внимательно слушающего собеседника.
– Постоянно, особенно в детстве. Вроде бы всё хорошо, но как только ложилась на кровать для отдыха, я превращала его в дикий тревожный кошмар. Сейчас же я стараюсь контролировать это, не самоистязать бесполезными жуткими мыслями, не имеющими никакой основы, но не всегда так получается, как ты мог заметить.

– Я тоже стараюсь напоминать себе о том, что ещё ничего не случилось и, более того, я всегда сам в силах всё исправить. Лучше постараться научиться не мучить себя.

Такой же сложный, как и Анна - разгадывать их было долго, трудоёмко и опасно: капканы расставлены с математической точностью, как и смертельные ловушки, а за каждый неверный шаг шанс быть убитым рос в геометрической прогрессии. И за что мне, о Гуань Инь, подобные люди встречались на пути? Перейти границу дружбы все никак не могли, а стать врагами - запросто, стоило лишь кинуть зажжённую спичку.

И источником огня вновь буду я.

– Вилл...
– я дождалась, когда он оторвёт взгляд от своего бокала и глянет на меня, - а ты знаешь что-нибудь про родителей Тинг? Я не видела их на похоронах, да и сама Тинг никогда не говорила, как обстоят у неё семейные дела.

– Они остались в Китае - это всё, что я узнал, - широкие плечи парня совсем сгорбились.
– И для них слишком дорого было лететь оттуда в Англию для похорон. Они дали всевозможные разрешения для проведения процедуры, но сами так и не прилетели.