Ничего личного. Книга 8

Даниэлю стало горько оттого, что он так долго восхищался этим человеком. Та лекция была даром небес, он всегда мечтал поговорить с Амадео, выразить ему свое почтение, да мсье Солитарио, черт побери, был его кумиром! Но когда он поставил его перед таким нечестным выбором…

— Да ну. — Он тряхнул головой. — Не может быть! У мсье Амадео самого есть семья… Как он мог? Нет, надо с ним еще разок поговорить!

Прохожие оглядывались на странного парня, решившего поболтать с самим собой. Он решительно развернулся, намереваясь вернуться в кафе, и тут рядом затормозил серебристый джип.

— Садись, — с улыбкой сказал Амадео с водительского сиденья. От внимания Даниэля не ускользнуло, что впервые с того памятного разговора на лекции он обратился к нему на «ты».

Даниэль несмело забрался в машину.

— Куда мы едем?

— К тебе домой. Подброшу тебя, а затем поеду в «Азар», я и так уже достаточно сегодня прогулял. Предложил бы раньше, но ты очень быстро бегаешь.

Даниэль прыснул, но тут же состроил серьезную мину.

— Зачем вы так? — спросил он. — Поставили меня перед таким выбором… Если уже решили, что не будете меня учить, то могли бы просто сказать…

— Я буду тебя учить, Даниэль.

— Вот сразу так и надо было… — Юноша захлопал глазами. — Чего?

— Я сказал, что буду тебя учить. Но если бы ты…

Продолжение заглушил радостный вопль. Даниэль подпрыгнул на сиденье и полез обниматься, и Амадео едва не съехал с дороги.

— Осторожней! В загробном мире ничему учиться не надо!

— Простите, простите. — Даниэль, лыбясь во весь рот, пристегнул себя ремнем, чтобы больше так не срываться. — Просто вы… почему вы… Вы же хотели отказаться, а сейчас… Я что, прошел какую-то проверку, или вы с самого начала…

— Насчет проверки ты прав. Если бы ты выбрал «Гандикап», а не семью, я бы отказался.

— Почему?

Амадео свернул на небольшой асфальтовый пятачок и остановился. Руки дрожали от внезапного порыва чувств Даниэля. Подумать только, он едва удержал руль! Иначе не миновать бы аварии. Киан, едущий позади на мотоцикле, наверняка словил микроинфаркт.

— Если ты готов пожертвовать всем ради компании, то моя помощь тебе не нужна, — объяснил он. — Ты отдашь что угодно и кого угодно, чтобы достичь своей цели.

— Не-е-ет, — протянул Даниэль. — Я бы не смог. Я вовсе не такой…

— И я очень этому рад. Значит, мы с тобой сработаемся.

— Но если вы берете меня в ученики, то моя семья… А как же опека? Сами же сказали, я не смогу…

— Этот вопрос мы уладим, не волнуйся. Что ж, Даниэль, — он протянул руку, — добро пожаловать.

— С одним условием, — ответил тот, едва сдерживая прущую наружу радость. — Называйте меня Дэнни.

И важно обменялся с Амадео рукопожатием.

Глава 2. Искусство управлять другими

— Кокаин — это белая смерть! Медленный убийца, заставляющий верить, что вы еще живы, а потом — раз! И вы в Аду! Белый, с виду безобидный порошок, токсичность которого даже ниже, чем у нашей любимой текилы! Но на самом деле он гораздо опаснее. Текила — это дух Мексики, жидкий нектар, дающий нам силы жить в этой стране, любить эту страну, защищать от посягательств клятых наркокартелей, которые желают лишь одного — денег! Превратить нашу любимую Мексику в притон, откуда выносят только вперед ногами?! Ни за что!

— Ни за что! — взревела толпа.

Под всеобщие аплодисменты Мигель спустился с трибуны. Ксавьер ждал его внизу, с трудом скрывая изумление.

— С каких пор вы толкаете подобные речи во всеуслышанье? — в лоб спросил он.

Удивляться было чему — Мигель торговал чистейшей воды кокаином, который обрабатывал сам в своей небольшой лаборатории. Все равно что кот призывал бы мышей бороться против его сородичей.

— С тех самых пор, как согласился помочь вам покончить с работорговлей. Наркотрафик — одно из звеньев большой цепочки. — Мигель протопал в гримерку и, плюхнувшись в кресло, аккуратно отклеил усы. — На плантациях вечно не хватает людей, Марсело Флавио как раз этим и занимался — поставлял рабочую силу. Публичные дома, органы — здесь это все второстепенно, главное — сколько листьев ты сможешь собрать и обработать. Кстати, подобной подрывной деятельностью вы и себя по рукам и ногам связываете.

— Но это… — Ксавьер окинул взглядом строгий костюм Мигеля, прилизанные волосы и начищенные ботинки. — Как-то не совсем вяжется…

— С моей деятельностью? — Мигель фыркнул. — Да бросьте. Где вы видели честных политиков? Это же оксюморон. И потом, если вы начнете войну против работорговли, заимеете ненужных врагов. Местные наркокартели сами вовсю пользуются бесплатной рабочей силой, представляете, что будет, если они прознают, что это вы лишили их такого подспорья? Картелю Гальярдо придется несладко, а я лишусь перевозчика. Вам это надо?

Ксавьер скрипнул зубами.

— Понял.

— Я приму удар на себя, а вы будете действовать под моим прикрытием. — Мигель стянул с волос резинку и растрепал их, мгновенно утратив облик лоснящегося политика. — Все равно никто не знает, кто я такой.

Под белой рубашкой оказалась красно-синяя футболка с Человеком-пауком, но Ксавьер и бровью не повел. Чудачества Мигеля уже перестали его удивлять, а вот раздражать — нет.

— На следующей неделе, — продолжал Мигель, меняя строгие брюки на «бермуды», — я проведу еще одну пресс-конференцию. В зале будет начальник спецотдела по розыску пропавших, это отличный шанс связать вас крепкой и нерушимой дружбой.

— И никто не задастся вопросом, почему глава одного из картелей и полицейский ведут между собой непринужденную беседу?

Мигель посмотрел на него, как на умственно отсталого.

— Это Мексика, — только и ответил он.

Конечно, по числу коррумпированности среди представителей власти Мексика занимала далеко не последнее место. Кому как не Мигелю, всю жизнь вертящемуся ужом то там, то сям, быть уверенным в том, что в беседе преступника и полицейского вне полицейского участка нет ничего необычного.

На Ксавьера вдруг навалилась страшная усталость. Сколько лет он работал без продыху, кирпичик за кирпичиком возводя свою наркоимперию, сталкивался с бесконечными препонами, несколько раз едва не загремел в тюрьму, а на хвосте постоянно висел Наркоконтроль — но даже тогда он так не уставал. Адреналин гнал его вперед, постоянная опасность только подстегивала. Он привык к этой гонке и уже не мыслил себя без нее. Спокойная законопослушная жизнь, к которой так стремился Амадео? Это не для него.