Ничего личного

О том, что Николай Попов мертв я узнал на следующий день, перелистывая книгу учета преступлений и происшествий, в поисках свежих угонов. Информации на страницах амбарной книги было не густо — только то, что утром, в шесть часов утра, у дома такого-то обнаружен труп гражданина Попова. Убийство давно перестало быть чрезвычайным происшествием, на раскрытие которого бросались все силы. По данному адресу выезжали начальник розыска, группа по «тяжким» нашего РОВД, и городской опер, следовательно, информации по обстоятельствам смерти моего должника мне получить не от кого. Я тяжело вздохнул, перевернул страницу и вздрогнул. Здесь для меня было две новости — одна хорошая, а вторая плохая. Плохой новостью было то, что недалеко от трупа гражданина Попова был обнаружен еще один труп, на этот раз женский. А хорошей новостью было то, что на данное происшествие выезжал Кожин Евгений Викторович, следователь Дорожной прокуратуры, которому я мог задать интересующие меня вопросы и даже получить ответы.

Локация — Прокуратура Дорожного района Города.

— Ну что, почитал? — старший следователь Кожин принял у меня папку с делом и бросил ее перед собой: — Мысли есть интересные?

— Есть. — я откинулся на спинку стула: — Что это какой-то другой Коля Попов, не мой знакомец.

— В каком смысле — другой? Ты понятнее выражайся.

— Как скажешь, гражданин следователь. Коля Попов был конченным наркушей, но, он никогда не проявлял физической агрессии. Он мог пообещать тебе все, что угодно, мог украсть все, что угодно, мог в ногах у тебя ползать или слезами заливаться, но он никогда ни с кем не дрался. Мать его колотила, он на нее в ответ руку не разу не поднял, понимаешь? Да, он у нее вынес все из квартиры, потом получал от нее дюлей, приползал, прощение просил, обещал лечится и бросить, но, он воровал всегда тайно, не при матери, понимаешь? А тут взял и ткнул молодую деваху ножиком, двенадцать раз в живот. Я просто не верю…

— Она врачом была, он решил, что у нее наркотики есть…

— Женя, она детским врачом была, педиатром, какие у нее могут быть наркотики?

— Ну мало ли, может имела доступ, или он мог ошибиться, перепутал с другим врачом из больницы. А может она где-то еще подрабатывала, где наркотики есть. Врачи, же знаешь, все в паре-тройке мест работают. Так-что, не придумывай ничего…

— Евгений Викторович, судя по фотографии, врачиху зарезали длинным кухонным ножом, новеньким, как будто, только что из магазина. Правильно?

— Ну и что? Ты на что намекаешь?

— Я просто не верю, что Коля потратил бы пятьсот рублей на покупку нового, пусть и дешевого, ножа. Он бы взял ножик из дома, или шило, или старую бритву, гвоздь, в конце концов куском синей изоленты обмотал бы, но не пустил бы деньги на приобретение ножа. В голове Попа давно сложилась парадигма, что у денег другое предназначение. Нет, я не верю. Кстати, а Коля то как умер?

— А его эта педиатр одним ударом укокошила. У нее в руке скальпель был, она нападавшего умудрилась ткнуть в сонную артерию, и он от этого удара скончался.

— Так между ними расстояние было почти двадцать метров. У нее двенадцать ранений проникающих, у него артерия перерезана, как они расползлись?

— Ну, судя по всему, Попов пробежал несколько шагов, зажимая рану, после чего упал. Всю ночь дождь шел, кровь и следы смыло. Экспертизы еще не окончены, все это предварительно.

— Не знаю, как-то сомнительно это все. Такое ощущение, что плохой детектив кто-то снимает. Женщина эта, врач, она скальпель где носила — в сумке?

— Наверное. — Евгений пожал плечами.

— То есть без чехла, без футляра, просто в сумочке? А можно, еще раз дело, хочу фото скальпеля посмотреть.

Я пару минут рассматривал фототаблицы с места происшествия, после чего отодвинул папку.

— Женя, вот хоть убей меня, но, не складывается у меня в голове картинка. Я бы больше поверил, что этот старый, источенный скальпель где-то Коля нашел, а вот девочка-врач зашла в хозяйственный магазин и купила дешевый ножик для кухни, чтобы выбросить его в помойку, когда он затупится.

— Ты дело прочитал? — следователь явно разозлился: — Ну и давай, вали по своим делам, а мне некогда, надо следствие вести. В отличие от вас, оперов -бездельников, мне надо расследование в срок закончить, так что, давай, иди отсюда.

И хотя следователь прокуратуры разговаривал со смой шутливо, по-приятельски, после моего уходя, тревога появилась в Жениных глазах. Одно дело закрыть дело в связи с гибелью подозреваемого, и совсем другой коленкор, когда приятель Громов, полистав дело, начал задавать неудобные вопросы. А что будет на городском заслушивании, когда дело будут проверять не зеленый, в принципе, опер, а матерые следователи, у которых главная задача — «оказать тебе практическую помощь», такую, что после заслушиваний, как минимум, больно сидеть на стуле, а могут и уволить, слышал Евгений о таких случаях. Надо позвонить Олегу Князеву, старшему группы «тяжких» РОВД, он парень ушлый, может быть и подскажет, что сделать, чтобы не было таких вопросов

Глава 14

Глава четырнадцатая.

Загородные вояжи.

Апрель 1993 года.

Локация — квартира Поповых.

— Не знаю я с кем Коля общался…- мать Коли Попова механически терла тряпкой старую, выцветшую, изрезанную ножом клеенку на кухонном столе и смотрела в окно: — Те милиционеры, что обыск делали, тоже все про друзей спрашивали…

— И что милиционеры эти? Нашли что-то? — я сидел за кухонным столом, грея руки о чашку с бледным, «спитым» чаем, не решаясь сделать глоток.

— Нашли конечно. Вон, за батареей бумажка, скомканная лежала, а там две ампулы и два малюсеньких квадратика из фольги свернутые. Они сказали, что это сто процентов наркотики.

Ну да, конечно, кто-бы сомневался. У Коли, который вечно у всех клянчил дозу, а получив хоть какие-то деньги, бежал прочь в поисках таких же, как он, бедолаг, чтобы купить «дозу» хотя бы вскладчину, в квартире хранился почти недельный запас «дури»? Очень смешно. Очевидно, кто-то очень хочет привязать покойника к убийству врача так, что сунули пакетик с медицинскими ампулами, ну и, для надежности, двумя «чеками» эффект усилили.

— Скажите, Наталья Леонидовна, а про нож вас не спрашивали?

— Следователь спрашивал, ножи разные показывал, но я не один не узнала, у меня ножи вот…- женщина с грохотом открыла ящик комода, окрашенного синей масляной краской и достала оттуда три ножа — источенные, с самодельными, грубо вырезанными текстолитовыми рукоятками и большими медными заклепками: — Еще отец мой делал. Был столовый набор на шесть персон из мельхиора, с ножичками, на свадьбу мне дарили, так Колька, паразит куда-то уволок…

Мать всхлипнула, с силой бросила тряпку в оконное стекло и, упав на табуретку, очень тихо завыла, закрыв лицо ладонями с обветренной кожей.

Я больше всего ненавижу такие моменты и всегда не знаю, что делать, каждый раз испытывая просто физическую боль от того, что приходиться присутствовать при этих сценах. Я чуть помедлил, но, все-таки смог себя пересилить, подошел и положил руку на плечо.

— Ну, успокойтесь, Наталья Леонидовна. Коле, все равно, сейчас лучше стало.

— Пока жив был, каждый день готова была убить его, всю душу мою вымотал. А сейчас его не стала, и я не понимаю, зачем меня Господь на белом свете мучатся оставил?