Ничего неизменного

— Пейте! — низкий голос обрел такую власть, что даже Мартину захотелось попробовать глоток текущего в венах Занозы волшебства, узнать, какая она на вкус, эта сила.

Верна первая опустилась на колени, но не сразу решилась коснуться губами открытой раны. Медвежатник опередил ее.

Мартин смотрел. Как смотрел в «Нандо», когда девушки, одна за другой, отдавали Занозе свою кровь. Здесь все было так же. Все было иначе. Любовь, желание, преклонение, сила и власть. Ему приходилось видеть, как в одно мгновение меняется жизнь людей, приходилось видеть, как люди ломаются в один миг. Но Мартин не видел раньше, как перемены создаютлюдей. Новых. Других. Заноза покорил этих смертных, подчинил, сделал своими, но не сломал, и не лишил души и воли. Он отдал им силу и любовь. Всего-то лишь. Любовь и сила, отданные, а не отнятые — чудо уже потому, что так не бывает. Просто не бывает. Никто не отдает их. Всегда только берут, на время или навсегда. Вампиры и здесь отличились. Умеют по-настоящему любить. Умеют по-настоящему отдавать. И до чего же легко забыть о том, что и то, и другое — искажение самой сути любви и самой сути бескорыстности.

Так легко забыть, что Мартин забыл. Лишь эта искаженная любовь и была подлинной. Из всего, что он видел — только она.

Парадокс. А с парадоксами не к нему, с этим — к Занозе.

Глава 20

скажет он: "мать, пошли мне уже любовь -

такую же смертоносную, как я сам".

Марина Макина

Прежде, чем решать неожиданно свалившиеся проблемы, нужно было привести себя в порядок. Хотя бы одеться. Ну, и душ бы не помешал — пока дрались, оба перепачкались в крови Койота, которой было залито полкабинета.

— Иди, — сказал Заноза. — Только загляни на мельницу, там кровь в холодильнике, в подвале. Кстати, душ там тоже есть, и во что одеться.

Если только ты не собираешься домой, чтобы рассказать Лэа о том, что тут случилось.

Возможно, Заноза даже и не думал ничего такого. Но Мартину показалось, что не произнесенная мысль повисла в воздухе.

Он не собирался домой. Он ничего не собирался говорить Лэа.

— Я в Москву. Потом на мельницу. У тебя не больше полминуты, чтобы влипнуть еще в какие-нибудь неприятности.

— Ага, — Заноза кивнул. — Я постараюсь.

Нет, лучше не уточнять, что он имел в виду. Открывая портал, Мартин поймал себя на том, что сочувствует Хасану.

Времени у него было сколько угодно. Вернуться в Адмиралтейство через полминуты после ухода можно, проведя в Москве хоть сутки. Мартин, правда, все равно спешил.

И еще он думал, что делать дальше. Зачаровать Койота не удалось и Заноза застрелил его. Значит ли это, что Порт обезглавлен, и между бандами вот-вот начнется война, как начнется она в Блошином Тупике? Или Медвежатник сможет перехватить управление? Если Медвежатник готов взять Порт на себя, ему придется как-то объяснять смерть Койота всем остальным. Первые среди равных, номинально они с Койотом никем не командовали, ничем не управляли, просто решали проблемы. Поэтому другие группировки, другие бандиты, сами заинтересованные в том, чтобы стать для Порта новыми Койотами и Медвежатниками, имеют полное право задать вопросы. И получить ответы.

У Занозы, возможно, и на этот случай уже есть какой-нибудь годный план. Но не стоит на это рассчитывать — Заноза не в себе с той минуты, как увидел Койота.

Не в себе? Мартин аж загордился своим талантом преуменьшать. Заноза стал кафархом. Это называется не «не в себе», а «перестать быть собой».

У самого Мартина до сегодняшней ночи именно так и случалось — кафарх просыпался и полностью захватывал власть над телом. С Занозой происходит то же самое: его «хищник» не поддается контролю, но прекрасно умеет контролировать.

Неужели собственного зверя удалось приручить?

Нужно будет повторить опыт. Обязательно. Но пока неизвестно, как и когда это получится. Все должно быть случайно, как сегодня — он же обещал Лэа не драться...

Штезаль… Заноза обязательно спросит, собирается ли он рассказать о драке.

Нет, не об этом сейчас надо думать.

В Адмиралтейство Мартин вернулся даже раньше, чем через полминуты. Восемнадцать секунд. Три портала — и ни мгновением больше. Сунул в руки Занозе сумку с кровью.

— Нас не узнали, так? — вопрос был адресован и упырю, и Медвежатнику с Верной.

— Нас приняли за приезжих, — сказал Заноза, откупоривая первую бутылку.

Медвежатник утвердительно хмыкнул. Верна перевела взгляд с Занозы на Мартина и медленно покачала головой:

— Вы нездешние. То, что вы сделали не под силу людям. А всех магов мы знаем, если только вы не… — она коснулась лица, и тут же отдернула руку, брезгливо посмотрев на испачканные кровью Койота пальцы, — ну, понимаете? Не изменили внешность. Если вы не княгиня и ее секретарь.

Мартин попытался представить себе Калимму и Гевальда, лихим кавалерийским налетом захватывающих власть в Порту, и на какое-то время лишился дара речи.

— Мы — нет, — заверил Заноза, даже руку к сердцу прижал, — ни разу не они. Но, чисто для справки, Верна, кто из нас, по-твоему, мог бы быть леди Калиммой?

— Она брюнетка, значит, стала бы блондином, — ответила Верна, почти без раздумий.

— Вот и Эшива обожает притворяться блондой. В чем смысл? Хотя, ей идет, — непонятно прокомментировал Заноза и протянул Верне носовой платок. — Мартин, ты придумал, как нам тут выкрутиться? Может, просто свалим убийство Койота на Блошиный Тупик?

Мартин полагал, будто Занозу вообще все знают. Он настолько отличался от остальных тарвудцев, что бросался в глаза, даже когда ничего не делал. Но здесь его именно поэтому и приняли за чужака. А городскими делами в Порту интересовались мало. И строительством мельницы, видимо, тоже. Уж точно не продажа муки была для Койота с Медвежатником основным источником дохода, и то, что муки продается все меньше, задело бы их не скоро.

— Ты сам говоришь, что в Тупике своих проблем столько, что скоро они внутри помещаться перестанут. Незачем еще и Порт подключать.

— Так один фиг, без кипиша не обойдется.

— Но если Койота убили чужаки… например, за жадность. Чрезмерную. То от Медвежатника никто не будет ждать, что он отомстит. Дела Койота в других мирах — это не проблема Порта.

— А если Койота убили джентльмены из Тупика, да еще так некрасиво, — Заноза скорчил рожу, — Медвежатнику придется что-то предпринять в отношении этих джентльменов. Что усугубит назревающую в Тупике неразбериху, и создаст больше проблем, чем мне хотелось бы решать. Я говорил тебе, что ты умный?

— Нет.

— Но я так думал, будь уверен. Просто скрывал. Зна-ачит, — упырь прошелся по разгромленному кабинету, критически оглядывая разбросанные бумаги, обломки мебели, расколотые дверцы шкафов, залитый кровью пол и царапины от когтей на узорчатом мраморе, — что здесь произошло? Пришли двое. Отвернули голову Стаббсу. Прости, Верна… мне правда жаль, что он погиб. Потом ворвались сюда и застрелили Койота. Из чего? Магией, ок? Какой-нибудь магией. Пули мы приберем, а в магии ни Верна, ни Медвежатник не разбираются, и что там с Койотом сделали, не знают. Но ты, — пронзительный синий взгляд вперился в Медвежатника, — дрался как лев. За что и наполучал до полной утраты боеспособности. Временной, не парься. Койота убили, тебя вырубили, тебя, — Заноза изучающее взглянул на Верну, — вообще не трогали. Не будем усугублять. Кто бы ни пришел убивать Койота, это были не отморозки, а парни с претензиями по делу.