Ника, Эрн и осколки кружев

— Исцеляющий артефакт, зелье! Есть хоть что-нибудь, что спасёт её?! — Динстон кричал, отбросив в сторону револьвер и схватив Арнана за полы плаща.

— Ничего нет, бой затянулся, артефакты рассыпались от напряжения, а зелья уже выпиты, — с паникой в голосе ответил Арнан, убрал от себя руки Динстона и сжал переносицу пальцами. — Повторяю, нам нужен целитель.

Арнан раздумывал не больше минуты, он оттолкнул Динстона и склонился над Моникой. Погладив невесту по щеке, Арнан взял её руку и окунул родовое кольцо в кровь. Губы мужчины шептали слова Кровного Зова. Арнану было плевать на предательство одного из братьев Гордиан и на причины его поступков — Кеван был лучшим целителем из всех, кого Арнан знал, и он был достаточно близко, чтобы услышать Зов и прийти на помощь. Мужчина был готов договориться даже с мундом, если это спасёт Нику от смерти. Ему было плевать на свист пуль, магические плети и лезвия летящих в него кинжалов — всё это не имело значения сейчас, когда его любимая умирала.

Арнан видел, что Динстон едва справляется с паникой, но и сам он был готов рвать на себе волосы или упасть рядом с любимой. Его вина, что кинжал оказался рядом с внутренними органами. Его вина, что он не сумел придумать другого способа защитить Монику от сырой магии, не смог обойти клятву и позволил Динстону использовать Нику в своих играх. Единственное, что сейчас мог сделать Арнан — не позволить врагам добраться до Моники, защитить её своим телом от пуль и острых клинков.

— Что ты сделал?! Как ты посмел использовать Кровный Зов?! — прошипел Динстон, отбрасывая Арнана от сестры. — Что ты о себе возомнил? Ты — никто, даже не член нашей семьи. Ты не имел права призывать Кевана.

— Мне казалось, судьба Моники тебе не безразлична, — холодно процедил Арнан, встав напротив Динстона и сжав кулаки. — Кеван — единственный толковый целитель в этом аду, и он может помочь ей.

— Кеван предал нас, я не позволю ему коснуться Моники, — от Динстона исходили почти ощутимые волны ярости, он бешено вращал глазами и перестал сдерживать себя. — Я убью и его, и тебя, если встанешь на моём пути.

— Голыми руками будешь убивать? Ты не можешь пользоваться магией сейчас, а в фехтовании не очень искусен, — Арнан не повышал голос, он, как всегда, говорил спокойно и даже, казалось бы, равнодушно, но Моника чувствовала, что жених уже на грани и вот-вот ответит Динстону такой же яростью. — Неужели месть брату важнее жизни сестры? Ты обезумел, Динстон Гордиан, и ты не вправе решать за Монику, — голос Арнана стал ещё холоднее, но сдерживаемые эмоции прорывались сквозь эту безразличную маску. — Я её жених, она моя по всем законам, а ты — всего лишь старший брат, которому давно пора отойти в сторону и дать младшей сестре хоть чуточку свободы.

— Я уничтожу тебя, лишу всего: уважения, друзей, работы… ты станешь изгоем в высшем обществе, станешь парией, для которой закрыты все двери, — сказал Динстон дрожащим от гнева голосом.

— И на такую жизнь ты хочешь обречь Монику? — спросил у него Арнан, бросив короткий взгляд на невесту, лежавшую слишком тихо и неподвижно. — Твоя власть имеет значение только в Кадарии, но есть и другие страны. Есть места, где о Динстоне Гордиане не слышали.

Если бы не свистящие пули и летящие в них кинжалы, мужчины вцепились бы друг другу в глотки, разорвали бы друг друга на кусочки. По крайней мере, со стороны казалось именно так. Бывший военный советник и уполномоченный особого отдела чуть не схлестнулись в бою за право решать судьбу Моники. Если бы она могла сейчас хоть что-то сказать или сделать, она бы схватила обоих мужчин за волосы и столкнула лбами, чтобы они опомнились и пришли в себя. Сырая магия бушует вокруг, армия под предводительством Гвери пытается убить их, а они выясняют отношения.

Арнан будто прочитал мысли Моники, он указал Динстону на противников и проверил свой арсенал. Почти все артефакты разрядились или вышли из строя, что неудивительно — слишком интенсивный был бой, а оставшиеся заготовки и амулеты были бесполезны, они не справились бы с десятками солдат и магов. И Арнан решился: вынул самые редкие артефакты, те, которые запрещено использовать, те, за которые совет магов отправит на плаху. Эти самые артефакты были надёжно укрыты в антимагических карманах, и их время пришло.

Куда там сферам из жидкого пламени до перстня с застывшим Оком Василиска! Арнан активировал Око, и направил перстень на армию Витторио Гвери. Оглушающая волна разнеслась по разгромленному королевскому саду, ослепляя всех, кто попал под действие артефакта. Сияние Ока ещё не погасло, когда Арнан перевернул песочные часы с прахом мантикоры — запрещённый артефакт на всех континентах, подавляющий волю и подчиняющий разум. Такие песочные часы изготавливались много веков назад для контроля над королями и магами пятого ранга, считалось, что их все утилизировали, когда к власти пришёл предок нынешнего короля Кадарии.

Разобравшись с левым флангом, Арнан обернулся к дворцу. Безмолвные исполнители, стражники, часть королевской армии — этих придётся удерживать без Ока и часов. Мужчина достал последний запрещённый артефакт — предмет особой гордости охотников на перевёртышей — Змеиный Коготь. Такие артефакты, выполненные в виде холодного оружия, предназначены для уничтожения боевых магов, перевёртышей и бизаров, и хранятся они в закрытых сейфах гильдии охотников. То, что у Арнана оказался такой артефакт, — чистое везение, помноженное на пристрастие к артефактам и их ответную тягу. Арнану ещё не приходилось использовать Змеиный Коготь, но он видел, как опытные охотники расправляются с перевёртышами при помощи этого артефакта, который к тому же обеспечивает высокую степень защиты от магического воздействия.

Моника видела, как ловко Арнан расправляется с нападающими на него солдатами и магами, видела, как он ранит и убивает перевёртышей и бизаров… она видела уверенного бойца со смертоносным оружием и не сразу вспомнила, что этот мужчина — её жених. Тот, кому она отдала своё сердце. Столько смерти вокруг. Смерти и боли. Лечебная настойка перестала справляться или её действие закончилось, но так или иначе Ника чувствовала такую сильную боль, что хотелось рыдать, биться в истерике и проклинать всех и каждого, но она не могла пошевелиться.

Третий флакончик с зельем оказался лишним — Моника превысила необходимую дозу, и лекарство стало ядом. Действие настойки показалось девушке смутно знакомой, она напрягла память и вспомнила — точно такие же ощущения она испытывала в подпольном дуэльном клубе, когда старик-лекарь влил в неё исцеляющее зелье за пять сотен золотых. Не удивительно, что такое зелье помогало при любых ранениях, при тройной-то дозе. Нику беспокоил тот факт, что она не может говорить и двигаться, она чувствовала себя уязвимой и потерянной, а из всех защитников рядом был только Динстон, который отстрелял последние патроны и сейчас смотрел на то, как Арнан орудует странным немного изогнутым клинком.

Хлопок телепорта прозвучал еле слышно на фоне грохота магических молний и свиста пуль, Моника увидела бледное лицо Кевана, которого тут же сбил с ног Динстон. Бывший военный советник Кадарии придушил бы младшего брата, но Арнан подоспел вовремя и вместе с Таритом оттащил Динстона. Короткая перепалка и обмен ругательствами закончились, когда Ника хрипло застонала, радуясь, что может издать хотя бы такой звук и привлечь внимание братьев.

— Кеван, в брюшной полости Моники кинжал, и я предполагаю, что он пронзил печень или селезёнку, — сказал Арнан, указав на живот девушки. — Прошу тебя, спаси её… я знаю, что у вас были разногласия и вы не в лучших отношениях, но это твоя сестра.

— Почему Моника молчит и не двигается? — спросил Кеван, ощупывая Нику и проверяя её дыхание.

— Третий пузырёк с зельем дал побочный эффект, но это даже хорошо — она не чувствует боли, — сказал Арнан и склонился над невестой.

— Сомневаюсь, что это так, — покачал головой Кеван, а затем принялся доставать из подвесного кармана на груди различные приспособления, о назначении которых Монике не хотелось думать, хотя она сразу узнала хирургический нож и иглы. — Я спасу сестру. Позже рассудим, кто и что заслужил, сейчас мне нужно время, — он повернулся к Динстону и прикусил губу. — Отойдите все, если не можете поставить защитный купол, хотя бы проследите, чтобы мне никто не помешал, — Кеван приблизил лицо к уху Моники и принялся шептать не предназначенные для посторонних ушей подробности. — Сестрёнка, мне придётся сделать надрез… потерпи, пожалуйста. И прости меня, если сможешь, я всё объясню тебе, если будет время. Умоляю, не суди слишком строго…