Никаких вам золушек

Арнольд и Бертольд в ужасе и отвращении стали бегать от монстра по комнате и наконец забрались ногами на стол. Крыса-раджа в ярости принялась грызть ножку стола, только щепки полетели.

В этот момент в комнату вошли Василий и Ева. Окинув взором представшую перед ними картину, Василий рассмеялся.

– Ну, ребята, вы даёте! Крысы испугались!

Перестав грызть деревяшку, крыса обратила на него налитые кровью глаза.

Ева, в короткой своей юбочке и в туфельках на каблуке, без лишних слов выхватила из ножен Василия меч и разрубила крысу пополам.

– Коз-зёл! – процедила она сквозь зубы, и синие её глаза, казалось, мечут молнии.

С истошным воплем крыса издохла. И тут же начала обратно превращаться в человека. Через несколько мгновений на полу лежал перерубленный по пояс раджа Калисингх. Лицо его было зелёным, будто покрытое мхом, а мёртвые руки вдруг поднялись и, быстро удлиняясь, потянулись к горлу Евы.

– Ещё чего! – Василий выхватил у девушки свой меч и коротким взмахом отрубил колдуну голову. – Теперь мы в расчёте.

Раджа вновь испустил вопль. Затем вспыхнул багровым пламенем и мгновенно сгорел без дыма и пепла.

– Так-то лучше, – вздохнула Ева.

Долговязый Арнольд спрыгнул со стола.

– Похоже, баста.

Но толстяк Бертольд спуститься не решался.

– Думаете, он не оклемается?

Тут дверь распахнулась и на пороге возник владелец игорного дома.

– Што здесь происходить? – Оттопырив губу, он указал на осколки бутыли и хрустального шара, разбросанные по полу. – Я фас дафно предупрешдай… – Перешагнув порог, он вдруг заметил Василия и Еву. – О, кофо я фишу!

Ева сделала книксен.

– Гутен таг.

Владелец расплылся до ушей.

– О, йя, йя! Зер гутен таг! Какой цирлих манирлих! Фаше имя. э-э…

– Денег хватило? – прервал его Василий.

Хозяин согнулся в поклоне.

– О да, хфатило фполне и… э-э… Я не хотеть фам мешай. – С этими словами он устремился восвояси. Однако на пороге обернулся и, указав пальцем на застывшего на столе Бертольда, подмигнул Василию. – Третий сын саря Ифана, – сказал он и удалился, довольный своей шуткой.

Арнольд и Василий прыснули.

– Не понял, – нахмурился Бертольд.

– Слезай, храбрец, познакомься с моей невестой. – Василий обнял Еву за талию. – Вот, позволь тебе представить, дорогая. Эта каланча – мой старший брат Арик. А этот колобок – мой средний брат Берт. Как они меня терпят, ума не приложу.

Девушка вновь сделала книксен.

– Ева.

Ошеломлённые её красотой братья улыбались во весь рот.

Арнольд, щёлкнув каблуками, поцеловал Еве руку.

– Что вы в нём нашли? – кивнул он на Василия. – Плакса и ябеда. К тому же часто писался в постель.

Ева рассмеялась.

Тут Бертольд спустился наконец со стола и ткнул Василия в бок.

– Арик, – сказал он, – за каланчу и колобка надо бы ему навалять. А с вами, – он расцеловал Еву в обе щеки, – мы попросту. Чтоб мне уплетать клубнику с хреном.

– О Боже! – вновь рассмеялась Ева.

Василий с улыбкой вздохнул.

– Вот так и развлекаемся. Но довольно трепаться, пора домой.

Старшие братья переглянулись.

– На чём ехать-то? – буркнул Арнольд. – Ведь карета тю-тю.

– Я двух коней вам купил, – сказал Василий. – Больше ни на что денег не хватило. Помните хоть, где у лошади хвост?

Арнольд нахмурился.

– Ну, Васька!

Бертольд погрозил кулаком.

– Доприкалываешься, хлебать мне уксус!

Василий распахнул дверь.

– Тогда в чём дело? Поехали.

Арнольд неуверенно прокашлялся.

– А воду целебную достал?

– Вот и я хотел спросить, – спохватился Бертольд.

Ева кивнула.

– С водой порядок. Лично подтверждаю.

– Ну, тогда что ж… – успокоился Арнольд.

И они поехали. Василий по-прежнему вёз Еву на своём коне. Арнольд раскачивался в седле, как маятник, а Бертольд – подскакивал, точно резиновый мяч. Однако обратный путь оказался лёгким, и на исходе погожего четверга они спешились у дворца родителя. Стража засуетилась, захлопотала и помчалась докладывать.

Царь Иван встретил сыновей на крыльце, в неизменной инвалидной коляске. Он ещё более одряхлел и осунулся. По правую руку царя стоял советник Аркадий Кузьмич, плешь которого, будто полированная, отражала заходящее солнце. По левую руку – застыла нянька Алёна, и физиономия её багровела, соперничая с закатом.

– Ну чё, нагулялись? – ехидно осведомился царь, пялясь притом на Еву.

Аркадий Кузьмич расплылся в улыбке.

– Милости просим домой. – Он также не сводил с Евы восхищённого взора.

А нянька заохала, запричитала:

– Господи! Отощали-то, отощали! – Но при этом почему-то тоже смотрела на Еву.

Василий выступил вперёд и с гордостью представил:

– Знакомьтесь: Ева – моя невеста.

– Здравствуйте, – улыбнулась Ева.

Ответом ей было молчание.

– Чё-то я не въехал, – произнёс наконец царь Иван, пристально изучая ноги будущей снохи, – нынче, что ли, мода такая?

– Бесстыжие! – подала голос нянька, уставясь в облака.

Василий чуть было не вспылил, но Ева успокоила его взглядом. Походкой манекенщицы она приблизилась к царю.

– Папа, – улыбнулась девушка, разглаживая на себе юбчонку, – а вам разве не нравится?

Царь Иван замер, приоткрыв рот. Затем буркнул:

– Кому ж это не понравится? – И хлопнул Еву по заду.

– Чтоб я окривел! – брякнул изумлённый Бертольд.

И все трое братьев прыснули.

Царь попытался нахмуриться.

– Чё ржёте, идиёты? Айда в дом на разборку!

Нянька ввезла государя в зал приёма и помогла пересесть на трон. Все присутствующие, разумеется, распределились согласно рангу. Советник встал по правую руку, нянька – по левую, а сыновья, как говорится, предстали пред царски очи.

Ева уселась в инвалидное кресло, соблазнительно положив ногу на ногу.

Нянька всполошилась:

– Куда?! Ах, ты…

– Цыц! – осадил её царь. – Не сломает небось. Пусть сидит. – Он обратил взор на старших сыновей. – Ну чё? Карету пропили-проиграли, а кучер сбежал? Так или нет?