Никакой магии

– Я, – тяжело произнес сэр Невилл, – в нашем безумнейшем из миров не исключаю полностью даже возможности нашествия демонов с красной луны.

Глава 16 В которой инспектор Грин кувыркается в пыли.

– Мисс Грин, собирайтесь, мы вылетаем. Приказ полковника.

Узнать щеголя-лейтенанта сейчас можно было лишь по голосу. Бесформенный – точнее, повторяющий форму головы – шлем, летные очки на пол-лица и новая, остро воняющая дубильней, кожаная куртка сделали О’Шиннаха старшим братцем Тайлера. Для полноты образа ему оставалось приделать лезвие секиры к деревянному тубусу, качавшемуся на боку лейтенанта в опасной близости от нижнего ряда моих цветочных горшков.

– Да-здравствует-Ее-Величество-королева! – на одном выдохе пискнула я, выпрыгивая из-за стола.

Мой бурный энтузиазм объяснялся очень просто – предыдущий приказ полковника гласил: сидеть в конторе и набираться сил. Меня хватило на день и первый том «Древнейшей истории графства Кутберт в староимперских летописных источниках», а затем я твердо решила: запереть эльфа в каменную клетку «для отдыха» – лучший способ дать ему взбеситься от безделья и зачахнуть от упадка сил. Вдобавок представилась отличная возможность испытать подарок Марилены – летный костюм для «девушек из общества». Один из двух – второй, с его сложной корсетно-жакетно-трехслойно-юбочной конструкцией, по нашему с ней общему мнению, был очень женственным, но с практической точки зрения пригоден лишь для неторопливых полетов с галантным кавалером в безветренную погоду.

– А где сам Кард?

– Он будет ждать нас, – лейтенант протиснулся мимо меня, с грохотом уронил на стол тубус и, не обращая внимания на протестующий возглас, принялся выдвигать ящики один за другим, – на миноносце «Гром».

В тот момент я была слишком возмущена бесцеремонностью человека, чтобы обратить должное внимание на эту фразу. А зря.

Искомая добыча отыскалась в третьем по счету… да, прятать надо глубже или хотя бы тщательно маскировать.

– Полковник выразил уверенность, что вы его забудете.

– Не «забуду», а «оставлю», – запальчиво возразила я. – Мне он совершенно не нужен.

– Прошу прощения, неудачно выразился, – усмехнулся Аллан. – Полковник был уверен, что вы попытаетесь «забыть» пистолет в конторе, и поэтому велел мне специально проконтролировать вашу память.

– Да не возьму я его! И кстати, где ваше оружие? Разве вам не положено таскать хотя бы ножик на завязках?

– Тогда, – проигнорировал мой выпад лейтенант, – вы остаетесь.

В его словах я услышала отчетливый щелчок захлопнувшейся ловушки, вздохнула и запихнула такую изящную, но, увы, слишком узкую куртку поглубже в шкаф. Взамен достала плащ и вступила в безнадежный бой со сбруей плечевой кобуры.

– Что-нибудь еще вы можете сказать?

– Сегодня хорошая погода. – Аллан вытянул шею, глянул в окно, словно желая убедиться в правдивости сказанного. – И, кажется, день Мара Золтанского, являющий собой редкое исключение в стройных рядах аранийских святых праздников – ибо десять без малого веков назад святой Мар не был сожжен, сварен в масле, утоплен в мешке с жерновом и вообще казнен с присущей аранийцам фантазией и разнообразием, а всего-то лишился языка. Что, – с довольной ухмылкой закончил О’Шиннах, – и послужило причиной появления на свет «Жития Пяти Святых», одного из наших выдающихся литературных памятников.

– Преогромное спасибо, сэр, – процедила я, – но древней аранийской историей я за эти три дня пропиталась не хуже мумии. Нет ли у вас новостей хотя бы за последние два-три века?

– Мои свежие новости довольно скучны, – Аллан почесал нос, – и могут быть сведены к чеканной формулировке: «в части плаванья по рекам в Арании царит великий хаос». Загибайте пальцы, мисс Грин, а лучше сразу возьмите счеты – посудинами, что плавают в родных лужах, ведают, – лейтенант глубоко вдохнул и затараторил, – Департамент речных перевозок Министерства дорог, Комитет по таможенным сборам, Королевский совет по торговому флоту, речная полиция. Это, мисс-из-леса, далеко не полный список только столичных контор, а ведь почти каждое графство, по которому течет хотя бы ручей, норовит придумать собственные закончики! И ведь находятся люди, – возвысил голос О’Шиннах, – который называют эту систему «стройной и логичной». Дым и пламень на их пустые головы! Кстати, ремешок, – уже нормальным тоном добавил он, – вам стоит пустить наискось по груди. В нынешнем виде он запросто может превратиться в удавку.

– Благодарю за совет, – фыркнула я, – только вот на груди он попросту не сходится.

– Постойте спокойно.

Как выяснилось, нож у лейтенанта все-таки имелся – гномский перочинный ножик, словно сердитый еж ощетинившийся дюжиной лезвий, отверток и штопоров. С его помощью Аллан быстро прокрутил в коже пару дополнительных отверстий, застегнул – я едва успела вдохнуть, – и отступил на шаг, полюбоваться.

– Теперь гораздо лучше, – довольно заметил он, – главное, не расстегивайте плащ во время полета, чтобы не отвлекать рулевого.

Совет оказался излишен – «осенний солнечный денек» в Клавдиуме почти всегда означал не только солнечные лучи, но и шквалистый ветер. На узких городских улочках ему было тесно, зато взлетевшему с крыши катеру он обрадовался, словно котенок – клубку ниток. И тут же принялся за игру, сильными ударами невидимых мягких лап швыряя крохотный кораблик из стороны в сторону. У-у-ух! А-а-ах! Несколько лет назад кузен уговорил меня прокатиться с ним на «точной копии настоящего орочьего каноэ». Первые две мили по стремнине целиком состояли из пены, визга, брызг и буйного восторга… пока лодка не развалилась. Сейчас нас мотало почти так же, и мне оставалось лишь надеяться, что людское железо проявит себя лучше ореховой коры. Ух! Ох-х-хой! Йеу-у-у! Жлнтпрс!

– Что?!

– Жаль, нет парусов! – наклонившись к моему уху, крикнул Аллан. – С таким ветром наша команда взяла приз колледжа в кольцевой гонке.

Я не сразу поняла, о чем речь – а сообразив, удивилась-ужаснулась. Воздушные гонки на парусных досках мне представлялись очередным безумным изобретением аранийцев. Невероятно популярные – и столь же опасные. Редкая гонка обходилась без серьезных травм или смертей, когда очередного невезучего «ловца ветра» этот самый ветер с размаху швырял с небес обратно на землю.

– Никогда не понимала, – призналась я, – эту людскую готовность рисковать жизнью на потеху толпе, ради зрелища, минутной славы.

Обычный человек – особенно аранийский аристократ – наверняка бы счел подобные слова глубочайшим оскорблением. О’Шиннах же несколько долгих секунд смотрел на меня, сорвал шлем и поставил ногу на борт, словно собираясь…

– Нет!

– Крен тридцать вправо, Эдвардс!

Мы как раз пролетали мимо разорванного ветром облака. Катер завалился на правый борт, и Аллан, повиснув на левой руке, правой «зачерпнул» из белесого клочка. Золотые волосы вытянулись по ветру, словно грива скачущей во весь опор лошади.

– Попробуйте! – крикнул он. – Хотя бы просто вст…

Остаток фразы заглушил ветер – обидевшись на столь пренебрежительное отношение, он собрал воздух в тугую боксерскую перчатку и, как опытный боец, резко и сильно ударил слева, заставив катер вздернуть нос. Встать?! Что за безумие, подумала я, вцепляясь в ременную петлю… и поднимаясь. Безумие оказалось заразно.

* * *

– С парусом и доской ты превращаешься в птицу, – мечтательно произнес О’Шиннах. – Не пачкая белые облака дымом и угольной пылью, не проламываясь сквозь воздух грубой силой огня и пара, а играя с ним почти на равных. Вся грязь остается там, внизу, на земле, а в небе – обнаженная душа… и свобода. Клянусь честью, пьянит не хуже шампанского.