Никакой магии
Шрифт:
– Прошу прощения, брат в Творце. Скажи, это достопочт…
– Ы-ы-ы-в! – протяжно выдохнул «брат», делая руками странное движение, будто пытаясь оттолкнуть монаха – и, не удержав равновесие, свалился в воду. На миг я испугалась, что Винсент бросится следом, спасать заблудшую душу. К счастью, глубина оказалась не больше фута – бестолково побарахтавшись пару секунд, человек встал на четвереньки и, даже не пытаясь подтянуть штаны, по-жабьи запрыгал вдоль берега.
– Кажется, он чего-то испугался, – удивленно констатировал монах. – Но я ведь просто хотел узнать…
– Идемте, брат Винсент, –
Сначала замолкла первая волынка – измывавшийся над ней человек восседал на столе как раз напротив двери. И словно круги по воде, сквозь клубы табачного дыма по «Дырявой кружке» начала расходиться тишина – обрывался стук шаров для новуса, бросаемых костей, чавканье, бульканье, приглушенный шепот и пьяные выкрики. Финальным аккордом стал поднос в лапищах высокой, не меньше шести футов, полуорки – выйдя из-под лестницы на второй этаж, она увидала нас – и, раскрыв рот, упустила на пол дюжину кружек и мисок, с грохотом раскатившихся во все стороны.
Зря мы сюда пришли.
Я начала считать, затем сбилась. Начала снова, пропуская раскрашенных, как тропические птицы, девок, музыкантов, разносчиц и просто тех, кто выглядел слишком пьяным, чтобы представлять угрозу…
…и все равно счет выходил слишком большим.
– Мир вам, братья и сестры! – Винсент поднял ладони. – Мы явились, дабы переговорить с хозяином этого дома, известным как Десятый Мешок.
На пару мгновений в кабаке повесила ошеломленная тишина. Ее расколол приступ истерического хохота.
– Ой-е, не могушеньки, – визгливо крикнула одна из раскрашенных девиц, хватаясь за живот и сгибаясь едва ли не вдвое. – Ой, держите меня. Монашек с эльфой являются в «Дырявую кружку» и спрашивают, ох-хи, Мешка. Ой-я-я, расскажи кому, не поверят, скажут, черной травки нанюхалась!
Смех послужил сигналом – большая часть собравшихся в кабаке принялась ржать, тыча в нашу сторону пальцами, кружками с элем и полуобгрызенными костями. Приступ веселья не коснулся только угрюмой троицы у стойки, стеклянно уставившейся в потолок девицы в углу и застрявшего под игральным столом гнома.
– Святоше мешок на башку и за борт! – тип в рваной фуфайке отложил кий и зычно высморкался на пол. – Ежли впрямь верный слуга Единого, выплывет. А ушастую на стол. Давно, г-гы, хотел узнать, как там у них чего устроено, да никак случая не было.
– Не-е, Блейни, не-е… – второй игрок обошел стол, звучно хлопнул подтяжками по жировым складкам на пузе – и тут же в руке тускло сверкнуло лезвие ножа. – Святой поросеночек мой. Уж я с него рясу-то спущу, заодно с кожей.
Подхлестнутое адреналином сердце бешено колотилось в груди – но при этом ноги словно приросли к грязным доскам, и я могла лишь зачарованно наблюдать, как блестящая полоска стали рисует в воздухе замысловатые руны, все больше приближаясь к Винсенту.
А потом вдруг что-то мелькнуло – слишком быстро, размыто из-за скорости даже для эльфийских глаз – и толстяк отлетел назад, обрушив стол. Громко икнул, повернул голову и, явно не веря ни глазам, ни ощущениям, ошалело уставился на свою правую ладонь, прибитую ножом точно посредине игрового поля.
– Я не просил
тыкать в меня острыми железками, – голос Винсента был все так же ровен и мягок. – Я просил дать нам возможность поговорить с мистером Десятым…– Ааа-а-а-а-а-а!
Визжала девица, та самая, что полминуты назад чуть не падала от смеха. Для столь прокуренных легких звук звучал удивительно чисто и тянулся на одной ноте, не прерываясь…
– Кончайте тварей!
В дюйме от моего уха пролетела кружка, оставляя за собой шлейф пенных брызг и запах разбавленного эля – и с оглушительным треском разбилась о дверной косяк. Следом почти по той же траектории проследовала безголовая селедка.
– Бей! Хватай!
– А ну, с дороги, ща…
– …я блевану!
– Мир вам, братья и сестры! – Винсент снова поднял руки, но теперь – отнюдь не с пустыми ладонями. Два огромных револьвера завораживали своей хищной красотой: темное дерево рукояток, золотой блеск барабанов и глубокая синева длинных граненых стволов.
– Покойтесь в мире!
Бах-бах-бах-бах-бах-бах!
Опомнилась я, уже скорчившись за перевернутым столом и судорожно пытаясь затолкнуть в пистолет запасной магазин. Потемневшие от бесчисленных пятен доски обещали хоть какую-то безопасность… очень относительную, поняла я, когда сквозь дымную пелену полыхнул красный цветок и дальний край столешницы взорвался снопом щепок. Нет! Хватит, прекратите! Не хочу глохнуть от пальбы, слепнуть от разъедающего глаза дыма, нехочу-нехочу-нехочу…
– Вы в порядке, мисс Грин?
– Брат… Винсент…
Кровь и порох, кровь и порох – эти запахи забивали все остальное, кружа голову и дурманя рассудок. Я чувствовала себя маленькой серой мышкой в консервной банке… привязанной к хвосту кошки, нет, огромного матерого кота, резвящегося в крысином логове. Боевой монах, ну надо же! Ох… будто мало мне было знакомства с егерями.
– Вы… немного… рисковали…
– Никакого риска, – безмятежно произнес Винсент, скупыми, привычными движениями разбирая револьвер. Щелк-щелк – и вот уже новый барабан встал на место собрата.
– Эти подонки умеют считать лишь краденое добро, а не выстрелы. Чу, – монах поднял палец. – Слышите? Стук шомпола… а вот и пуля покатилась… – с этими словами Винсент, не меняя позы, вскинул над столешницей руку и дважды выстрелил. Даже наполовину оглушенная грохотом, я расслышала глухие шлепки пуль и короткий, булькающий хрип.
– Вот видите, ничего сложного, – едва различимый, доносившийся словно за полмили, голос монаха пугал меня больше выстрелов. Спокойный, с доброжелательными нотками, как будто Винсент объяснял тонкости простой, в одно уравнение, химической реакции. – Приготовьте огниво, пожалуйста.
Словно под гипнозом, я выполнила просьбу, запоздало спохватившись, лишь когда над горлышком небольшой плоской бутылки заплясал огненный язычок.
– Что это… – бутылка улетела в дым, куда-то в район стойки, глухо хлопнула, разбиваясь, и грязно-серая пелена вдруг обрела розовый оттенок. Кто-то дико вскрикнул, я услышала топот, глухой удар от падения чего-то большого и тяжелого – и выстрелы, когда брат Винсент, вскочив, принялся выцеливать мечущиеся на огненном полотне смутные тени. – Было?