Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Дементьев одобрительно кивал, но не вмешивался в разговор. Уж он-то знал, на что способен Устинов! Раньше они были на равных, можно было и помериться силами, а теперь он наверху, зампред!.. В душе Дементьев поддерживал Челомея, но пусть первый бой он выиграет самостоятельно. В случае удачи он его поддержит всей своей производственной мощью.

В качестве еще одного аргумента Владимир Николаевич приберег ставший в последние месяцы острым вопрос загрузки авиационных заводов, особенно изготавливавших бомбардировщики. Он предлагал загрузить их, начать делать на них его ракету. Эта идея не могла не прийтись по душе отцу. Тут Челомей действовал наверняка. В поддержке Дементьева он тоже не сомневался, министр, естественно, предпочитал запускать в серию на своих заводах свои разработки. И управляться легче, и нет опасности, что только зазеваешься, и заводы «уплывут», потом не вернешь.

Отец заинтересованно разглядывал картинку, что-то прикидывал и наконец спросил: «Нельзя ли носитель использовать как баллистическую ракету?»

Челомей просиял. Он так ждал этого момента, выводил к нему, как опытный рыбак выводит к подсадку здоровенную щуку.

Достав из заветной папки еще один чертеж, он положил его перед отцом:

— Никита Сергеевич, без всяких изменений получается ракета, способная забросить на межконтинентальную дальность заряд в несколько мегатонн. Мы даже название ей дали — УР-200.

— Вот хитрец!.. — обернулся к собеседникам отец. — Хочет потеснить Королева с Янгелем. Что ж, конкуренция вещь хорошая, тем более что межконтинентальную ракету мы получаем как побочный продукт. Пусть попробует.

Отец заговорил о том, что предлагаемая программа представляется ему чрезвычайно важной. Если война выйдет в космос, — аргументы Челомея он счел убедительными, — то мы не должны позволить захватить себя врасплох.

— Придется изыскивать средства, — со вздохом произнес отец.

Челомей ликовал: теперь он найдет управу на Устинова, Хрущев на его стороне. Будущее показало, что радовался он рано.

Обсуждение продолжилось. Отец спросил Дементьева о его отношении к новым идеям.

— Мы всё подробно обсудили с Владимиром Николаевичем, — отозвался Петр Васильевич. — У нас уже подготовлены планы освоения ракеты в производстве. Справимся.

— А как с двигателями? — поинтересовался отец. — Глушко и Янгель с Королевым поделить не могут, а тут еще вы вмешаетесь?

В его голосе прозвучала настороженность. Разрастающийся конфликт между главными конструкторами начинал беспокоить его не на шутку.

— Мы все решим внутри, силами авиации, — перехватил инициативу Дементьев. — Подключаем сильного воронежского двигателиста Косберга Семена Ариевича. Он берется.

— Ну что ж, это хорошо. Чем меньше монополизма, тем лучше, — отозвался отец. Фамилию Косберга он услышал впервые.

Плодотворный союз Челомея с Косбергом позволит им создать не одну удивительную ракету. В их отношениях будут и размолвки, и скандалы, но судьбы двух конструкторов останутся связанными неразрывно. В конце 60-х годов Семена Ариевича вызовут на срочное совещание в Москву. На зимнем гололеде машину занесет, авария — и через несколько дней Косберга не станет.

В заключение доклада Челомей поднял деликатный вопрос: его конструкторское бюро перегружено. Для решения новых задач хорошо бы в помощь ему подключить занятый не столь актуальной тематикой авиационный коллектив. Владимир Николаевич не указал адреса; в случае согласия пусть последнее слово останется за министром. Отец не возражал. Предложение соответствовало его намерениям ужать авиацию.

— Ну а что скажет председатель комитета? — повернулся он к Дементьеву.

Петра Васильевича вопрос не застал врасплох. Они все уже давно обговорили с Челомеем, взвесили все за и против. Тем не менее Дементьев начал с начала. Микоян, Лавочкин, Сухой — их трогать невозможно, за ними фронтовая авиация, без которой не обойтись. Отец согласно кивнул головой. На Ильюшине и Антонове висят пассажирские самолеты. О Туполеве и говорить нечего.

По мнению министра, оставался один Мясищев. У него в Филях отличный комплекс: современнейшее конструкторское бюро и большой завод. В случае принятия предложения будет не только где проектировать новую ракету, но и тут же можно организовать ее производство.

Сейчас Мясищев заканчивал разработку нового сверхзвукового стратегического бомбардировщика М-50. Если КБ переориентировать на ракеты, с ним придется распрощаться.

Я уже раньше слышал об этом предложении. Мне было безумно жаль красавца М-50. Накануне я даже завел разговор на эту тему с Челомеем, но он только отмахнулся — бомбардировщики отжили свое…

Отец еще раз уточнил: дальность М-50 не выпускала его за пределы Европы, а высота полета не позволяла перепрыгнуть через рубежи, охраняемые зенитными ракетами. Дементьев подтвердил, только добавил, что на разработку самолета затрачены немалые деньги. Последние слова, казалось, подстегнули отца. Он вцепился взглядом в министра, не спрашивая, а скорее, утверждая:

— А если начнем их производство, то потратим во много раз больше?!

— Так, Никита Сергеевич, — подтвердил Дементьев.

— И не добьемся ничего! — провозгласил отец.

Присутствовавшие промолчали. Отец еще немного подумал и дал согласие на подготовку соответствующего постановления правительства. 9 июля 1961 года на авиационном празднике в Тушино М-50 совершит свой последний полет, поразит зрителей совершенством своих форм, породит массу домыслов за рубежом и отправится на вечную стоянку в авиационный музей.

Недавно я читал в одной статье мнение специалистов: М-50 опередил свое время на десятилетия, только сейчас многие технические решения, примененные в нем, находят свое повторенное воплощение в новых конструкциях.

Правильным ли было прекращение работ над ним? На этот вопрос ответить нелегко. С точки зрения инженера, это преступление: прервалось течение интереснейшей инженерной мысли. С точки зрения государственной? Хорошо иметь на вооружении и ракеты, и самолеты. И не одного типа. Хорошо в одном случае — если позволяет карман. Отец считал, что нам не по карману то и другое. Ракеты лучше решали задачу обеспечения обороноспособности страны.

Человеческую сторону трагедии, лишившей Мясищева любимого дела, созданного им коллектива, я обсуждать не вправе.

Так решили вопрос о присоединении к челомеевскому конструкторскому бюро крупнейшего научно-производственного комплекса. Его роль в решении ракетной и космической мощи страны трудно переоценить. Баллистическая ракета УР-100, тяжелый космический носитель УР-500 «Протон» получили свое крещение в объединении, которое сейчас называется «Салют» и делает международную космическую станцию.

После совещания в Крыму в ракетно-космическом пуле появился третий партнер, конкурировавший сразу с обоими соперниками — с Королевым в космосе, с Янгелем в ракетах.