Никогда не было, но вот опять. Попал

— Здорово! — восхитился впечатленный Архипка, но поразмыслив сказал:

— Не! Не получится.

— Да почему не получится?

— Пацаны не согласятся. Каждому хочется самому забивать голы, а тут двое вообще за среднюю линию не заходят.

Под этим углом я проблему не рассматривал. Блин! Вот так и рушатся грандиозные планы, не учитывающие интересы исполнителей. А что нужно пацанам от игры? Победить? Не без этого конечно. Но в данном случае девиз: «Главное не победа, а участие» это как раз про них, про сосновских пацанов. Они явно за всякую движуху, которая позволит им отвлечься от скучной и суровой деревенской действительности, побегать и поорать в охотку.

— Ну и какие проблемы? Меняйтесь друг с другом. Можно даже в ходе игры. Договоритесь только заранее.

— Ага! — ожил Архипка. — Так согласятся.

— Только вы потренируйтесь завтра и послезавтра, а потом в субботу вызовите мшанских поиграть.

В субботу сенсации в виде разгромного счета не случилось, но команда Архипки выиграла и выиграла довольно уверенно. Что меня удивило так это возросшее количество зрителей, которые вели себя почти как настоящие болельщики: то есть орали, свистели, размахивали руками, были недовольны судьей, но пока «Судью на мыло» не вопили, не доросли еще. Если так и дальше пойдет, то из судей надо сваливать. А то подтянутся более взрослые болельщики и будет мне кисло. «А ты Митьку научи судить, пусть его попробуют отлупить» — прорезался в голове Ленькин голос. Точно! Надо Митьке предложить судействовать — тогда количеств желающих разобраться с судьей резко уменьшится, а то и вовсе сойдет на нет. Одно дело дать пинка хлипковатому Немтырю и совсем другое дело налететь на уменьшенную копию деда Щербака, который ежедневно машет не легонькой кувалдой, помогая дядьке и отцу в кузне. «Дельное предложение» — мысленно проговариваю — «А ты что в последнее время тихаришься то?» «Учусь».

А ведь и правда учится. Это он подсказал, как измерять время игры. Пока я мучился, пытаясь сгондобить некое подобие солнечных часов, Ленька, заметив, как льется вода из рассохшейся бочки, предложил проколупать в одном из поливочных ведер маленькую дырочку и посмотреть, как быстро будет выливаться вода. Так и сделали. Получили оригинальные водяные часы, воды в которых хватало минут на двадцать. Следить за ними поручили младшему брату Платошки, восьмилетнему Фильке, который отнесся к делу со всей серьезностью. Получив в руки второй свисток, он звонко подавал команду на начало игры и вынимал затычку, приводя в действие свой хронометр. Если по какой либо причине я игру останавливал, то Филька, вставив затычку на место, останавливал часы. А конец первого тайма или конец игры он отмечал длинной чуть ли не минутной трелью. Так, что судейство у нас было почти на мировом уровне.

Митька судействовать согласился. Я объяснил ему правила игры и даже дал памятку, где на нарисованном футбольном поле карандашом отметил все моменты остановки игры, и особенно те нарушения, за которые назначался девятишаговый штрафной. Девять шагов я выбрал, прежде всего, из-за мяча. Согласитесь, что мяч набитый соломой это не совсем то, что нужно для игры в футбол. Кроме того, двенадцати или тринадцатилетние ребятишки далеко не звезды бразильского футбола, да поле у нас чуть ли не вдвое меньше стандартного.

Митька, на следующей игре побегав со мной первый тайм, во втором тайме уже во всю свистел и даже правильно назначил девятишаговый в ворота Платошкиной команды за игру рукой возле своих ворот. И что характерно, никто не возмутился, и спорить с судьей не стал.

Я же, передав дальнейшее развитие деревенского футбола в надежные руки молотобойца Митьки, взялся за строительство спортивного городка. Под это дело выпросил у деда часть огорода, вкопали с Архипкой два столба под турник. Из старого мешка и соломы сделали боксерскую грушу. Из досок, которые мы с Архипкой напилили, я соорудил уголок для метания ножей. На двух-метровый глухой заборчик навесил несколько мишеней из кругов, нарезанных из бревен. Ножи, естественно, отковал Митька. Правда особой нужды в метании ножей не было, но мне с другом нравилось это занятие.

Теперь наше с Архипкой утро начинается с разминки, потом турник, подтягиваемся пока раз по десять, молотим грушу минуты две за один подход и минут десять-пятнадцать в общей сложности; грушу дубасим в рукавицах. С полчаса кидаем ножи. Пока не слишком успешно; втыкаются только три из пяти, но как говорится «терпение и труд все перетрут» и мы не теряем надежды. Потом несколько минут стреляем из арбалетов метров с двадцати. Вот здесь прогресс на лицо: все болты попадают в круг диаметром сантиметров пятнадцать. Потом снова турник с грушей, то есть пока один лупит грушу, другой болтается на турнике и наоборот. Завершаем все пробежкой до речки, ныряем в холодную уже воду и не спеша трусим домой. А днем пилим дрова и пилим доски. В таком режиме мы живем уже месяца полтора. Сначала было тяжеловато, но потом втянулись и даже пока не знаю чем эти упражнения заменить зимой, до которой осталось чуть меньше месяца.

Дров напилили и накололи много, на зиму хватит и нам, и тетке Степаниде. Две телеги наколотых дров дед отвез Бабе Ходоре. Так что мы с Архипкой поработали изрядно. Кстати и досок мы напилили достаточно, и даже заработали мешок овса. Его нам за доски подогнал односельчанин — Прохор Иволгин.

Жабин озаботился внезапно появившимися конкурентами и пришел к деду с предложением продать лесопилку. Дед над ним посмеялся и отослал ко мне, сказав, что лесопилка моя и пусть договаривается с Ленькой. Тот не стал чванится и согласился торговаться со мной. Зря он это сделал. Я сходу запросил сто рублей, Жабин предложил десять. Я сказал, что на десять рублей досок напилим с Архипкой за три дня, и снизил цену до девяносто рублей. Жабин сказав, что мы с Архипкой и алтына за седьмицу не заработаем, предложил двадцать. Я сорвал с головы фуражку бросил ее на пол со словами «Лучше разломаю механизму, но за такие смешные деньги не отдам» и снизил цену до семидесяти рублей. Наверно я выглядел забавно и Жабин, скрывая улыбку, сказал «Ломай» и предложил тридцать рублей. Я поднял фуражку и нахлобучил ее на голову со словами «Давай пятьдесят и забирай эту чертову лесопилку». Под откровенный смех деда, сторговались за сорок пять рублей. Жабин наконец засмеялся в открытую:

— Экий купец у тебя Софронушка растет. Чуть меня, за малым, по миру не пустил. Ладно, покажете моим лоботрясам как управляться с лесопилкой. Ну и ремонт в случае чего за вами.

— Хорошо — согласился я — Только пилы будем менять за отдельную плату.

— Ты посмотри на него! На ходу подметки рвет. Почему это пилы за плату?

— Все остальное мы сами сделали, а пилы покупные. Они могут долго служить, если их не перегревать и во время затачивать. Испортить их можно только неправильной эксплуатацией.

— Експлу… Чего? — не понял Жабин.

Блин! Опять прокололся.

— Ну это, если начнете пилить очень быстро, бревна толстые пихать. Или гвоздь железный в бревне попадется, а вы его не заметите.

— Господь с тобой! Откуда ж в бревне гвоздь возьмется то?

— Откуда возьмется, я не знаю. Может забьет кто, вам в досаду. Мое дело предупредить, а вы уж сами смотрите.

— Тьфу на тебя, окаянный, не накаркай!

— Ты Федюня здесь не лайся. Малец дело говорит. И это, если лесопилку к себе перевозить будешь, то ставь ее в сарай какой-нибудь, на улице не оставляй. — все еще не просмеявшись, сказал дед.

— Поучи еще меня, Софрон Тимофеич, как дело вести. Ишь как с внучонком своим на меня навалились. Не продохнуть.

— Ладно, ладно. Не кипятись. Поможем тебе с лесопилкой, и перевезти, и с ремонтом. — Похлопал его по плечу дед, и ко мне — А ты Ляксей вежество к старшим имей. Ишь разговорился! Задница по таволожке соскучилась?

— А я чо? Я ни чо. — Пошел я на попятную, потихоньку двигаясь к выходу.

— Вот-вот, Немтыря своего поучи. — Засмеялся Жабин.

А ведь я конкретно испугался, что дед возьмется с помощью прута поучить меня, как он выразился «вежеству». Слишком по детски как то; не мой это страх, хотя именно я испугался. Неужто Ленькина личность проявляется, но ведь его давно не слышно. «Ага, знаешь как больно таволожкой то. Один раз тятька меня так стеганул, что я даже через табурет перепрыгнул без разбега». Прорезался тихушник! Что же, получается: идет врастание Ленькиной личности в мою. А может наоборот? Да нет; слишком разные весовые категории. Семьдесят лет это не тринадцать. Ладно, еще не вечер, посмотрим, что к чему.

А полученные деньги я поделил. Пятнадцать рублей взял себе, десять рублей Архипке, десять — Митьке. По пять рублей — Ивану с Кузьмой. Митька с Архипкой обалдели от такой суммы. Архипка отдал деньги матери и заставил ее прослезиться. Митька же на эти деньги справил себе одежду не хуже чем у местных мажоров. Я по примеру Архипки отдал свою долю деду. Тот ухмыльнулся и уважительно спрятал их за божничку.

Глава шестая

В начале октября, на короткое время установилась теплая и сухая погода. Солнце снисходительно ласково взирало с хрустально голубого неба на прозрачный лес, на убранные поля, на обмелевшую речку с желтым песочком, ну и на меня с Архипкой, когда после тренировки, пробежки и купания в холоднющей воде, мы бежали трусцой в деревню. Простыть я не боялся. Помнил, как Ленка с подругами по воскресеньям ходили купаться на Чумыш до самых ноябрьских снегопадов и никто из них даже ни чихнул.