Никогда правда

Единственным человеком, который хранил молчание, была Мария. Мой отец признал, что Мария была частью организации в течение многих лет, но Мария не предложила никаких дополнительных сведений о себе. Я не могла заставить ее увидеть пользу от обмена информацией, но надеялась, что когда-нибудь она это сделает. Сбросить с себя это бремя было огромным облегчением, и я очень сомневалась, что она просто освободилась от бремени.

Закончив нашу дискуссию, мы вместе наслаждались обедом, и беседа текла гораздо более естественно, чем во время наших прошлых семейных обедов. Было удивительно, насколько все были спокойны, когда мы не следили за каждым словом и не пытались притворяться. Я любила свою семью и хотела, чтобы мы были сплоченной семьей. Сможем ли мы сохранить открытое общение, которое я инициировала?

Только время покажет.

После обеда Нико отвез меня в больницу навестить Майкла. Видеть этих двух мужчин вместе в одной палате было странно. Они представляли две совершенно разные фазы моей жизни, словно Скрудж, наблюдающий за призраком прошедшего Рождества, я была встревожена и на взводе. К счастью, Нико был совершенно непринужденным и помог мне успокоиться. Когда мы вошли, он сразу же направился к Майклу и поприветствовал его крепким рукопожатием. Я не знала, что произошло между этими двумя мужчинами в мое отсутствие, но их обмен приветствиями был далеко не похож на драку в закусочной.

— Привет, красавчик, как ты себя чувствуешь? — спросила я, обнимая его и не обращая внимания на ворчание Нико позади меня.

— Намного лучше теперь, когда я вижу, что ты жива и здорова. Ты напугала меня до смерти.

— То же самое. Было не очень весело проснуться и услышать, что в тебя стреляли.

— Я в порядке. Он не задел артерию или что-то еще. Теперь, когда они меня подлатали, я смогу выбраться отсюда.

— Майкл Гарин, — выругалась я, приложив палец к его груди. — Не смей думать о том, чтобы уйти за минуту до того, как эти врачи тебя выпишут.

— Одна встреча со смертью, и вдруг она начинает следовать правилам, — поддразнил он с ухмылкой.

— Я не уверена в этом, но я точно знаю, что этого бы не случилось, если бы ты не пытался спасти меня. Я не хочу, чтобы из-за меня ты получил инфекцию или плохо зажил.

Его брови сошлись вместе, а глаза затвердели. — Послушай меня, София. Это не твоя вина, поэтому я хочу, чтобы ты выкинула это дерьмо из головы. Единственный, кто виноват, это Сэл Амато, ты поняла?

Мои губы истончились, и я кивнула, но чувство вины, терзавшее мое сердце, так просто не исчезло. Было тяжело осознавать, что кто-то, кого я любила, пострадал, пытаясь помочь мне. Еще хуже было знать, что этот человек страдал долгие годы, потому что хотел от меня большего, чем я могла дать.

— Вы должны знать кое-что еще, ребята, — добавил Майкл. — Сегодня утром пришел друг, чтобы сообщить мне, что они разобрались с Брихнером — нашли его шныряющим по галерее. Он был частным детективом, нанятым для расследования подделки. Парень, который купил твою первую репродукцию, пытался продать ее кому-то еще, и тот парень попросил свою страховую компанию оценить картину. Оценщик определил, что это подделка, и сделка сорвалась. Наш покупатель засуетился и решил преследовать продавца. И Брихнер, и его клиент осознали свою ошибку и больше не будут проблемой.

— Я благодарна твоей семье за помощь в этом. — Меня удивило, что я не почувствовала страха и сожаления, которые обычно ассоциируются с тем, что меня поймали. Наоборот, мне захотелось работать еще усерднее, пока мои работы не станут неотличимы от оригиналов.

— Я был впечатлен тем, что парень смог отследить картину до меня, — размышляет Майкл. — Мы проходим через достаточное количество посредников, чтобы сделать это сложным делом. Ты просто оказалась не в том месте и не в то время. В любом случае, наверное, будет лучше, если мы передадим дела Нико и итальянцам — чтобы изменить ситуацию и сохранить мутную воду.

Я вскинула голову, удивление расширило мои глаза. — Что? Что ты имеешь в виду, передадим дела Нико?

— Мы с Нико все обсудили и решили, что будет лучше, если ты будешь проводить свои операции через его организацию. Мы с тобой останемся друзьями, но мы уберем бизнес из нашего уравнения. Так все будет проще, и ты сможешь заниматься тем, что у тебя получается лучше всего. Тебя это устроит? — спросил Майкл с ноткой юмора в голосе.

— Э... да, я просто... вы, ребята, все обсудили? — Когда это случилось? Я была ошеломлена. Почему Нико не сказал мне об этом по дороге?

— Мы как раз разговаривали, когда позвонил твой отец и сказал Нико, что ты в опасности.

Я оглянулась на Нико, лицо которого было бесстрастным, когда он слушал, прислонившись к дальней стене. Я мягко улыбнулась ему, посылая ему всю свою благодарность и любовь.

— Как мы себя чувствуем, мистер Гарин? — спросила медсестра, входя в палату.

— А-а-а, пора принимать лекарства. Это единственное, что плохо в этом месте. Они скупы на лекарства.

Я обхватила Майкла руками, крепко обняв его. — Я собираюсь дать тебе отдохнуть, но ты напиши мне позже.

— Обязательно. Еще двадцать четыре часа, и я уеду отсюда, так что больше не беспокойся.

Мы попрощались, и я ушла, чувствуя себя значительно лучше, чем когда пришла. Нико сказал, что с Майклом все в порядке, но мне нужно было увидеть это своими глазами, чтобы унять свое беспокойство. Через час мы снова были в городе, в квартире Нико. Как только он провел нас через дверь, он прижал меня к стене и прильнул своим ртом к моему.

— Я был терпелив, позволяя тебе восстанавливаться и навещать друзей и семью, но мне надоело ждать. Ты нужна мне голой. — Нежный, ласковый любовник исчез, и вернулся властный, требовательный Нико. Он провел зубами по моей шее и уперся своим твердым членом в мой живот.

Его потребность сводила меня с ума, делая меня такой же голодной к нему, как и он ко мне. Я стянула его футболку через голову, затем принялась возиться с пуговицей на его джинсах. Я опустилась на колени, потянув за собой его брюки, затем медленно провела руками по его мускулистым ногам, чтобы взять в руки его твердый член. Именно тогда я увидела татуировку прямо на левой бедренной кости. Она была настолько маленькой, что я не заметила ее раньше, но на уровне глаз ее невозможно было не заметить. Там были два китайских символа, над ними было слово любовь, а ниже — Божья коровка. Моя правая рука освободила его, чтобы осторожно коснуться слова.

— Ты всегда была со мной, постоянной частью моей души. Логично, что мое тело должно отражать это.

Я наклонилась и поцеловала начертанное чернилами посвящение нашей любви, а затем посмотрела на него, взяв в рот всю его длину. Грудь Нико вздымалась, когда он делал неровный вдох. Я осыпала его всей любовью и преданностью, которую чувствовала, пока он не потребовал остановиться и не поднял меня на руки, прижав к стене.

— Черт, София, ты так хороша, такая тугая, — резко выдохнул он.