Николай Чудотворец

Вечером Марина приехала из города без копейки, но с твердым убеждением, что виноват в ее несчастье старый учитель. Ничего, решила она, я тебе выскажу.

Николай Иванович между тем расширял свою деятельность. В этот день он предупредил Сумароковых, чтобы не выгоняли корову - корова сломает ногу, - и предсказал письмоносцу Грише, что тот упадет с велосипеда. Все так и случилось: корова сломала ногу, и Сумароковы суетились вокруг скотины, забыв на время о предупреждении Николая Ивановича. Гриша, точно, упал с велосипеда, наскочив на чурбан у ворот Белкиных, и, потирая ушибленную ногу, долго раздумывал, как это Николай Иванович сумел угадать происшествие, которого с Гришей отроду не случалось.

Как раз было время задуматься и Николаю Ивановичу, стоит ли продолжать свою деятельность в пользу односельчанам. Сбылись три его предсказания, три несчастья, и ни одного он не сумел предотвратить. Может, в его системе не было какой-то продуманности? Может, он подошел не с того конца? Не лучше ли предсказывать людям радость? Добрые письма, удачи, рождение мальчиков или девочек? Но Николай Иванович не прислушался к сомнениям, шевельнувшимся в сердце. Радость, думал он, она и так придет, без него. Куда важнее отвращать от людей беды. Послушайся его Сумароковы, и теперь они не бегали бы по деревне, предлагая односельчанам, хотя бы в долг, мясо и ливер,- только бы распродаться. И Гриша не думал бы о неожиданном происшествии. Почему никто не прислушался к голосу Николая Ивановича?

Наверно, оттого, что Николай Иванович не был ни дипломатом, ни хитрецом. Душа у него была нараспашку, и, кроме чистоты и добра к людям, ничего в его душе не было. Заходить издали, изъясняться экивоками он не умел, и потому предсказания делались им до смешного нелепо.

Подойдет, например, к плетню Осиповых.

– Петр Иванович, можно тебя?
– крикнет хозяину.

– Можно, - отвечает Петр Иванович - мужик ростом в сажень, белозубый, здоровый. Он хорошо выспался, с аппетитом позавтракал, собирается на работу: бригадир объявил сенокос.

– Не топи баню в четверг, Петр Иванович, - предупреждает его учитель. Ему хочется, чтобы слова звучали душевно и чтобы Петр Иванович поверил ему. Слова, правда, звучат душевно, но Петр Иванович спрашивает:

– Почему не топить баню?

– Сгорит она у тебя, Петр Иванович.

– Как это сгорит, Николай Иванович, бог с вами.

– Сгорит, Петр Иванович.

Красные щеки Петра Ивановича начинают бледнеть. От хорошего настроения не остается следа. В это время выходит на крылечко его жена.

– Слышь, Прасковья Андреевна, - говорит растерянно Петр Иванович, - баня у нас сгорит в четверг.

– Чой-то надумал?..
– Прасковья Андреевна подходит к плетню, здоровается с Николаем Ивановичем.
– Как баня сгорит?..

– Не я надумал, - оправдывается Осипов.
– Николай Иванович говорит.

– Неужто сгорит?..
– растерянно спрашивает хозяйка у Николая Ивановича.

– Сгорит, - подтверждает Николай Иванович и, оставив чету в тревоге, идет дальше по улице.

В четверг баня сгорела.

По деревне поползли слухи и толки. Люди стали опасливо поглядывать вслед учителю, перешептываться. А Николай Иванович входил во вкус: Караваевым предсказал смерть старухи, два года лежавшей в параличе, молодоженам Теленкиным - скорый развод.

В деревне только и говорили о напастях, смертях, пожарах. Все это увязывалось с именем Николая Ивановича. И с его очками. Не было очков - был старик как старик. Появились очки - появились несчастья.

Колдун не колдун, говорили между собой колхозники, - Николай Чудотворец.

Слухи множились, обрастали фантастическими подробностями.

– Кащей!
– ругалась синеокая Марина Потапова.
– Подходит и говорит: "У тебя деньги вытянут..." И вытянули! Семьдесят два рубля! Может, он сам в этой шайке!..

Слухи дошли до Ольги.

– Папа, - сказала она как-то отцу за ужином, - о тебе плохо говорят в деревне,

– Пусть говорят!
– ответил дочери Николай Иванович с таким видом, будто он владел высшей истиной.

– Как это - пусть?..
– удивилась Ольга,

– А так!
– с еще большей беспечностью сказал Николай Иванович.
– Пусть говорят - и все!

Ольга растерялась: отец, такой покладистый, мягкий, неузнаваемо изменился. Даже реденький чубчик на его голове встал торчком.

– Странно ты рассуждаешь, папа, - сказала она.

– Ничуть не странно!
– парировал Николай Иванович.

– Раньше этого не было...
– попыталась Ольга продолжить беседу с отцом.

– Чего не было?
– спросил Николай Иванович.

– Ну, этих... разговоров.
– Ольга не могла сказать отцу, что о нем говорят в деревне.

– Я же тебе сказал, - отчеканил старик, - пусть говорят!

Ольга не поняла, что с отцом, решила переменить разговор:

– Ты мне обещал горицвет, папа. В последнее время ты совсем не бываешь в лесу.

Николай Иванович ответил:

– Мне теперь не до горицвета.

Этим он поставил дочь в еще большее недоумение. Что наехало на старика? Ольга решила отложить разговор, пока у отца улучшится настроение.

Дошли разговоры и до завклубом Жени Мешалкиной.

– Так и предсказывает?..
– удивилась она. Обрадовалась: Это же здорово!

Юный ум комсомолки сразу определил перспективы невиданного феномена.

– Что, если его затащить в клуб?
– рассуждала она.
– Устроить вечер гипноза? Или угадывания мыслей? Здорово получится!

Тотчас она приступила к практическим действиям. Остановила на улице Николая Ивановича.

– Я слышала о ваших удивительных способностях, - заявила она в лоб, без обходных маневров.

– Каких способностях?..
– спросил, растерявшись, Николай Иванович. Он не ожидал нападения.

– О предсказаниях, - начала перечислять Женя.
– О чтении мыслей. Как у вас появились эти способности? Еще говорят об очках...

Николай Иванович тронул очки в нагрудном кармане - как быстро доходят до всего люди.

– Знаете что?
– продолжала атаку Женя.
– Давайте поставим вечер! Это будет чрезвычайно здорово! Наденем на вас чалму будете индийским факиром. Явку я обеспечу - клуб будет полон.

– Женя...
– Николай Иванович не знал, что ей ответить. Надо отказаться от выступления.