Николай и Мария
Шрифт:
– Сволочь, ты хоть скажи, почему ты это сделал?.. Ты слышишь меня?
– Я слышу тебя, - глухо произнес Николай.
– Вы что, крепко поссорились?
– Мы не поссорились... Где Маша?
– так же глухо произнес Николай.
– Она лежит перед тобой. Глянь под ноги. Она мертва. Ты ее застрелил.
– Она этого хотела, - опять глухим голосом произнес Николай. Но Виктор решил, что ослышался, и переспросил. И опять Николай сказал глухо и отчужденно:
– Она хотела умереть.
Виктор сорвался с места и заметался по комнате,
– Ни черта не понимаю. Ведь вы любили друг друга - все видели, я видел... Ты трешь лоб. Ты сошел с ума... Водка в доме есть? Водка, говорю, есть?
Николай отрешенно поднял руку и указал в угол, где стоял холодильник. Виктор открыл холодильник и достал бутылку водки. Ногтем большого пальца сковырнул с нее белый козырек. Задрал голову и опрокинул булькающую струю в разинутый рот.
В это время открылась дверь и вошел участковый, моложавый человек на возрасте. В поселке его прозывали "молодой человек при исполнении". Как вошел, так и встал в пень. Женщина лежит на полу и вся усыпана красными лепестками. Что бы это значило? Однако дело пахнет смертоубийством.
– Кто стрелял? Он?
– обратился участковый к лейтенанту Болдыреву, указывая пальцем на его товарища.
– Пошел вон!
– продохнул охрипший лейтенант Болдырев.
– Никогда, гад, не говори человеку под дых!
И вытолкал участкового пустой бутылкой за дверь.
– Я при исполнении...
– упирался тот, но все-таки оказался на улице среди народа.
Толпа зашумела:
– Спецназ! Спецназ!
Подъехала машина защитного цвета и остановилась. Из нее показались военные: командир подполковник Пепелюга, врач капитан и четыре сержанта. Впереди шагал подполковник, к нему и подскочил участковый:
– Товарищ командир! Я при исполнении обязанностей. На моем участке совершено преступление. Я попытался разобраться, но...
– Разберемся сами!
– рявкнул подполковник и упразднил участкового в сторону. Толпа расступилась. Подполковник увидел в дверях дома лейтенанта Болдырева. тот доложил:
– Задание выполнено, товарищ подполковник. А он там.
– Убери бутылку!
– прошипел подполковник, проходя вовнутрь дома. Врач и сержанты последовали за ним. Подполковник обозрел обстановку и нахмурился. Врач приступил к своим обязанностям. Он первым делом смахнул лепестки на пол и обнажил зловещее пятно слева на женской сорочке. Осмотрел тело и доложил:
– Мгновенная смерть. Выстрел был на поражение.
Подполковник нахмурился еще мрачней и стал выяснять обстоятельства у лейтенанта Болдырева:
– Ревность? Семейный скандал?
– Ни то и ни другое, товарищ подполковник. Я с ним разговаривал, и он говорит, что убил Машу по ее собственному желанию.
– Что за чертовщина! Они ведь жили мирно, как у Христа за пазухой. Поди, женский бзык. Баба смерти захотела от счастья, но он-то о чем думал, мужик!
–
Психологическая нелепость, товарищ подполковник.– Пустые слова, - сказал подполковник, - должна быть настоящая причина.
– Выходит так, что никакой причины нет, товарищ подполковник.
Подполковник внимательно поглядел на лейтенанта Румянцева. Тот с безучастным видом сидел на постели и никого не замечал.
– Он в шоке?
– Так точно, в шоке, - ответил лейтенант Болдырев.
– Он вооружен?
– Его пистолет у меня, - ответил лейтенант Болдырев.
– Хорошо сделал, но дурак. Теперь на его пистолете отпечатки твоих пальцев. Твоих, а не его. Вот задачка для следствия... если оно будет.
Подполковник мрачно взглянул на лейтенанта Болдырева. Тот побледнел, однако заявил:
– Но у меня есть свидетель, Мишка-дергунец. Когда раздался выстрел, мы с ним сидели в машине.
– Умник!
– сказал подполковник.
– Да эти крючкотворы придумают второй выстрел или что-нибудь похлеще. Они за это деньги получают.
Лейтенант Болдырев снова побледнел. А подполковник указал на пулевое отверстие в стене под потолком.
– Это что?
– Это прошлогоднее. Он по пьянке стрелял в муху.
– То-то, - сказал подполковник и крепко задумался.
Его мысли прервал отчаянный вопль. Лейтенант Румянцев очнулся. У своих ног он увидел Машу. Он вспомнил свой выстрел и с воплем кинулся обнимать и целовать мертвое тело. Он рыдал:
– Маша! Маша! Что мы наделали?
Тут он поднял лицо и увидел врача.
– Товарищ капитан! Товарищ капитан! Умоляю вас! Воскресите Машу! Воскресите Машу.
От этих слов врач поник головой, подполковник заскрипел зубами: "Это не шок, а чок!", и только лейтенант Болдырев не отвел глаз: смотрел, как болтается в объятиях мужа безжизненная рука Маши.
Однако подполковник Пепелюга был человеком действия. Он приказал сержантам:
– Взять лейтенанта Румянцева! Он арестован. Мертвое тело положить на постель, на полу ему не место. И убрать эти чертовы лепестки! Откуда они только взялись! Это не все. Забрать его гражданское барахло. Оно должно быть в шкафу. Действуйте!
Когда сержанты выполнили его приказания, подполковник молвил:
– Уходим!
И вышел первым.
– Не разлучайте меня с Машей! Я хочу остаться здесь!
– закричал лейтенант Румянцев, пытаясь выкрутиться из цепких сержантских рук. Но его крепко держали.
На улице подполковник Пепелюга подозвал участкового. Впрочем, тот сам подскочил к нему.
– Мы все выяснили. Это несчастный случай. Не возражать пустыми словами!
– рявкнул он и продолжал: - Мертвое тело отправить в городской морг, чтоб не смущало людей. Машину я пришлю. Вызов родителей и похороны за наш счет...
В толпе раздались крики:
– И душегубство тоже за ваш счет! Проклятый спецназ! Пегие убийцы!
Две-три старушки мелко-мелко крестились на пустой дверной проем, пришепетывая: