Николай I Освободитель. Книга 2

Я машинально глянул на часы — без десяти двенадцать — заседание назначено на полдень, будет время со всеми поздороваться, а кое с кем и познакомиться. Поправив «бульдога» с укороченным стволом, который последнее время я стал постоянно носить в кобуре подмышкой, выпрыгнул из кареты на брусчатку. Несмотря на то, что на дворе была середина августа, погода не радовала: небо опять затянуло тучами, то и дело срывался небольшой дождь. Температура держалась в районе двадцати градусов, что, если посмотреть с другой стороны, в отсутствии кондиционеров, было не так уж плохо. Опять же земледельческий год постепенно подходил к концу, а значительного похолодания не случилось, значит все проблемы с зерном переносятся на следующий, шестнадцатый год.

Получив значительную подпитку деньгами от Ротшильдовской аферы, я смог позволить себе масштабные закупки зерна — амбары вокруг столицы и в переселенческих районах юга страны строились потихоньку уже три года — готовясь в будущему неурожаю. Одновременно о создании государственного резерва отдельным указом объявил Александр и запретил в пятнадцатом году хлебный экспорт. В эти времена зерно еще не стало главным экспортным продуктом России, поэтому сильных возмущений не было, однако кое-кто все же почувствовал куда дует ветер и напрягся…

— Ваше императорское высочество, — швейцар с поклоном отворил дверь пропуская внутрь меня и помощником. После того как Бенкендорф окончательно ушел с головой в дела службы безопасности, мне пришлось искать себе нового толкового референта, тем более что и по статусу без адьютанта генерал-майору вроде как и неприлично ходить. После долгого-долгого отбора я выбрал себе в помощники поручика Николая Николаевича Муравьева, которого тут же повысил до штабс-капитана, дабы званием тот соответствовал занимаемой должности. Муравьев отличался живым умом, расторопностью, незашоренностью взглядов и редкой способностью выполнять порученные ему задания в независимости от изменяющихся внешних обстоятельств. В общем — полезный человек.

Кроме Румянцева на расширенное заседание позвали товарища министра финансов Егора Францевича Канкрина и митрополита Петербургского и Ладожского Амвросия. На приглашении последнего настоял лично я, поскольку несмотря на весь свой внутренний атеизм — а скорее антиклерикализм — признавал очевидную важность православия в системе управления народными массами. Ну и то, что христианская вера глобально является одним из столпов самоидентификации русского человека, тоже. Во всяком случае в эти времена и в ближайшие лет сто, точно.

Всего же в большом зале собралось два десятка человек разного общественного, сословного и имущественного положения, объединенных лишь заботами — ну и конечно желанием получать прибыль, чего уж греха таить — о владениях России на дальних восточных рубежах империи.

Изначально я не планировал выступать или вообще как-то участвовать в обсуждении, тем более что поднимались в основном сугубо внутренние, управленческие проблемы, в которых я не разбирался совершенно. Вместо этого я, заняв дальний угол, раскрыл блокнот и принялся делать карандашные пометки, дабы отдельно прояснить потом заинтересовавшие меня вопросы у Румянцева.

— Таким образом на господина Баранова поступило уже несколько жалоб, сообщающих о значительных размеров недоимках, которые он покрывает, о мздоимстве и притеснении местных малых народов, — вещал докладчик, поднимая иногда глаза от написанного на листе текста. Я же одновременно рассматривал лица собравшихся: особого возмущения сам факт взяточничества — вернее подозрения в оном, поскольку, находясь тут, за полмира, сказать что-то конкретное было в любом случае невозможно — у присутствующих явно не вызывал. Вообще отношение к казнокрадству и мздоимству в эти времена меня раздражало еще сильнее чем в будущем. Тут это проходило практически по линии досадной мелочи: то, что чиновники воровали, брали взятки, было само собой разумеющимся, и практически никак не наказывалось. В худшем случае, если уж совсем зарвался, могли в отставку отправить. Хоть ОБХСС создавай.

— «Интересная мысль», — прикинул я и сделал себе пометку. — «Искоренить взяточничество вряд ли удастся в ближайшее лет сто, а вот иметь дополнительный рычаг давления на чиновничество — вполне».

Обсуждение меж тем свернуло к известной проблеме нехватки русского населения на берегах Тихого океана. Сосланные год назад на восток дворяне — со всеми чадами, домочадцами, приближенными, слугами и прочими нанятыми и примкнувшими, получилась немаленькая в итоге толпа в две тысячи человек, — по срокам должна была уже двигаться где-то в районе Байкала. Можно было бы послать их конечно кораблями вокруг Южной Америки, но учитывая обстоятельства — не добровольность переселения и большое количество — решено было все же отправить ссыльных своим ходом.

Такое количество русских людей должно было изрядно помочь утвердится империи в тех пустующий пока еще, по сути, краях. Что говорить, если в основанном несколько лет назад Форт-Россе изначально проживало всего двадцать пять русских переселенцев, и такая картина была характерна для всей Русской Америки.

— А чем может нам помочь комиссия по переселению? — Обратился ко мне выполнявший роль председателя собрания Румянцев.

— Комиссия по переселению, — я хоть и был застигнут этим вопросом врасплох, однако быстро сориентировался, тем более что уж свое хозяйство я знал от и до, — может помочь людьми. В любых количествах, но только после того, как нам предоставят расчеты и свидетельства говорящие о том, что суда РАК способны довести переселенцев до нашего Тихоокеанского побережья не загубив людей. Более того, мы даже готовы будем взять на себя часть расходов, однако только после проработки детального плана.

— А что насчет возможной отправки крестьян сухопутным путем, ваше императорское высочество? — Подал голос мужчина с бакенбардами на лице и в небольших круглых «грибоедовских» очках.

— Булдаков Михаил Матвеевич, первый директор и один из крупнейших акционеров РАК, — быстро наклонившись ко мне скороговоркой прошептал на ухо Муравьев.

— Сухопутным путем не пошлю людей, — я отрицательно мотнул головой. — Это и стоить будет куда дороже, и смертность будет превышать все разумные границы. Сколько дойдет своим ходом до великого океана? Каждый третий? А из женщин и детей вообще никто. Вот протянем чугунку до Охотска, так и начнем те края заселять усиленно.

Мои эксперименты с железнодорожным транспортом для общественности уже давно не были тайной. Более того в Царском Селе полным ходом шло сооружение «игрушечной» пятикилометровой дороги, долженствующей стать своеобразным демонстратором технологий. Тут мы впервые использовали нормальной формы рельс — железный правда еще пока — а также локомотив второго поколения уже не столь похожий на переделанную карету. Ну и вагоны прогулочные, куда без них.

Предполагалось, что тут мы отработаем укладку рельсов, шпал, их крепление, использование стрелок и всего такого, без чего нормальная железная дорога функционировать не может, а уж потом, через пару-тройку лет — Демидов клялся и божился начать массовую прокатку стального рельса к восемнадцатому году, и тут можно было в целом ему доверять, ведь заводчик работал в том числе и на свою выгоду, — набравшись опыта, можно было приступать к постройке настоящей железки.

— Ну это, видимо, не в ближайшие годы случится, — сдерживая улыбку, чтобы не оскорбить великого князя недоверием по отношению к его начинаниям, проговорил Булдаков. — То есть с переселением вы пока помочь не можете, жаль…

— Почему же не могу, — я пожал плечами. — Варианты разные есть, просчитывать нужно. Можно, например солдат православного вероисповедания, которым до увольнения из армии год остался, привлечь. Предложить добровольцам переселяться в Калифорнию, ну а год службы как раз за время путешествия истечет. Тертые жизнью мужики, умеющие ловко управляться с оружием, глядишь, лишними то на берегу Великого океана-то и не будут. Ну а женщин для них уже и среди местных племен найти можно… Однако все упирается в логистику…