Николай I Освободитель. Книга 2

Флаги, оркестр, толпа празднично одетого народа на причале. Провожать героев освоителей далеких берегов на побережье Финского залива прибыл сам император. Все-таки люди в эти времена поразительно просто поддавались на достаточно грубые манипуляции. Оказалось, достаточно пустить в газетах серию статей о предстоящем караване, отправляющемся в годовое путешествие, расписать мужественность и величие покорителей новых земель, как несколько сотен мужиков — солдат-добровольцев, согласившихся отправиться на Тихий океан, где после окончания срока службы остаться в качестве постоянных жителей — мгновенно стали национальными героями. Их-то и пришли провожать в нелегкий путь жители столицы.

— А что твои корабли? — Подходя к стоящему у причала барку бросил через плечо Александр.

— Грузятся в Риге. Смысла их гнать в Питер не было никакого, — я пожал плечами.

Получив в руки весьма солидную сумму денег, я обнаружил, что в России ее просто некуда вкладывать. Рынок потребительских товаров был крайне ограничен из-за низкого спроса, промышленность находилась в самом зачаточном состоянии, свой же фондовый рынок практически отсутствовал. Оставалось только сельское хозяйство, инфраструктура и отдельные внесистемные проекты, которые, впрочем, «переварить» шестьдесят миллионов рублей все равно были неспособны.

Одним из таких проектов стала РАК, в которую я хорошенько вложился, мгновенно заняв место среди самых значимых ее акционеров. Вложил я, причем, не деньги, а шесть купленных в Англии кораблей, сейчас стоявших в Рижском порту и грузившихся товарами и людьми. Все же несмотря на то, что в ближайшие годы активно заниматься дальневосточными делами я не планировал, и забрасывать то направление тоже не хотелось совершенно. Что бы потом не пришлось продавать Аляску за бесценок.

Вообще переселенческая программа давала отчетливый результат в плане роста населения и лично мне, как руководителю и идейному вдохновителю всего этого процесса полученные входе последней ревизии пятнадцатого года числа были как бальзам на душу. Перепись — собственно ревизия, это не совсем перепись, но все же — показала, что в середине прошлого года в Российской Империи проживало пятьдесят два миллиона человек. Реально, естественно, больше, поскольку не всех представлялось возможным подсчитать, но и пятьдесят два — это очень и очень солидно. Особенно в свете того, что ревизия одиннадцатого года дала только сорок три миллиона. Девять миллионов прироста населения — из них правда четыре приходилось на присоединенную Польшу — за четыре года — это очень солидно. Если темп естественного прироста населения в десять процентов раз в пять лет сохранится, то даже без каких-либо территориальных приращений к 1900 году в Российской империи будет жить под триста миллионов человек. Отличный результат.

Вместе с переселенцами на дальние берега отплывало два десятка птенцов гнезда Бенкендорфа, которым поручалось наладить тайную службу в Калифорнии и на Аляске. А то новости, которые оттуда доходили до столицы были крайне тревожные. И контрабандисты — а иногда просто пираты, в тех водах это почти всегда одно и то же — английские и американские там чувствовали себя как дома и собственные чиновники без пригляда быстро сворачивали на кривую дорожку, да и с местным населением то и дело возникали конфликты. Явно требовался независимый взгляд на проблему, а кое-где и вмешательство службы безопасности.

— А давай у Испанцев Калифорнию купим, — мы взошли на борт корабля поднялись на носовую надстройку и помахали собравшейся внизу на причале толпе. Люди ответили радостными криками. Александр не прекращая махать рукой и не поворачивая головы одними глазами скосил на меня и практически не шевеля губами, переспросил. — Ты это сейчас серьезно?

— Ну да, испанцы сейчас Мексику практически не контролируют, ну и, собственно, удержать им ее в итоге не удастся. Так они ее за бесплатно потеряют, а так хоть что-нибудь получат. Можно военную помощь против мятежников предложить, пусть испанцы за свой счет пару полков нашей пехоты в Калифорнию отправят, всем выгода будет.

— Потом поговорим, — император, уже совсем было собравшийся произнести очередную приветственную речь был явно не настроен обсуждать серьезные вопросы. — Дорогие мои подданые! Россияне…

Александр неожиданно для себя в последнее время обнаружил талант оратора и более того — определенную слабость к этому делу. В общем, понравилось брату толкать речи перед восхищённой публикой. Ничего плохого в этом не было, скорее наоборот, каждое такое выступление мы обязательно перепечатывали в газетах, поднимая и так достаточно высокий авторитет императора на недосягаемую ранее высоту.

Вообще какой-то там депрессии или моральных страданий, выраженных, например в желании уйти в монастырь я у брата совершенно не наблюдал, хоть и читал о них в прошлой жизни. Возможно, историки все же несколько преувеличивали мнительность и склонность к мистицизму Александра, а возможно это мое влияние сказывалось. Все же тут ситуация в России — как внутри- так и внешнеполитическая — была гораздо более крепкая. С другой стороны, до известной мне даты смерти нынешнего императора еще десять лет, за это время может приключится все что угодно.

— Давайте же проводим наших героев аплодисментами! Виват! — На переделе способности голосовых связок закончил тем временем речь император. Оркестр, подловив момент, начал играть «Гром победы раздавайся», а толпа внизу поддержала самодержца радостными криками и неистовыми рукоплесканиями.

Еще спустя час корабли развесив на мачтах малые — пригодные для маневрирования в заливе — паруса, потихоньку начали уходить в море, и вскоре совсем скрылись за горизонтом.

Эпилог

Я держал в руках письмо из Лондона и не мог сдержать слез. Десять дней назад неизвестный, со скрытым под повязкой лицом, застрелил выходящего из русского посольства Воронцова. Пистолетная пуля попала в шею, перебила позвоночный столб, не оставив графу даже шанса на спасение. Убийца же, воспользовавшись возникшей неразберихой сумел скрыться. Предпринятые по горячим следам следственные действия никаких результатов не дали. Понятно было только то, что это целенаправленный заказ, а не какая-то случайность или попытка ограбления. Не те времена, чтобы грабители с пистолетами по богатым районам Лондона бегали.

— Что-то случилось? Может воды, Николай Павлович? — Обеспокоенно спросил Муравьев, который и принес мне запечатанный конверт. Помощник, судя по голосу был немало удивлен, не часто он видел от меня такую реакцию на приходящую из-за границы корреспонденцию. И вообще на что-либо.

— Коньяку налей, — я стер ладонью выступившие на глазах слезы. — лучше водки. Себе тоже.

Муравьев резво метнулся к бару, и одним движением свернув голову бутылке, налил требуемое в два лафитничка.

А ведь год так хорошо начался. Мне наконец удалось убедить Александра, что его затея с военными поселениями, которую он вынашивал несколько лет, совершенно не стоит потребных на то средств. Вместо крестьян, которые смогут себя прокормить, а в случае необходимости способных встать под ружье, мы в итоге получили бы людей и землю обрабатывающих кое-как и в боевом плане ценности весьма сомнительной. А весь потенциальный профит ушел бы в карманы военных чиновников и до казны бы не добрался совершенно точно.

Радовала на удивление погода. Если в России весна пришла вовремя, и ни о каких поздних заморозках даже речи не шло, то в западной и центральной Европе, температура перевалила за ноль — в положительную сторону естественно — только в середине апреля, что для тех краев виделось настоящим бедствием. Регулярно шли дожди, перемежаемые снегом, а о том, чтобы в те болота, в которые превратились поля, можно было что-то сажать, даже и речи не шло. Все это позволяло надеяться нам на очень хорошую прибыль от продажи зерна. А еще воспользовавшись ситуацией я хотел попробовать сманить часть эмигрирующих из перенаселенной Европы людей на свободные пока земли на юге России. В первую очередь переманить всяких спецов: виноделов, сыроделов и так далее виделось весьма заманчивым.