Николай I Освободитель. Книга 5

В конце лета сыграли свадьбу заметно переходившего в холостяках — хотя, кажется, он об этом не слишком жалел — Михаила. В Санкт-Петербург приехала большая делегация из Баварии во главе со старшим сыном короля Людвига Максимилианом. Не смотря на достаточно сложный клубок взаимоотношений между немецкими государствами, где Бавария декларировала политическую и военную нейтральность, но экономически сильно зависела от Вены и Парижа, что автоматически отправляло это государство скорее в стан противников, чем союзников, заключенное четырьмя годами раньше брачное соглашение в итоге было исполнено. Это опять же говорило о том, что старательно выстраиваемая Меттернихом ось Париж-Вена, с нанизанными на нее миньонами: Баварией, Вюртембергом, Бергом, Саксонией и Сардинским королевством, в котором опять же влияние австрияков было доминирующим — далеко не так крепка, как хотелось бы всесильному канцлеру.

Сама невеста была очаровательной девочкой семнадцати лет с большими перепуганными глазами и блуждающей улыбкой. Она явно была под впечатлением от российских масштабов и новой культуры и находилась в некой перманентной прострации. Александра быстро взяла будущую невестку под крыло и приняла на себя заботы об адаптации принцессы на новом месте.

После свадьбы, состоявшейся в первую субботу сентября, молодые укатили в свадебное путешествие на Средиземное море, и так получилось, что первый показ новой казнозарядной артиллерийской системы состоялся без самого курирующего проект Михаила. Впрочем, учитывая обстоятельства — теплое море и молодую красавицу жену — великому князю было чем себя отвлечь от мыслей о российской артиллерии.

— Здравствуйте, Александр Дмитриевич! — Я тепло обнял начальника Михайловского артиллерийского училища, с которым был в прекрасных отношениях еще со времен подготовки к вторжению Наполеона. — Вы сегодня будете нашим Вергилием?

— Я, Николай Павлович, — искренне улыбнулся Засядько, поздоровавшись по очереди со мной, военным министром и прочими свитскими прибывшими в этот сентябрьский день на полигон на берегу Ладожского озера, дабы ознакомиться с новым, воистину революционным видом вооружения, на который у меня были большие планы.

— Изменяете ракетам, как есть изменяете, — ухмыльнулся я, вызвав ответную улыбку Засядько.

— Что поделать, — тот только пожал плечами, — боюсь с постановкой в строй нашей маленькой Мишели, ракетам придется изрядно потесниться, да…

— Мишели? — Переспросил Красовский.

— Ну так, его высочество свою руку самолично же приложил, можно сказать его детище. Вот и повелось у нас так в неофициальном порядке пушку именовать. Мишелью. — Пояснил начальник артиллерийского училища.

— Оригинально, — кивнул Военный министр.

Погода в эти осенние дни стояла просто на загляденье. Жара уже ушла, дожди не начались. Температура воздуха держалась на уровне около двадцати градусов, демонстрируя практически идеальное «бабье лето». Деревья только-только начали подергиваться желтизной, а трава, которую перестало выжигать летнее солнце, вновь укрыла землю зеленым ковром.

— Расчет к орудию! — Послышалась команда командира батареи, когда высочайшая делегация наконец вышла к изготовленным для испытания четырём пушкам. Орудия были разнесены на приличное расстояние друг от друга и дополнительно загнаны в небольшие капониры на случай каких-либо неожиданностей. Артиллерийский капитан лет на вид тридцати пяти с легким налетом седины на голове и мелкими оспинами от старого порохового ожога на лице строевым шагом подошел к нам, и приложив руку к обрезу высокого кивера — по плану переход на новую форму должен был растянуться на несколько лет и проходить по мере износа старых образцов — отрапортовал, — Ваше императорское величество! Личный состав опытной артиллерийской батареи построен! Командир батареи капитан Федотов.

— Ну что, показывайте мне ваше хозяйство, капитан, — я сделал приглашающий жест рукой. — Только кричать не нужно, здесь все вас слышат хорошо.

— Есть показывать, — ответил артиллерист уже чуть тише и подошел к пушке. Выглядела она достаточно архаично, хоть уже и гораздо лучше, чем дульнозарядные единороги времен Очакова и покоренья Крыма. Два больших деревянных колеса были «обуты» в резиновые бандажи, что давало некоторую амортизацию и позволяло возить пушки по дорогам чуть быстрее. До полноценных резиновых шин мы пока к сожалению, не доросли, хоть мои нефтехимики потихоньку экспериментировали в этом направлении. — Орудие образца 1831 года. Калибр четыре фунта…

— В миллиметрах, пожалуйста, — прервал я капитана, чем вызвал явный сбой у того в программе. Последние сто лет артиллерийские калибры измеряли в фунтах. То есть вес чугунного шара, который подходил под диаметр ствола. Четыре фунта в данной классификации означало примерно 88 мм, однако учитывая переход на казнозарядную нарезную артиллерию со снарядами цилиндрической формы, использовать старую систему калибров мне казалось несколько странным, о чем я присутствующим и сообщил. Вряд ли отход от привычных мер кого-то особо воодушевил, однако спорить с императором в такой мелочи тоже не стали.

— Ммм… Да, ваше императорское величество, 88 миллиметров. Данный калибр предполагается сделать основным в полевой артиллерии, одновременно мы работаем над более легкой трехфунтовой, кхм, простите, 76 мм пушкой для кавалерии и горных частей, а также более тяжелый корабельный вариант в 120 мм.

— Продолжайте, — я благосклонно кивнул артиллеристу.

— Масса орудия около 40 пудов, длина ствола сажень и два вершка, — шестьсот пятьдесят килограмм и двести двадцать один сантиметр примерно, перевел я мысленно в метрическую систему

— Скорострельность?

— Три-четыре выстрела в минуту, ваше императорское величество. В зависимости от качества выучки расчета, может свободно бить на две версты. Вернее, теоретически может и дальше, — поправился капитан, — однако на такой дистанции попасть куда-то становится совсем затруднительным.

— Ну что ж, — я кивнул, принимая к сведению полученную информацию. — Байками, как говориться, соловья не кормят. Продемонстрируйте нам, господин капитан, какова ваша малышка в деле. И комментируйте по ходу дела свои манипуляции.

— Есть продемонстрировать и комментировать, — козырнул артиллерист, — перво-наперво необходимо открыть затвор. Два оборота против часовой стрелки. Затвор у нас представляет собой поршень вставляемый в казённую часть ствола и расклиниваемый там четырьмя упорами.

Капитан повернул небольшую, блестящую от постоянных прикосновений крутилку и вытащил наружу потроха затвора. Выглядел он на первый взгляд достаточно сложно, о чем я и спросил капитана.

— Так точно, ваше императорское величество. Затвор — наша головная боль. При высоком темпе стрельбы бывает подклинивает, но в целом конструкция проявила себя достаточно неплохо. Лучше всех остальных.

— Понял, — пожал плечами я. Очевидно, что за прошедшие десять лет пушкари перепробовали не один десяток вариантов. Учитывая, что я в этом деле все равно ничего не смыслю, лезть со своими бесконечно ценными советами я не стал.

В целом орудие получилось странным. Нет, по сравнению с местной артиллерией — чудо высоких технологий, на взгляд человека из 21 века — один большой сплошной компромисс.

Собственно, самой главной проблемой был снаряд. Очевидно, что стрелять из казнозарядной нарезной пушки чугунными ядрами было бы как минимум странно, поэтому именно на разработку подходящего снаряда ушла большая часть времени.