Николай Негодник

— Слушай, Август, а чего нам в душной корчме весь вечер сидеть, чужие портянки нюхать? Давай лучше шашлычки на свежем воздухе организуем, а?

— Из Вечкана Чечевиковича? — догадался оборотень.

— Ага! Под водочку.

— Заманчиво, но нельзя.

— Это почему?

— Я же крещеный.

— И я.

— Да ты чо?

— Три дня уже как. Иначе на должность не утверждали — пятый пункт, говорят, подкачал.

Минут через двадцать Август, крадучись, мелкими перебежками и заметая следы хвостом, сопровождал красавицу шпионку. Хотя мог бы и не прятаться — девушка шла ровно, не оглядывалась, лишь время от времени запрокидывала голову, пытаясь разглядеть звонких жаворонков в выцветшем от полуденной жары небе.

Жара. Даже — жарища! И кто ее придумал? Поймать бы мерзавца да на несколько часов выставить на солнцепек с непокрытой головой. Август как можно шире распахнул пасть и высунул язык в тщетной попытке хоть немного остудиться. Да где там, это у обычных волков летом шерсть короткая и тонкая, с линялыми проплешинами, а тут… Вот она, расплата за красоту. И какой черт дернул оставить узел с одеждой в Алатыре? Нет, понятно, какой, но зачем послушался совета?

Черноволосая шпионка пробиралась к городу по широкой дуге, оврагами обходя видимые издалека дозоры кочевников. А где знаменитое — мышь не проскочит? Да тут слона можно протащить. Да что слона — были бы живы мамонты, и они промчались бы незамеченными в колонну по три. Обленились потрясатели вселенной, мух не ловят. А ведь стражи городские ворота даже настежь распахнули, соревнуясь в любезности перед девушкой.

Август слегка отстал и прошмыгнул в уже закрывающийся проход, едва не защемив хвост. И сразу замер, не отводя глаз от сверкнувших перед носом копейных наконечников.

— Коли волчару, Михалыч! — закричал кто-то из караульных.

— Я тебе дам, бля, коли! — Оборотень окутался прозрачным маревом и принял человеческий облик. — А в рыло?

И как раз в этот момент обернулась привлеченная шумом шпионка. Ого! Нет, даже — ОГОГО! Какой мужчина! Мечта! И совершенно голый. И у него… хм. Да соседка Мойра просто лопнет от зависти, когда узнает о пропущенном зрелище. Она же себе все усы выщиплет с досады! Ах, какой же он!.. А если?..

— Поймали лазутчика? А почему он без штанов?

Только караульные собрались открыть рты для ответа, как фон Эшевальд закричал, показывая пальцем вверх:

— Смотрите, кирпич по стене ползет! И еще один! Да там у них гнездо.

А когда стражи обнаружили обман и захотели нанести задержанному несколько уточняющих вопросов, перед воротами уже никого не было. Только хитро улыбалась внезапно растолстевшая вдвое черноглазка, а из-под ее подола почему-то выглядывали четыре ноги. Наваждение, не иначе. Или голову напекло. Проклятая жара!

…Глушате было значительно легче, даже не пришлось слишком уж маскироваться, с такой физиономией он вполне сошел за своего. А что, не все же в войске Пету-хана были узкоглазыми, всяких хватало. Только рога прикрыл лохматым малахаем — вылитый наемник из неведомой Шамбалы. Оттуда порой появлялись воины и более диковинного облика.

Проблемы появились немного позднее, когда черт преспокойно прошел почти половину вражеского лагеря, не упуская из виду спину бывшего славельского боярина. Уже и ханская юрта показалась вдалеке, как Глушата неожиданно нос к носу (пятачок к пятачку) столкнулся с собственным отражением. От удивления он отпрыгнул назад, осеняя себя крестным знамением. Отражение скопировало прыжок с преувеличенным испугом.

— Это что за хрень творится? — Черт недоуменно почесал за ухом.

Жест повторился, только с небольшим запозданием. Ага, вот оно чего! У всякого нормального черта рога небольшие и растут аккуратно на макушке, а у этого прямо изо лба лезут. Муфлон. Или джейран. Глушата еще раз почесался и плюнул под ноги. Конечно же, не себе.

— Ты кто такой, харя?

Незнакомец удивленно вытаращил глаза:

— Блюбардак кул дуды двебалды хрякоед? — Кажется, это был вопрос.

Но оскорбленный рогоносец не стал вдаваться в подробности, а ухватил двойника за ворот грязного халата:

— Ты кого хрякоедом обозвал, морда козлиная?

— Цулувай хренанны! — попытался оправдаться полузадушенный оппонент.

Такого не стерпел бы даже ангел. Разозленный Глушата профессионально ударил под дых, а когда иноземный бес согнулся в три погибели, добавил по затылку кулаком. Вражина упал пятаком в землю и жалобно заблеял:

— Требуха натрикутак. Моя твоя не понимай и бояться…

Видимо, педагогические таланты армейских дедушек берут свое начало в глубине веков — на обучение непонятливого было потрачено всего три минуты и двенадцать крепких затрещин. Замечательный способ.

— Не бей меня, господина! Моя слишком мелкая шайтана для кулак такой большой насяльника!

Черт не купился на грубую лесть и еще добавил по рогам. Потом подумал и закрепил вбитые знания промеж рогов. К его удивлению, добавочная порция знаний значительно поправила произношение мелкого шайтана, и в жалобных причитаниях явственно проступило знакомое славельское оканье. Глушата не стал более выслушивать вопли, просто ухватил бедолагу за шкирку и поволок в ближайший овражек. Многочисленные свидетели инцидента сопроводили обоих одобрительным ржанием. Вполне нормально, с их точки зрения, разумеется, что десятник или сотник проучил нерадивого воина и сейчас тащит в укромное место, чтобы справить противоестественную надобность в стороне от посторонних глаз. Или просто голову отрубить. А может, и то, и другое вместе, даже не обязательно именно в такой последовательности.

В овраге шайтан вжался спиной в крутой склон и молитвенно сложил руки на впалой груди:

— Не убивай меня, добрый господин.

— Я похож на добряка? Отвечай быстро! Имя, звание, номер части, фамилии командиров, расположение ракетных баз и дислокация стратегической авиации!

Бедолага сильно побледнел и закатил глаза:

— Я… я…

— Что я? — нахмурился Глушата. — Ты из бошецких земель будешь?

— Нет! — вздрогнул от обвинения восточный бес. — Просто я не знаю, что такое ракетная база.

— Ах, да… это все Базекины побасенки… Про подводные лодки и штаб тоже можешь ничего не рассказывать. Но в остальном давай по порядку и без моих наводящих вопросов. Жить хочешь?

Жить шайтан очень хотел, так что колоться начал моментально:

— О, мой господин, послушай печальную историю недостойного раба твоего о деяниях, случившихся в дивные времена, когда еще…

— Ты, придурок, давай без этой… как ее там… без пахлавы со шербетом, а то подташнивать начинает от подобных витиеватостей. Шахерезада доморощенная, твою за ногу!

— Господину известно мое недостойное высоких ушей имя? — Пленник расплылся в заискивающей улыбке.

— Я много чего знаю. — Черт сделал умное лицо. — Но тем не менее…

— Слушаю и повинуюсь, о величайший! Я простой шайтан из рода Цулувай Хренанны — хранителей сказок, преданий и историй, что уже несколько тысяч лет…

— Понятно — мышь архивная.

— Да, господин. Имя мое — Шахи Ерезад.

— Забавно.

— Это грустно, господин. За малое прегрешение и небольшую кляксу на послании к повелителю Шамбалы меня били бамбуковыми палками по копытам, накручивали хвост на раскаленную кочергу, а потом отправили сюда, сопровождать Пету-хана и описывать его победы.