Никому не скажем

Собираюсь сходить в магазин. Толкаю входную дверь и в подъезде врезаюсь прямиком в Захара.

— Так, — он ловит меня за талию и сразу же прижимается к губам, — куда мы собрались? — шепчет в них.

— В магазин. Мне тебя кормить не чем, — признаюсь ему.

Он закрывает дверь и подталкивает меня к лифту. В кабинке сразу же прижимает к стене и жадно целует. Двери разъезжаются на первом этаже.

— Стыд какой! — получаем втык от пожилой женщины с тряпочной авоськой в руках.

Смеясь, в обнимку выходим из подъезда. Холодно так. Поднимаю выше воротник. Захар привычно надевает мне капюшон. Берет за руку и ведет в сторону магазина по скрипучему снегу.

— Понравился тебе подарок от Зориных? — сплетает наши пальцы и заботливо засовывает руки в карман своей куртки.

— Я в шоке, — признаюсь ему.

— Ублюдки заслужили!

Чувствую, как он весь напрягается. Глажу пальчиком его теплую ладонь, стараясь успокоить.

— Мы сегодня долго общались с родителями этих дебилов, — рассказывает Захар. — Нам пытались предъявить за избиение, но обломались. В общем, сошлись на том, что их переводят в другой лицей. После его окончания они оба идут в армию. Отец уже все решил. Отвертеться не выйдет. А если попробуют, у нас есть твое заявление и мы дадим ему ход. Выбор у них не велик. Либо тюрьма с паршивой статьей и клеймо на всю жизнь. Либо армия, где им по личной просьбе генерал-лейтенанта Шолохова обязательно вправят мозг.

Молча и благодарно жмусь к боку Захара. Он обнимает меня, целует в макушку. Помогает подняться по скользким ступенькам в небольшой продуктовый магазин.

— Что ты хочешь на ужин? — осматриваю прилавки, выбирая что-то приличное.

— Тебя и пельмени, — заявляет он, совершенно не стесняясь продавца.

Я краснею за нас двоих.

— Можно, в принципе, и без пельменей, но раз уж мы пришли… — лезет в холодильник, достает оттуда первую попавшуюся пачку и несет на кассу.

— Ты серьезно будешь есть покупные пельмени? — удивленно смотрю на него.

— Я не уверен, что до них дойдет, — подмигивает в ответ, прикладывая карту к терминалу. — Но если вдруг все же… — забирает шуршащий пакет с покупкой у улыбающейся продавщицы, — то да, я вполне способен это переварить. Или ты думаешь, нас в полях кормят чем-то особенным? Сваришь и уже, считай, домашняя еда.

— Я могу приготовить что-то другое. Я умею, — напоминаю ему.

— Мой заботливый мышонок, — довольно посмеивается Захар, подталкивая меня к выходу из магазина. — Как мне все же повезло с будущей женой. Надо потом маме обязательно сказать спасибо.

— Что? Стой! — дергаю его за рукав. — Что ты сейчас сказал?

Эпилог

Такое солнце сегодня яркое. Лето в самом разгаре. Июль уже с утра подпекает жителей города, плавит асфальт, нагревает крыши домов и автомобилей, стоящих на забитой парковке Академии МВД.

У Захара выпускной и я катастрофически опаздываю. У меня конечно же есть уважительная причина, но все равно стыдно. На мой выпускной в лицее он приехал вовремя несмотря на то, что до этого несколько дней лежал с высокой температурой.

Мы тогда ездили в загородный дом Зориных отмечать наше с Климом окончание школы. Парни традиционно стащили у отца элитный алкоголь, а потом решили пойти купаться. Я им говорила, что это плохая идея — лезть в воду, где ледяная вода бьет прямо из-под земли и не дает нагреваться мелкой речушке. И кто меня слушал? В итоге все трое на следующее утро проснулись с больным горлом, а на градуснике температура варьировалась от тридцати семи с копейками до почти тридцати девяти у одного конкретного упрямца с серо-голубыми глазами. И это накануне моего выпускного!

Клим оказался крепче всех. Все же сказался спортивный режим. А вот Август и Захар приходили в себя немного дольше. Я уже успела свыкнуться с мыслью, что одного из самых дорогих мне людей не будет на вручении аттестатов. Его здоровье мне гораздо дороже, и я до последнего просила хотя бы в этом меня услышать и отлежаться еще пару дней. Тем более, летняя жара и повышенная температура — плохое сочетание.

Захар покивал, проводил меня, а потом все равно приехал. И мне было так приятно.

— Ты один раз школу заканчиваешь. Как я мог пропустить? — просто объяснил он свое появление.

Два года прошло, а я до сих пор вспоминаю этот день с улыбкой и иногда припоминаю упрямому мужу случай на реке. Принцип: «Послушай женщину и сделай наоборот», работает далеко не всегда и еще очень плохо сочетается с другим принципом: «Малыш, ты еще маленькая. Я лучше знаю. Доверься мне». На последнее его заявление у меня припасена пара контраргументов, более интимных. Ну и штамп в паспорте, который мы поставили прошлым летом, едва ли не кричит, что я не такая уж и маленькая теперь.

— Пропустите, пожалуйста. Пропустите, — проталкиваюсь через толпу нарядных матерей с бумажными носовыми платочками, зажатыми в кулаках, сестрёнок, братишек, жен и, конечно, отцов.

Я, как минимум, представитель двух из перечисленных категорий и это довольно забавно. Наша с Захаром личная фишка.

Подпрыгивая, ищу в этой толпе семью. Папа в парадной форме в первых рядах. Рядом хрупкая мамочка в белом платье в мелкий цветочек. Мило держит его под руку, всматриваясь вперед, в ряды выпускников.

Пробираюсь к ним.

— Привет, — шепчу маме на ушко.

Она вздрагивает и тут же с облегчением выдыхает:

— Ну наконец-то! Ты где так задержалась?

— Потом расскажу. Я пропустила что-то важное?

— Цыц, обе! — ругается папа, стрельнув в меня строгим взглядом.

От него мне сегодня будет втык, но я тоже Шолохова, а значит имею право на капельку упрямства в характере. Им с Захаром придется смириться с моим решением.

На всю площадь перед Академией звучит наша фамилия, а следом за ней еще несколько, тоже знакомых.

— Уф… — выдыхаю. — Я думала, их первыми вызовут. Награждение же, — снова шепчу маме.

— Тихо, я сказал. Потом наговоритесь! — снова рычит отец.

Мой красивый Захар в летней парадной форме чеканя шаг проходит за дипломом.

— За неоценимую помощь в усилении на недавно проходящем митинге и спасение жизни ребенка в условиях массовых беспорядков лейтенант Шолохов Захар Михайлович награждается медалью «За доблесть в службе».

Мы с мамой ревем. Папа выше поднял голову, с гордостью глядя на сына.

— Поздравляю. Пусть это станет началом отличной службы.

Захару жмут руку, он благодарит по Уставу, а я стираю слезы с лица и улыбаюсь.

Это сейчас хорошо. Праздник, гордость и все прочее. А когда их отправили помогать действующим сотрудникам, а я, не отрываясь от экрана ноутбука, смотрела на то, что творилось на этом митинге, мне было совсем не до улыбок. Крики, драки, кровь. Людей роняли, на них наступали ногами. Били бутылки. Кидали в толпу дымовые шашки. Представители правоохранительных органов отвечали жесткими мерами. Участников беспорядков грузили в автобусы и увозили для разбирательств. Там была настоящая каша из людей.