Никто не умрёт

– Насчет обнаженного мужчины мне понятно, - сказала, наконец, Соня, стараясь тоже выдерживать спокойный тон, - по Фрейду это может значить, что Ивана выросла и стала девушкой, которой пора замуж. Я согласна, что бываю слишком назойлива в своем желании контролировать ее жизнь и связи. Мне пора принять тот факт, что девочка хочет встречаться с мужчинами наедине. Ты это имела в виду, ангел мой, когда говорила про мужчину? Ты не бойся. Я не стану тебя ругать, если ты... встречалась с парнем, если у вас серьезные отношения. Тебе не надо от меня скрывать свои чувства, придумывать всякие истории, которые меня пугают больше, чем твое естественное желание...

– Да нет же, тетя-мама!
– Ивана отложила вилку.
– Я ничего не сочинила. Все так и было. Я увидела в зеркале удивительную татуировку на теле этого мужчины, хотя раньше нигде и никогда его не видела обнаженным. Вы понимаете, я впервые увидела его, когда была им. Я не была с ним в этот момент, а была им самим!

– Ванятка, ты устала сегодня. Много думала и писала. Иди к себе, ложись спать. А мы с Соней почитаем твою тетрадку. Утро вечера мудренее, - сказал Илья как можно более безмятежным тоном.

Соня промолчала, хотя ей очень хотелось заставить Ивану немедленно признаться в неудачной шутке. Ивана сложила тарелку и чашку в мойку, включила воду.

– Честное слово, я в первый раз сама думала, что у меня крыша едет. Но это было не один раз. Я сама не могу ничего объяснить. Дядя Илья, помогите мне, пожалуйста.

– Да-да-да, ты не волнуйся, я покумекаю, и мы как-нибудь разберемся в твоей проблеме.
– Продолжал соглашаться Илья.

Соня всё время порывалась одернуть, как она считала, расфантазировавшуюся не в меру племянницу, но Илья жестами заставлял ее сдерживать эмоции. Он считал, что спорить с возбужденной девочкой сейчас, не имеет смысла. Он пока сам не знал, чем и на какие доводы он мог бы возразить, а потому считал спор преждевременным.

– Мне кажется, что я родилась не зря. У меня есть смысл жизни, раньше я не знала, для чего живу, а теперь знаю.

– Молодец! Не каждому дано познать смысл жизни, а еще вернее, до сих пор никому этого не удавалось, ты - просто уникум, - усмехнулся наивности девочки Илья.

Ивана улыбнулась в ответ, но настроение ее не испортилось от двусмысленного замечания Ильи. Она была счастлива тем, что о себе думала.

Серое небо, замазанное неровными штрихами перистых облаков, равнодушно смотрело через окно в ее комнату. Город лаял собаками, гудел моторами, стучал, кричал, шипел на последнем предвечернем выдохе. "Дядя Илья - ученый, - думала он, разбирая постель.
– Он привык верить в невидимое. Они, ученые, свои теории строят либо на формулах, либо на постулатах, которые никто не может ни проверить, ни высчитать математически. И еще на всяких лабораторных исследованиях. Что мне сделать, чтобы очевидное стало явным? Надо принести что-то из прошлого, как это делают герои в фантастических романах. Я не смогу ничего принести, т.к. перемещаюсь в другого человека. Вот если встретиться с этим человеком потом и рассказать ему, что я о нем узнала, когда была в его уме. Значит, мне нужно провести лабораторные исследования, чтобы мой случай мог стать научной теорией, а не бредом шизофренички".

В комнате было уже довольно темно, когда Ивана достала из-под подушки свою старую пижаму из мягкой фланелевой ткани. Она уже давно выросла из нее, но расставаться, менять на новую не хотела. В сумраке не были видны белые жирафы, нарисованные на ткани, только светлые пятна. Ивана уткнулась лицом в мягкую ткань и откинулась на подушку. "Вот если бы могла возвращаться во времени по желанию, куда хочу, в кого хочу. Например, в Хана на полчаса раньше и подсказать ему, что не надо ему садиться на мотоцикл. Но меня как-то странно вытолкнуло в майора полиции. Я - всего лишь марионетка... в руках... Бога? Он знает лучше меня, куда меня отправить. Я - избранная им, и у меня есть задание - спасать людей. Ой, как трудно быть избранной. Я как разведчик в тылу врага, должна скрываться и делать свое правое дело. Потому что даже тетя-мама смотрит на меня, как на полоумную, а дядя Илья разговаривает, как с маленькой. И не с кем даже посоветоваться, кого и как спасать. И никто никогда меня не похвалит и не объявят героем.
– Ивана моргнула, глаза постепенно слипались от усталости, даже переодеваться уже не было сил, нега разливалась по телу девочки, она подложила курточку от пижамы под голову и закрыла глаза. Откуда эта мысль - "ненужное возвращается обратно"?"

Глава 29. БЕССМЕРТНЫЙ

– Мы - братья. Мы не должны утаивать друг от друга ничего. Ты согласен со мной?

Хан внимал, глядя поверх головы Итиро на кусок шоссе, который был виден с его места. Хозяйственные постройки и беседки для нечастых посетителей, направляющихся из города к морю или обратно, закрывали большую часть пейзажа и их бронированный седан, припаркованный возле входа в дворик. Они заехали сюда после посещения причала, около которого была пришвартована двухпалубная моторная яхта семьи Такахаси. Ниндзя, взявший на себя обязанности телохранителя, по требованию Хана с большой неохотой остался у машины. Вид у братьев был непрезентабельный, оба предпочли сегодня надеть спортивные костюмы и куртки-ветровки. Костюмы им подарила мама, выбрав модную европейскую марку. Таким образом, братья оказались одеты, как близнецы, с несущественными цветовыми флуктуациями.

Чтобы не привлекать внимание посетителей, которые изредка, но все же заходили в летний дворик кафе, чтобы перекусить по дороге, Хан выбрал столик в глубине двора, закрытый с трех сторон - сзади высоким забором, слева - стеной зимнего зала кафе, справа - густым кустарником, за которым начинались хозяйственные постройки. К ним сразу же подошел официант, молодой парень лет восемнадцати, одетый в светлый хлопчатобумажный костюм, состоящий из свободного покроя брюк и такого же свободного покроя рубашки темно синего цвета. Он склонился в поклоне, приготовившись записывать заказ в свой блокнот.

– Мы оплатим любой счет, если ты принесешь нам чайник и больше не будешь нас беспокоить, - сказал ему Хан.

Официант поклонился, убрал блокнот. Через две минуты перед братьями стоял чайник с зеленым чаем и две белые чашки на блюдцах, а также вазочка с рисовым печеньем.

– Мы долго были чужими, трудно сразу стать хорошим братом и близким настолько, чтобы делиться прошлым, ведь в прошлом бывало всякое, - возразил Хан, - Но я с тобой полностью согласен. Наши планы сейчас совпадают, потому что они написаны не моим и не твоим воображением, они выданы нам, как предназначение. И поэтому мы с тобой здесь вместе. Но давай наше прошлое оставим в прошлом и возьмем из него только то, что сделает нас сильнее - память о наших ошибках.

Заметив в лице брата тень разочарования, Хан поспешил сгладить впечатление от своих не очень учтивых слов шуткой:

– А что? Есть что-то, что я обязан о тебе знать? Ты женат, и в случае своей смерти хочешь, чтобы я женился на твоей вдове и усыновил твоих пятерых детей?

Итиро скривив рот, неохотно хмыкнул на шутку, повертел головой.

\- Нет, тебе это не грозит. Я младше тебя, и надеюсь умереть позже, - парировал он.
– Но у нас очень много работы, опасной работы.

Его голос стал глуше, а брови упрямо сошлись на переносице, он требовал серьезного отношения к своим словам.

– Нам придется выкуривать триад с наших законных территорий и избавляться от всех крыс, которые свили себе теплые гнезда внутри нашего клана. Я так возбужден тем, что узнал за последние недели! Я будто родился заново. Ты не знаешь, что мне стоили прежние годы. Я разочаровался во многом и... во многих. Но теперь я - сын великого кумитё, пусть не старший, как внушали мне прежде. И я даже рад, что оказался младшим сыном. Это для меня было облегчением, как ни покажется странным. Когда мама сказала, что у меня есть старший брат, то я понял, что мне всегда не хватало. Старшего брата. Я не трус, а потому мне стыдно признаться, что я всегда боялся ответственности, я страшился оказаться главным над многими людьми. Я не знал, как это быть самым главным, ведь это такая ответственность. Что мне было с этим делать? А теперь я знаю, что делать, и я - в нетерпении, - Итиро оглянулся, проверяя, может ли его кто-то услышать, кроме брата, или нет, - Руки чешутся против этого Сато.

– Да, я тоже хочу начать что-то делать, но надо еще продумать ситуацию и последствия каждого нашего поступка. Ты же сам понимаешь, что мои решения - это очень большая ответственность. Я ее принял и готов отвечать за каждый свой шаг и за каждого "брата". И потому обязан продумать свои действия заранее. Акио Сато осторожный человек, мы не знаем, сколько наших "братьев" он успел перетянуть на свою сторону, и кого убедил, что во главе клана должен стоять он. Он опытный руководитель, знающий расстановку сил внутри клана лучше нас с тобой и даже лучше Мамору, который продержался на месте оябуна так долго только благодаря тому, что он не вникал в дела региональных кланов. Он управлял делами, как мог на расстоянии, оставив многое на усмотрение канкэй и сингиин. Ведь он был занят тобой. А в это время Сато обогащался за счет доходов, которые поступали в клан из регионов, и с каждым годом становился все сильнее и влиятельнее. Он не пришел на оглашение завещания, потому что считает, что дни нашего влияния в клане сочтены, и он сам скоро станет оябуном. Я знаю, что он ведёт переговоры с Тола-киокай. Ему не нравилось подчиняться Такахаси Кацуро, тем более, его не устраивает быть моим кобуном. Мамору ушёл, всё может измениться.