Нильфешни из Хаоса

— Ее больше нет. Я не смог... Я... Ее... Убил...

Слова разодрали глотку, заморозили легкие и пустили по венам поток сильнейшей кислоты.

Хель бросилась на него с гортанным рыком, с отчаянием самки, потерявшей своих детенышей. Она била, царапалась, норовила укусить. А Крэйл не сопротивлялся, не делал вообще ничего, чтобы хоть немного остудить ее ненависть. Ненависть, право на которую куплено пролитой кровью ее сестры.

Земля снова задрожала - и тут же раскололась на множество расщелин, из которых, получив неожиданную сеободу, повадили клубы раскаленного пара, где-то вверх взвились потоки пламени. Что- то загрохотало - уже и не понять, над головой ли или внизу. Мир вокруг будто раздирали крючьями. Точно рушились многовековые скрепы, удерживающее хрупкое равновесие изнанки реального мира.

Хель замерла с опущенными руками. Она тяжело дышала и, Крэйл отлично это видел, едва держалась, чтобы не зарыдать.

— Именно поэтому ты и должна уходить.
– Он встал перед ней на одно колено, взял ее руки в свои. Хель не противилась.
– Мар спасла всех нас. Всех, кто остался по ту сторону. И они должны это знать. Расскажи им всю правду. Больше некому.

И тут ее прорвало. Из разъяренной фурии Хель превратилась в обычную девчонку, которая больше не в силах сдерживать слезы.

Хаос стонал и рвался на части, корчился в агонии, а Хель безудержно рыдала на плече убийцы собственной сестры.

— А ты?
– наконец сумела произнести она.

— Я останусь, - улыбнулся Крэйл.
– Кто-то должен проследить, чтобы весь этот бардак наконец исчез. Мало ли что пойдет не так. К тому же... мое место рядом с Мар.

Хель зажмурилась, с силой закусила губу.

— Иди, - Крэйл осторожно высвободился из ее объятий.

Она хотела что-то сказать, но лишь громко хлюпнула носом, потом потянулась руками, с легкостью разорвала невидимую перегородку между мирами.

— Прощай, - кивнул ей шанатар.

Он сидел на высоком округлом валуне и прижимал к себе бездыханную Марори. Мечи остались валяться где-то там, в бушующем огненном пекле, в которое постепенно превращалось все вокруг. Нетронутыми паром и огнем остались лишь отдельные клочки земли. Но и они сдавали свои позиции, поддаваясь разрушительной стихии, запущенной смертью Темной.

Неба больше не существовало, вместо него клубилось бесформенное нечто, напоминающее сильно разросшуюся кляксу - живое и ненасытное сосредоточение «ничего», заполняющее собой все пространство над головой, с жадностью пожирающее все, до чего могло добраться.

— Знаешь, а это даже красиво, - проговорил Крэйл.
– Хоть и очень страшно. Честное слово, я чуть не обделался, пока нашел это место. Не хотелось пропустить столько грандиозное зрелище.

— Он помолчал, наблюдая, как сверху опускаются чернильные отростки - зарождающиеся смерчи. Там, где они касались пламени, рождались и опадали беснующиеся потоки алого и черного, будто небеса и твердь все еще не могли смериться с тем, что совсем скоро станут одним целым. Одним ничем.

Порывы завывающего ветра метали в лицо Крэйла раскаленную шрапнель, но тот и не думал прятаться. Лишь заботливо укрыл голову Марори, не позволяя стихии поранить ее еще больше.

Глупость, но отчего-то она казалась очень важной.

— Я так много тебе не сказал. Все думал - будет еще время, когда все закончится. Да и не умею я говорить правильные нужные вещи. А теперь думаю - дурак. Говорил бы неправильные, пусть бы даже полную чушь. Но говорил.

В небольшом отдалении в воздухе буквально из ничего появилась светящаяся точка. Затем еще одна и еще. Зависшие между огнем и тьмой, они трепетали, будто пламя свечи на сквозняке. Трепетали, но не гасли.

— Зато теперь у меня полно слов. Времени правда немного. Знаешь...
– на губах Крэйла на мгновение появилась улыбка, но тут же снова исчезла.

– Я даже присмотрел комнату в доме, которую можно было бы переделать в детскую...

Черные смерчи рождались снова и снова. Они тянулись вниз, вцеплялись в огненное безумие и уже не отпускали его, высасывая из него всю мощь, всю энергию. Стало заметно темнее, ветер еще усилился, превратился почти в бурю. Крэйлу требовалось немало усилий, чтобы просто усидеть на месте.

Что ж, похоже, они не сгорят. Хаос исчезнет в непроглядной мгле, как только иссякнут его последние силы.

Мрак едва нарушали гаснущие языки пламени и странные святящиеся точки, мечущиеся в потоках ветра, точно самоубийцы в безумном танце. Вот за ними потянули белые росчерки. Вот они стали ярче... нет, не ярче - их самих стало больше. Светляки слетались со всех сторон, выныривали из кромешного мрака и тут же пускались в пляс, закручиваясь по спирали вокруг камня, на котором обосновался Крэйл. Постепенно их стало так много, что в своем мельтешении они поднялись высоко вверх, к самой мгле, образовав подобие светящегося столба. Свист ветра сделался нестерпимым. Шанатара будто заживо полосовали десятки циркулярных пил.

Свет резал глаза, выжигал их, проникал глубже, норовя обратить мозг в горстку пепла.

Крэйл закрыл собой Марори.

Нет, он не позволит стихии забрать ее у него!

— Ну вот и все, Кусака, - прошептал он, хотя не услышал бы собственный голос, ори во всю глотку.

Столб света взорвался всепоглощающим пламенем, накрыл, вдавил в камень, в Марори, обратил в прах, в ничто.

Он с трудом разлепил веки. Перед глазами все плыло. Дым, гарь, раскаленный воздух... и она - в ореоле белого свечения, всего в нескольких шагах от него.

— Что случилось?

— Мы умерли, - распухшим языком промямлил он.

Свечение вокруг нее быстро бледнело, пока не исчезло вовсе.

— Ты все же убил ее?

— Кого?

— Темную.

— Ты же просила.

Она шагнула к нему - обычная девчонка из прошлого, еще не измененная трансформацией, не обезображенная синяками и ранами.

— Тогда почему ты все еще здесь?

Она оглянулась, посмотрела вверх.

— Я там, где должен быть - с тобой.

Она присела рядом, едва касаясь, провела пальцами по его подбородку, откинула спутавшиеся волосы с лица.

— Мы победили, - несмело улыбнулась, будто не верила собственным словам.
– Хаоса больше нет... скоро не станет.

— Кусака...
– Крэйл протянул руку - и Марори обхватила ее ладонями - теплыми и мягкими.

— Не знаю, как...
– замотала она головой.
– Я - есть Хаос. И он отпускает меня.

— Ты жива?

— Не уверена, пока ты меня не поцелуешь, ископаемый шанатар, но давай сделаем это в другом месте.

Крэйл порывисто поднялся, почти вскочил на ноги - тело тут же отозвалось сотней раздробленных костей и порванных мышц, но на эти мелочи было плевать. Абсолютно плевать!

Марори улыбалась и плакала - слезы обильными ручьями текли по ее щекам.

— Неужели и могучий шанатар плачет, как девочка?
– она коснулась его щеки.

— Ага. Подобрались две плаксы, - не стал отпираться Крэйл и сграбастал Мар в охапку.
– Я люблю тебя, Кусака. И больше никуда не отпущу. Даже не пытайся улизнуть.

— И не надейся от меня избавиться, Клыкастый.

Марори сдернула тонкую завесу - и они, крепко держась за руки, шагнули в реальный мир.