Нимай Дас
Шрифт:
В лесу я научился жить никуда не торопясь. Время здесь не имеет такого значения, какое оно имеет в го353
родах, где все расписано по дням, часам и минутам. Здесь я перестал пользоваться будильником и не ношу даже часов. Мы работаем, пока светит солнце, и ложимся спать, когда приходит усталость. Здесь мы не едим никакой тяжелой пищи, поэтому наши чувства не так возбуждены. Я не строю без конца все новые и новые планы. И мне кажется, что в чем-то внутренне я стал ближе к Верховному Господу.
Но Шрила Прабхупада говорит, что мудрецы-вайшнавы отправляются в лес не только ради собственного блага, но и для того, чтобы помочь всем людям. Даже живя в лесу, они собираются вместе, чтобы совершать жертвоприношении ради блага всего человечества, как это делали мудрецы, собравшиеся некогда в Наймишаранье. Шрила Прабхупада пишет: «Они стремятся заниматься такой деятельностью, которая может способствовать воцарению мира на земле». Они истинные друзья
Шрила Прабхупада говорит, что существуют два вида мудрецов: бхаджананди и гоштьянанди. Первые поклоняются Богу ради собственного блага и стремятся жить в уединенных местах, чтобы иметь возможность заниматься медитацией. Вторые же живут в густонаселенных местах и постоянно общаются с людьми, так как хотят научить их сознанию Кришны. Считается, что гоштьянанди стоят выше бхаджананди. Возможно, подсознательно я хотел жить в лесу, подобно бхаджананди, поэтому Кришна и отправил меня сюда, и теперь, хочу я этого или нет, я вынужден оставаться здесь. Нужно извлечь из этой ситуации наибольшую пользу. Вместо того, чтобы плакать и сокрушаться, нужно стараться жить здесь, как истинный лесной мудрец, готовя себя к деятельности ради блага других людей. Быть может, моя идея создать лесную школу будет полезна в этом отношении.
Глава 16
Лесная школа Гурудева
В сарае стояла тачка, на которой я привозил из леса дрова. Со дня катастрофы прошло уже два месяца, но Гурудев все еще не мог ходить, а если и передвигался, то очень медленно и опираясь на две палки. Поэтому я стал подумывать, чтобы сделать из тачки нечто вроде паланкина и возить его по окрестным местам. У меня были любимые места, которые Гурудев не видел: ручей, озеро, роща, - и я хотел показать их ему. Когда я рассказал ему о своей идее, он поднял меня на смех. Но я продолжал твердить ему о том, что ему будет очень удобно в тачке и что более близкое знакомство с дикой природой, созданной Кришной, принесет ему радость. В конце концов я решил действовать более решительно и в один прекрасный день вымыл тачку, устлал ее дно одеждой, положил поверх дхоти и подкатил ее к двери хижины, словно настоящий индийский рикша. Гурудев согласился на поездку, и я повез его по протоптанной мной тропинке, ведущей в лес и к озеру. Оба мы были рады тому, что Гурудев наконец-то выехал на прогулку и вместо четырех стен, увешанных охотничьими памятками, мог полюбоваться красивыми видами.
Несколько дней спустя после первой прогулки Гурудева лед, сковывавший озеро, внезапно треснул. Большой его кусок ударило о берег, и он постепенно раскрошился на тысячу бесформенных кристаллов. При этом в воздухе стоял такой шум, словно кто-то бил тарелки, бросая их целыми стопками. Так продолжалось несколько дней подряд: лед ломался, крошился о камни и ударялся о деревья, оставляя на коре отметины, - пока наконец озеро не очистилось ото льда полностью. Утки скоро прознали про это и стали садиться на воду и нырять за рыбой. Я заметил также, что в лесу стало больше следов животных, - то ли потому, что вокруг и правда стало бродить больше животных, то ли я просто стал больше замечать. Я и правда стал замечать всякие мелочи, которые раньше ускользали от моего внимания, да и окружающая нас природа не казалась мне больше чужой и пугающей (по крайней мере, в некоторых своих проявлениях).
К тому времени мы уже больше месяца питались только тем, что находили в лесу. Первые пять-шесть дней такого «поста» меня беспокоили головные боли и другие неприятные телесные ощущения, но затем тело, по-видимому, свыклось с новым состоянием, и я перестал думать только о том, что с ним происходит. От недостатка пищи мне стало намного труднее выполнять работу по дому, но мы больше не топили печь круглые сутки, поэтому обязанностей у меня стало меньше.
Однажды, когда мы вернулись с прогулки, Гурудев вдруг объявил, что хочет организовать лесную школу и что ему понадобится моя помощь. Я видел, как он неделю целыми днями что-то писал. Он сказал, что составлял программу обучения по разным предметам, которые, как он надеется, будут преподавать некоторые старшие преданные, и что после нашего возвращения в цивилизованный мир он хочет организовать институт сознания Кришны. Я подумал, что это замечательная идея, и сказал, что с радостью помогу ему осуществить этот план, когда мы вновь окажемся среди преданных.
– Но я хочу начать сейчас, - сказал он.
– Мы - ты и я - организуем опытную школу прямо здесь в горах.
Я никак не мог взять в толк, что он имеет в виду, пока он наконец не объяснил
мне, что я буду единственным учеником в этой школе и что он будет учить меня. Такая перспектива меня не очень обрадовала: уж слишком большая ответственность ложилась на меня. Но Гурудев загорелся этой идеей, глаза его сияли, а голос наполнился силой.– Ты будешь лучшим учеником во всей школе, Ни-май. Мы будем изучать «Шримад-Бхагаватам», основы брахманической культуры, санскрит, логику, ораторское искусство и писательское мастерство, также мы будем учиться, как запоминать шлоки из священных писаний, и еще у нас будут занятия, посвященные молитве и внутренней жизни. Что ты об этом думаешь?
– Не знаю, справлюсь ли я с этим, Гурудев, - ответил я безо всякого энтузиазма.
– Но я буду стараться.
– Тогда ты добьешься успеха.
Я был рад, что Гурудев верит в меня, но я боялся, что если я проявлю себя не самым лучшим образом, он разочаруется в самой идее создания института.
– Я буду задавать тебе домашнее задание и устраивать экзамены, - сказал Гурудев.
Мне никогда не нравилось само участие в учебном процессе, и Гурудев знал об этом, поэтому он заверил меня:
– Все будет не так, как в обычной школе. Тебе понравится.
Я очень на это надеялся.
Мое обучение обернулось совершением одной глупости за другой, и я предпочел бы не рассказывать об этом. Не знаю, какая польза будет от того, что я расскажу о том, сколько глупостей я наделал, если только, конечно, вы не хотите посмеяться надо мной. Лесная школа, созданная Гурудевом, существует и по сей день и пользуется большой популярностью, поэтому те трудности, с которыми я столкнулся в первые дни ее работы, не имеют большого значения. Но Гурудев попросил меня рассказать о них. Он сказал, что мои трудности - это практический опыт, и люди получат большую пользу, узнав о том, какие ошибки совершил тот, кто первым вступил на этот неведомый путь. Повинуясь Гурудеву, я расскажу о кое-каких своих ошибках, но постараюсь насколько возможно сократить свой рассказ. В свое оправдание хочу все-таки сказать, что когда долго не ешь, то из-за пустоты в желудке в голове появляется много всяких странных идей и фантазий.
Я с большим энтузиазмом принялся за изучение основ брахманической культуры, но все это свелось к тому, что я стал просто копировать действия брахманов. Я не получил еще брахманического посвящения, поэтому на занятиях играл роль «слепого дядюшки». Если вы не знаете, кто такой слепой дядюшка, я расскажу вам об этом. Историю о нем рассказал когда-то Прабхупада. Некогда жил на свете один сирота, который очень горевал из-за того, что у него не было ни матери, ни отца. Однажды к нему пришел его дядя и сказал, что готов его усыновить, но, к сожалению, дядюшка был слеп. И все же несчастный ребенок принял его предложение, сказав при этом: «Пусть уж лучше у меня будет слепой дядюшка, чем не будет никого». Вот я и был таким «слепым дядюшкой» в лесной школе Гурудева.
Одна из главных целей обучения основам брахманиче-ской культуры, по словам Гурудева, - помочь преданным понять, какой смысл - с культурной и духовной точки зрения - имеют те или иные действия в практике бхакти-йоги, потому что, если мы не будем понимать, зачем мы что-то делаем, наши действия превратятся в пустой ритуал. Но этого-то я и не понял, поэтому с большим увлечением начал копировать изящные манеры истинных брахманов. Вот это и есть моя отличительная особенность: я с огромным энтузиазмом делаю то, что делать не следует. Так, например, тот, кто не получил брахманического посвящения, не должен повторять мантру гаятри, но я решил, что, поскольку я учусь делать то, что должен делать брахман, то, вполне возможно, на. меня это правило не распространяется. В мои обязанности как слуги Гурудева входит приносить на церемонию посвящения в конверте листочки с написанной мантрой гаятри, и хоть я не должен заглядывать в этот конверт, тем не менее я несколько раз совал туда свой нос. И когда мы начали изучать основы брахманической культуры, я стал повторять гаятри. В бхакти-йоге есть еще один вид духовной практики, которым может заниматься только брахман - поклонение шалаграма-шиле. Шалаграма-шила - это одна из форм Господа, которая почитается преданными так же, как изваяния Радхи и Кришны, стоящие в храме. Разница, только в том, что шиле поклоняются в ее изначальной форме, то есть в виде камня, найденного в одном из святых мест Индии, например на холме Говард-хана. Вообразив себя настоящим брахманом, я подобрал на берегу ручья камень, и, хоть я ничего не стал с ним делать, мне нравилось представлять себе, что это шила, которой я поклоняюсь. Гурудев, должно быть, понял, что у меня на уме, потому что, увидев у меня в руке камень, он спросил: «И чем ты, по-твоему, занимаешься?». Я не стал рассказывать ему о своих фантазиях, но он, как я уже сказал, видел меня насквозь. Он строго отчитал меня, а затем рассказал историю про одного брахмана. Этот брахман положил как-то в чугунок, два каких-то шарика, и остальные брахманы стали делать то же самое, хоть они и не поняли, зачем он это сделал.